Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

Инспектор остановил машину, подозвал агента, отдавая какие-то распоряжения.

Харита, отвернувшись от арестованных, тихонько спросила:

— Разве голубая кровь бывает?

Алешка покачал головой. Инспектор, завернувшись в непромокаемый плащ, усмехнулся и посмотрел на девочку:

— Нет! — Он кивнул на арестованных, — а эти молодцы с очень черной и грязной кровью.

Он тронул плечо шофера. Автомобиль опять нагнал успевших отойти арестантов.

Алешка посмотрел на них.

— Тебе жалко их? — спросила Харита.

— За что?

— А все-таки! Им что теперь будет?

— Не знаю.

Алешка подумал и прибавил тихо:

— На что люди живут только? Так, зря! А сколько навредили.

— Людей всех жалеть надо! — вздохнула Харита, — разве им хорошо теперь по грязи шлепать?

Инспектор слушал шопот детей, не мешая им. Он думал о большом деле, сделанном за этот долгий день с помощью удивительных ребят, и соображал, как и чем можно было бы им помочь.

Дети же ничего не просили и как-будто были безмерно счастливы и тем, что около них происходило.

— Смотри, смотри, чуть их видно!

Инспектор посмотрел в даль улицы вместе с Алешкой. В пасмурных сумерках ночи, напитанных болезненным светом желтых фонарей, был еще виден пошатывавшийся Еникеев. Он шел тихо, опустив низко голову. Попович, промокший от дождя, сгорбился и мало походил на чорта. Алешка оглянулся на них и промолчал, но Харита не удержалась:

— С жиру бесятся! — проворчала она.

Автомобиль круто свернул в сторону. Попович с барчонком исчезли навсегда с глаз Хариты.

Утром неверное осеннее солнце билось желтыми снопами тепла в открытые окна вагона, — Харите оно казалось злее осенних сумрачных туч. Она посмотрела на зеленые билеты, которые хвастливо крутил в пальцах Алешка, оправила на себе новое платье с черными горошинками и вздохнула.

Поезд шатался на стрелках, мимо мелькали бесконечные составы, открытые пасти черных депо, шипящие на путях паровозы, последние улицы и постройки Москвы.

— Мы теперь счастливые! — сказала Харита шопотом, — мы счастливые!

— Ну, да! Счастливые! — усмехнулся Алешка.

Глаза Хариты туманились грустью, она отвернулась от билетов, от белых булок, торчавших румяными мордочками из карманов Алешки.

— Чудная ты, Харитка! Да разве счастливыми плохо быть?

Харита повесила голову:

— Нас не возьмут туда!

— Куда?

— В город. Не примут. Скажут, вы счастливые. Вам тут местов не припасли!

— А нам очень надо! Я вот и дорогу туда нашел, да не поеду и сам!

— А я поеду!

— Поезжай! А зачем только теперь тебе ехать?

Харита растерялась.

— Зачем, спрашиваю? Отец у тебя теперь есть, нашелся. Машины ты сама всякие знаешь, чего ты в городе том не видела? И чего ты у бедного человека место отбивать будешь?

Харита отвернулась к окну — подвернулось ей счастье не во-время, а отказаться от него уже сил не было: ждал где-то отец, сидел напротив с билетами, булками Алешка, и от них бежать нельзя было.

— И притом еще неизвестно, тот ли город или нет, потому что настоящего-то Карла Маркса города и в редакциях не знают!

— А там все знают, что ли?

— Все! — без тени смущения ответил Алешка, — там уж все! На это она и редакция!

— А про город не знают?

— Не знают!

— Почему же не знают?

— Потому что и нету такого! — решительно сказал Алешка.

— А прохожий? Врал, значит?

— А что ж ему не врать. Пособирал с мужиков денег и пропал.

Харита посмотрела на Алешку с изумлением: удивительный был мальчишка — мог такой гвоздь забить в самое сердце, что и не вытащить уже потом никак, и все только одним словом да смехом.

— А чего тут врать? — задумалась Харита, — враного у него ничего не было: я все эти штучки сама видела. И как машинами пашут, и как на машинных печках стряпают, и по проволоке говорят и слушают, и на машинах катают, как мы вчера. Чего же тут неправды? Это везде есть!

— А коли это везде есть, так и тот город везде строится: тятька говорил, что, мол, жив не буду, а уж поленовских мужиков уговорю артелью трактор купить! Вот тебе и у нас в Поленовке Каркмаркс будет!

— Ой, — удивилась Харита, — ой! Погоди-ка!

— Что такое?

— А ничего! — оборвалась она и замолчала.

Вспомнился ей разговор с каменщиком, похожий на Алешкин, и в одно мгновение как-будто в лицо ей сверкнуло осеннее солнце, все осветило до полной ясности и опять спряталось за набежавшее облачко.

— Не знаю! — покачала она головой.

— А чего тут знать-то? Приедем мы к тятьке, с ним назад в Поленовку, почнем работать во-всю! Не на хозяев ведь работать с тобой будем, Харитка, а на себя! Поняла ты это?

Харита улыбнулась, не отвечая.

— Какая тут работа пойдет! Аж жарко небу станет! Отец при мне косил — знаешь как? Десятину в день косит и посмеивается! Вот работник!

Алешка вспомнил отца, заговорил его словами:

— А хозяйство по-старому, что ли, поведем? Нет, врешь! Тятька все совхозы обошел, тятька всякую премудрость произошел — он знает! А там и пойдет — трактора эти, жнейки, молотилки, всякая машина! Думаешь, у нас в деревне электрических фонарей не будет? Будет! Это простая штука, от нашей речки, тятька уж справлялся, установку провести можно! Думаешь, телефону не будет, радии не проведем, нужника с машинкой не сделаем? Все будет, дай срок! Такой Карла Маркса город поставим на Увеке, что за тысячи верст ехать будут, — только поглядеть! Это не черепки с городища! Это сурьезная штука!

Харита глядела в открытый Алешкин рот, жевавший, как белую булку, такие отчаянные слова. Таинственный город приближался к ней со всех сторон — с такой достоверностью и правдоподобностью, которой даже не было в словах прохожего.

— Дорожку мы к тому городу знаем теперь! — засмеялся Алешка, — от нас его не спрячешь! Сами с тобой на машинках катались, так знаем, отчего тележка без кобылы катится!

— В ней бензин горит! — наставительно заметила Харита.

— То и есть, что бензин! — дожевал Алешка булку и вытянул свежую за розовую мордочку, — на, хочешь, что ли?

Харита взяла булку неохотно, но, высунувшись в окно, стала жевать потихоньку. Алешка втиснулся к ней:

— Тятька рад будет, что ты живая. Мне наказывал, чтоб тебя попрекнуть, если от буржуев этих домой не пойдешь!

— Нужны они мне!

— Чай, хорошо жить каждому хочется!

— Ой? — изумилась Харита, — какое там хорошо! Платье без карманов, на улице и без дождя, а под зонтиком ходят. В какую ни на есть жарищу в пальтишках ходят, парятся! Воров боятся, на ночь запираются дыхнуть нечем! Жрут много, а все такое, что в рот не возьмешь! Такой сыр едят, что в нем червяки! Вонища — сидеть за столом невозможно. А тетка представляет с утра до вечера — смотреть не хочется! Я бы все равно от них сбежала!