Юлиана Гиндуллина - Горько-сладкий

В детстве ее называли альбиносом из-за светлых волос и ресниц. Но она никогда не обижалась, а гордилась внешностью. Она ощущала себя снежинкой.

Кровать использовалась в качестве спального места для гостей. Все ее знакомые знали: она никогда не откажет в ночлеге. Ей нравилось принимать гостей. Что еще интереснее, никто не пользовался ею в своих целях. Все любили добрую милую Ирму. Она могла успокоить и рассказать интересную историю.

Парней у девушки никогда не было, потому что она ждала прекрасного принца из книг. А слушая рассказы бедненьких подруг, которые плакали из-за ухажеров, она вовсе разочаровывалась в мужском поле. Ей не хотелось, как подругам, ждать своего любимого с шумных гулянок, ей не хотелось измен, ей не хотелось чувствовать себя ущербной. Почему-то кругом были плохие примеры отношений.

Подруги мечтали свести ее с парнем, они считали, что Ирма может навсегда остаться старой девой. Девочки удивлялись ее нежеланию к близости. Однако подруги ошибались на этот счет. Ирма не хотела тратить себя на «любого» парня, она бы отдавала себя всю, но реально единственному возлюбленному. Все подруги в отношениях выкладывали в социальные сети фотографии с отдыха. Анна целовала на камеру своего парня, но выглядела нелепо. Ведь радость на видео была только у девушки, возлюбленный, словно не знал, что делать дальше и лишь глупо улыбался. То же можно было сказать и о Катрине. Но у нее фотографии профессиональные: обязательные фотосессии на берегу моря, в осеннем красном лесу, среди пионов, везде, где красота вводила в безумство. Однажды Ирма фотографировала пару. Катрина позвала ее в сосновый бор. Солнце убегало, оставляя за собой огненные крылья заката, стволы деревьев могуче укрывали от назойливого шума. Сделав бесчисленное количество фотографий, и получив одобрение от Катрины, Ирма смахнула пот со лба и облегченно вздохнула. Жаль, что стояла знойная жара, даже вечер не спасал. Где любимый холод? Ирма делала снимки с помощью профессионального фотоаппарата, и кажется, у нее получилось обрадовать Катрину. Но эта пара не вдохновляла девушку. Она видела, что фотографий хочет только подруга, а парень старался угодить. Ирма хотела взаимопонимания. Возможно, она просто начиталась прелестных книжек, забыв на минуточку, что ей в спину дышит неугомонная реальность.

Тем более у нее новые обязанности. Дети из детского садика очень любили ее и не представляли дней без Ирмы. Она обожала их и старалась всегда развлечь разными способами. Воспитательница научила многих из них ухаживать за цветами, причем в игровой форме. Ирма показывала фокусы и всегда придумывала сказки. Вот так у нее и пропадало время для дел амурных. В конечном счете, у нее пропало время и для подруг. И сейчас ее квартира пустовала, ожидая вечерами только хозяйку и возможно новую книгу.

Сейчас Ирма заботилась о ком-то, а именно – привела домой Грима. Она тихонько постучала в дверь квартиры, но никто не открыл.

– Нужно сильнее, – пролепетал Грим и громко постучал маленькими кулачками.

– Какой ты сильный, – похвалила его Ирма. Все это время она держала Грима за руку, но чувствовала его робость. Она хотела подарить ему больше ласки, а Грим был слишком дик и высвободил ручку при первой же возможности.

Дверь открылась, и на пороге показалась растрепанная Филадельфия. От нее пахнет алкоголем, а в глазах бушевала ярость.

– Проходите, что же стоите, – выдавила из себя Фила.

– Вот, я принесла грязные вещи в пакете…

– Грязные вещи, да… спасибо. Сейчас еще стирать надо будет. А этот бессовестный что-нибудь скажет вообще? Молчит, как рыба.

– Мама, прости, я больше так не буду. – Грим смотрел в пол.

– Еще бы, – усмехнулась Фила. – Теперь будешь один ездить в автобусе в другой садик. Мне вообще без разницы, как ты это сделаешь, но с этого момента тебе придется взрослеть. Да, ты и так взрослее, то есть старше своих лет, но видимо, детства тебе не видать.

– Но Мира тоже хотела посмотреть на меня! На то, что у меня внизу! – Не выдержал Грим такой обиды и прокричал.

– А это уже не имеет никакого значения. Ее родители намного влиятельнее нас, не правда ли, Ирма?

– Я… я попробую что-нибудь придумать. Может, они меня послушают и оставят вас в покое. Я уверена, они не такие плохие, – несмело проговорила воспитательница.

– Да что ты сделаешь? Ты даже за себя не можешь постоять, о чем вообще речь? Нет, пусть это будет уроком для Грима. Пусть он будет осторожнее в следующий раз.

– Но как он будет сам ездить в садик? Ему только пять лет, – жалостливо посмотрела на мальчика Ирма.

– Ты просто не знаешь, на что он способен. Грим стирает, убирает, знает расположение всех вещей в квартире. А недавно он вообще вышел с битой защитить меня, правда, ничего не получилось, кто из детей на такое способен? Каких детей? Даже взрослые не смогут. Грим вырастит либо преступником, либо гением, либо никем. Среднего не дано. Он точно будет чувствовать превосходство в какой-то сфере. Пусть даже в сфере неудачников. – Филадельфия говорила с примесью гордости. Она сама делала его взрослым. Фила не собиралась прощать проступки. Женщина не давала шанса Гриму быть маленьким.

– Я живу в соседней квартире, если что, могу за ним присмотреть. – Как всегда хотела помочь Ирма.

– Ой, хорошо, но не думаю, что ему понадобится помощь, – небрежно бросила Филадельфия. Она относилась к Ирме, как к наивной девчонке.

– Я все же рядом. Водить его в другой сад я не смогу…

– Стоп, я уже сказала же, что он будет сам ездить в сад! – Не выдержала Филадельфия и повысила голос. Ее раздражала доброта Ирмы. Она не понимала, как можно быть такой дурочкой, которая всем подряд может помочь.

– Но ведь он совсем малыш, – испуганно пролепетала она.

– Грим не малыш. Он – волчонок!

После того, как Ирма ушла к себе домой, Филадельфия закрыла дверь на задвижку и достала из шкафа ремень. Грим увидел его и сразу убежал в другую комнату. Он спрятался за батарею, но мама знала о его секретном месте и небрежно выволокла оттуда. Грим невольно вскрикнул, потому что ударился локтем о батарею.

– Грим, это твое наказание!

Мальчика начало подташнивать от запаха алкоголя, как обычно, но он сдержал рвотный рефлекс. Филадельфия сбросила бутылки из-под водки с дивана и уселась на него, грубо схватив сына. Она резко стянула с него брюки с трусиками и положила его животом на свои колени, чтоб была видна попка. Она замахнулась ремнем и жестко ударила Грима. Предательские слезы сразу украсили щеки мальчика, но он молниеносно протер глазки кулачками, чтобы соленые сапфиры не показали его боль. С каждым ударом ремня Грим начал закрывать глаза, представляя что-то совершенно другое. Сначала он вспомнил, как расчесывал маме волосы, потом, как Ирма проводила большим пальцем по его щекам.