Владимир Радимиров - Сын Ра. Волшебный эпос

– Слушай, Навьяна, – поблагодарив за завтрак, обратился Яван к молодой хозяйке, – ты, видно, как и бабка твоя, ловка на всякие обманки. Ты и меня, конечно, желаешь к нави привадить, да только не выйдет у тебя эта хрень. Ей-ей – пустая затея.

А Навьяна в ответ как рассмеётся: носик задрала, зубками засверкала, и вибрациями своего веселья опьянила Ваню почище любого зелья. Ничего не скажешь – чертовски привлекательная она была девка. И то – ведьма ведь.

– Да, Яван, – перестав смеяться, но не внутренне ликовать, сказала она. – Буду с тобой откровенна: желаю я непременно прелести великой любви тебе показать. Я ведь в чертогах навных за любовь да за благо отвечаю и много чего доброго слугам нави даю. И тебе, Яванушка, хорошо будет – очень, очень хорошо, ручаюсь!

Ванька же носяру себе ногтём почесал, губу пожевал, посмотрел, прищурившись, на жизнерадостную хозяйку, да её и спрашивает:

– Там видно будет… Время покажет… А вот скажи, Навьяна – кто та девица чернявая, которая под видом рыцаря со мною сражалась? У реки у Смороды, где наехали на нас те уроды?

Внимательно Навьяна на собеседника своего посмотрела, словно изучая его, а затем молвила:

– Борьяна то была, Ваня, Чёрного Царя дочка.

Яваха после сего известия на ногах даже не усидел. Вскочил он с места, и глаза его от волнения аж загорелись.

– Точно! – вскричал он голосом мощным. – Всё сходится! Сама судьба нас свела! Ох и славно получилося, что я её не прибил! Удрала, значит, краля – выходит, живая она?

– Эх! – заявила ревниво Навьяна. – Вижу, втюрился ты в неё, парень. Да только зря – не по тебе она, Ваня, Борьяна-то. Чокнутая она зазнайка. Во как она в пекле уже всех достала!

И она себе повыше головы ребром ладошки провела.

А потом заметила преязвительно:

– К власти она привыкла безграничной, ага.

Яван молчал.

– Папаша ейный с другими крут донельзя, а её балует, – голос Навьянин точно любовь-то не выражал. – За нею весь цвет пекельной знати увивается и руки её добивается, но Борьянка всем отказывает. Любви, Вань, она не знает.

А Яван и слушать её не желает и решительно собираться начинает: котомку свою ищет да палицу приглядывает.

То наблюдая, аж растерялась сначала Навьяна; вскочила она с лавочки, руки холёные к груди прижала и чуть ли даже не запричитала:

– Куда ты, Ванечка, погоди! До Пекельного города путь ведь неблизкий. А ежели хочешь знать, я тебя туда в один миг могу доставить, и глазом не успеешь моргнуть… Ну, не спеши, пожалуйста, Ваня! Денёк-другой у меня побудь – гостем желанным для меня будешь. Прошу!

Подумал-подумал Яван: а и в самом деле, куда бежать-то, голову сломя?

– Ладно, – Навьяне он отвечает. – Остаюсь, так и быть… Уговорила… Только знай – не более чем на три дня!

Обрадовалась Навьяна непередаваемо – аж засияла вся; золотыми власами она тряхнула, очами изумрудными сверкнула и объявляет весело:

– Правильно, Яванушка, не пожалеешь! Ты заботами себя не грузи – думай о позитивном, а я такие условия тебе создам – ну, обалдеешь прямо!

Ещё шире чаровница преумная глазищи свои прекрасные распахнула, брови тонкие изогнула гибкими луками и зашептала что-то ротиком фигурным. Да так-то посмотрела Явану в очи, что он оторваться от них не сыскал мочи… Видно было, что Навьяна заклинания какие-то творит, но Яван ничего не слышал, будто заложило ему уши: смотрел он на неё, словно не слушая…

И тут вдруг такая музыка расчудесная заиграла, такая музыка! Ангельские прямо звуки, дух завораживающие и душу будоражащие. Гармония живая да и только… И ахнуть наш Ваня не успел даже, как в один миг всё вокруг преобразилось сказочно. Не стало вдруг тесной избушки, а появился на её месте величественный дворец, изумительный и прелестный. Стены в чудесном том тереме каменьями светилися самоцветными, да не абы как они там были прилеплены, а виды дивные изображали, кои восхищали собою и поражали. Потолок вверху был вроде неба ночного со звёзд частых весёлыми хороводами, а посерёдке его месяц светлый покоился гордо… Пол же под ногами совершенно сделался прозрачным, словно из чистейшего сотворён был стекла, и внизу рыбищи удивительные плавали, и великолепные растения плавно качались. И всё это убранство красками сочными играло-переливалось да изнутри маняще мерцало. И вдобавок ко всему ветерок подул вдруг ласковый, струясь по коже Явановой воздухом ароматным. И до того спокойно и безмятежно сделалось у Вани на душе, что ни в сказке сказать, ни пером описать: точно сгущённая радость на душу его легла.

Огляделся вокруг богатырь очумелый, глянул на потолок сказочный, на пол волшебный да на чудо-стены, и восхитился он явно зрелищем чародейным. А потом на хозяюшку ласковую Ваня взор перевёл, – и в ещё большем замер восхищении непритворном. И ранее Навьяна красавицей редкостной ему казалася, а тут похорошела она прямо стократ. Златые власа её живым огнём заиграли да в причёску причудливую собралися, премилое личико украсилось красками роскошными да усыпалось блёстками всевозможными, в маленьких ушках появились алмазные серёжки, а во лбу диадема точно солнце засияла, да ожерелье вычурное на шее ворохом бликов взорвалося… А платье-то, платье! Из тончайшей материи сотворённое, огнём зелёным искрясь и переливаясь, оно словно бы облегало совершенный Навьянин стан, едва заметно полоскаясь от лёгкого дыхания нежного ветерка.

Смотрит младая чаровница на огорошенного витязя взором лучистым и улыбается ему премило. А он в свой черёд на неё пялится и в улыбке дурацкой скалится. Во все глаза Яван на кралю глядит – а наглядеться не может. Хороша!.. Чертовски хороша, прелестница этакая – ну чисто само совершенство, ни убавить тебе чего, ни прибавить. Волшебная прямо красота!

Звонко в ладоши Навьяна тут хлопнула, и появилась там стайка девушек молодых, служанок, очевидно. Тоже все собою красавицы писаные да девахи клёвые, хотя до хозяйки, конечно, им было далеко. В ту же минуту и музыка переменилась на другую, не такая завораживающая и загадочная она стала, а дурманящею сделалась и полною сладкой неги. Девушки те лепые к Явану подходят, точно белы лебеди к нему подплывают, за белы рученьки удальца берут и в соседнее помещение его ведут. А там всё плитами светящимися было выложено, а посредине бассейн находился просторный, светло-зелёной жидкостью наполненный, на масло похожей, а у стены стояло гладкое большое ложе.

От всего этого видопреставления Ванюха как бы в одурении пребывал, или, может быть, музыка на него так повлияла, а скорее всего, это его волшебница Навьяна околдовала. Без всякого сопротивления позволил он служительницам себя раздеть, после чего они его к бассейну подвели и в него окунули со смехом. Погрузился Яваха в эту ванну, а жидкость в ней была точно живая: начала она сама собой мешаться, крутиться да пузырями воздушными булькотиться… Непередаваемо то было для Ваниной кожи, ибо жидкость действительно на масло тёплое оказалась похожа.