Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

— Как вы их узнаете? — спрашивала Харита.

— Тебе показывать будем!

— Всех, кого поймаете? — ахнула она.

— Всех подозрительных!

Харита покачала головой.

— Мне всех не оглядеть!

Инспектор засмеялся. Харита сказала с упреком:

— Вот Алешку вы потеряли, а он бы вам нашел их!

— Как он их знает?

— Он все знает!

— Все? Где их найти даже знает?

— Говорю, все знает!

— Найдем твоего Алешку!

Инспектор тронул плечо шофера:

— В Народный Суд шестнадцатого района!

— За Алешкой? — обрадовалась Харита.

— Сейчас узнаем, куда он девался!

Был еще только десятый час утра. Канцелярия судьи едва начинала просыпаться. Машинистки стучали лениво, секретарь посматривал в окно на сумрачное тоскливое небо. Он неохотно оглянулся на раннего посетителя:

— Справки с часу дня!

Инспектор нахмурился, назвал себя. Секретарь долго рылся в распухших судейских делах, вынул одно тонкое и подал его.

Инспектор прочел приговор, поблагодарил и ушел.

Харита высунулась ему навстречу:

— Нашли?

Он молча покачал головой.

Глаза ее набухли слезами. Голос дрогнул.

— Где он?

— Найдется, не тужи, девочка!

Харита отвернулась.

— Теперь домой, спи спокойно. Где ты живешь?

Харита сказала. Инспектор наклонился к шоферу. Автомобиль помчался как-будто с новою силою. Перед Харитою замелькали знакомые улицы, потом переулок, рыжие каменные ворота и калитка с огромным кирпичем.

— Здесь?

Харита кивнула головой. Инспектор отворил дверцу, она стала сходить, вздыхая: если бы Алешка или хоть кто-нибудь из деревенских видели ее сейчас!

Инспектор подал ей мешок с инструментом. Харите лень было его вскинуть на плечи, она пошла к воротам, волоча его по земле, и вдруг выпустила из рук: в калитке стоял паренек все в той же бараньей шапчонке колпачком и с сумкой за плечами.

— Алешечка! — взвизгнула Харита.

Инспектор остановил тронувшуюся машину.

— Нет, решительно это — чудесные ребята! — подумал он и пошел к ним, рассматривавшим безмолвно друг друга.

Когда Алешку поставили перед красным столом судьи, он вздохнул облегченно: если еще милиционеры могли в служебной суете принять его за жулика, если уголовный розыск, привыкший ко всякой лжи, мог ему не верить и держать два месяца вместе с жуликами, то уже здесь, на красном столе судьи, должна была выскользнуть чистая правда из бумажной тетрадки протоколов, дознаний и переписки, лежавшей там.

Судья посмотрел листки, вызвал свидетеля.

Застигнувший Алешку на месте преступления милиционер вышел к столу, оправил пояс с револьвером и вытаращил глаза.

— Что знаете по делу?

— По какому? — спросил милиционер.

— Вы что же, не узнаете обвиняемого?

— Не припомню что-то.

Судья улыбнулся, прочел наскоро обвинение и рапорт милиционера, приложенный к делу.

— Да, теперь помню! — сказал милиционер, — да, помню!

— Что вы можете добавить?

— Трудно теперь! — милиционер оглянулся на Алешку, — такая масса дел, гражданин судья. Ведь это я этого паренька задержал?

— Да, конечно, вы!

— Ну да! — вспомнил вдруг милиционер, — только что я окончил опись имущества умершей старушки, наложил печати и ушел, как заметил этого паренька. Вижу, идет, крадется и смотрит вредно. Я за ним последил, нагнал и настиг: стоит он у печатей и дверь дергает, стало быть, срывает. Я его арестовал.

— Все?

— Все!

Судья, посмотрев на Алешку, обернулся к свидетелю:

— Печати были взломаны?

— Нет еще!

— Подсудимый вам объяснил причину его появления у двери старухи?

— Да, плел что-то!

— Вы его объяснения не проверили?

— Нет.

— Почему?

Милиционер пожал плечами:

— Ежели каждого жулика проверять, что он врет при аресте…

— Довольно! — кивнул головою судья и вызвал к столу Алешку, — чем вы объясняете ваше присутствие у запечатанной квартиры?

Алешка отставил ногу, отдышался и стал рассказывать. Рассказывать он начал издалека. Судья, милиционер, конвоир и сидевшие ближе из публики слушали Алешку не без интереса, — рассказ становился занимательнее с каждым словом.

Судья с сожалением посмотрел на груду лежавших перед ним дел, на часы и перебил:

— Скажите, как вы узнали, что ваша сестра находится у этой старухи?

— А объявленье-то? — торжествуя, усмехнулся Алешка, — по нему! Сошедши с вокзала, гляжу — народ. Стоят и читают грамотку. Я тоже грамотный, прочитал. Как прочитал, сорвался с места и побежал к тому толстопузику, который грамотку печатал и расклеил. Прибегаю, рассказываю. А он меня чуть по шее не погнал! Надоели вы, говорит, мне с этой паршивой девчонкой! Пойдите к свиньям! И дверью хлопнул. А тут седая такая вышла ко мне длинная бабища. Она все до точности рассказала. Пока я разыскал это место, — дело уж к свету пошло, а только стучать в дверь стал, — меня этот товарищ и прихватил!

Судья посмотрел на милиционера:

— Имеете что-либо опорочить из показаний обвиняемого?

Милиционер пожал плечами:

— Точно, что он и тогда что-то такое рассказывал.

— Нужно было проверить! — сурово сказал судья и, пошептавшись с сидевшими возле него заседателями, объявил громко: «гражданина Алексея Грошева, Грош тоже, считать по суду оправданным!»

Алешка поклонился спокойно, — он и не сомневался, что на красном столе правды не спрячешь.

— Вы свободны! — добавил судья, улыбаясь, и, нахмурившись, развернул новое дело.

Алешку у выхода догнал милиционер:

— Ты уж меня извини, что так я тебя прихватил, — начал он, — служба ведь!

Алешка кивнул головой снисходительно.

— Куда ты теперь?

Алешка махнул рукою:

— Не пропаду. Ты скажи мне по совести, у старухи девочки не было?

— Не видал! — потер лоб себе милиционер, — парнишка там точно был! Приемыш какой-то старухин, девчонки не было!

— А парнишка тот не видал девчонки?

— Ну, уж я не спрашивал! Может, и знал что!

Алешка вздохнул безнадежно. Милиционер посмотрел на него с жалостью, посоветовал:

— Ты спроси парнишку того!

— Где он?

— Да там же во дворе живет у печника, в каретнике за большим домом. Я его часто вижу утрами — на работу с печником ходит иной раз!

Алешка подумал и сорвался с места. Конвоир, стоявший сзади, улыбаясь, остановил его:

— Ты что же это?

Алешка вздрогнул:

— А тебе что?

— А вещишки свои заберешь, аль нам пожертвуешь? Денжонки у тебя отобрали при обыске, кажись, тоже?

Алешка вспомнил, засмеялся и пошел с конвоиром, высоко подняв голову и смело заглядывая в лица прохожих. Конвоир теперь шел сзади, не глядя на Алешку. Он помахивал своей книжкой, в которой значилось об освобождении арестанта, и пытался с Алешкой заговорить по-товарищески.