Никита Марзан - Принцесса Корзинкина

– Гнутая, но крепкая, – папа попытался разогнуть монетку. А потом пошел за молотком. Его не было пять минут. Он вернулся с булыжником на кривой палке.

– Что это? – спросила мама.

– Каменный топор неандертальца, – гордо сказал папа, помахивая палкой с булыжником, – ему сто тысяч лет.

– А нормального топора у нас нет? – спросила мама и погладила Корзинкину по голове.

– Я не люблю современные вещи, – сказал папа и, размахнувшись, ударил булыжником по монетке. И получился блин.

– Браво, – сказала мама.

А Корзинкина опять запрыгала на месте. Ей хотелось в туалет.

– А теперь, – торжественно сказал папа, – я кладу монетку на ружье индейца. И нажимаю вот этот рычажок. И не пугайтесь, все под контролем.

Папа положил монетку на ружье индейца и нажал на рычажок. Индеец выстрелил монеткой. Монетка полетела в дерево. И упала прямо в дупло.

– Ну? Теперь вы поняли, что такое механическая копилка? – спросил папа.

– Да, – сказала Корзинкина, – а теперь можно в туалет?

– Иди, – разрешил папа, – а я пока достану с полки остальные копилки.

Обратно Корзинкина не торопилась, потому что:

– она посмотрела в окно,

– показала язык зеркалу,

– покормила из соски пластмассового грудничка,

– нацепила на свой хвостик две лишних заколки,

– и надела тапки с помпоном задом наперед, так было интереснее.

– Ну, чего так долго? – спросил папа, а потом посмотрел на тапки Корзинкиной, надетые задом наперед, и вздохнул. – Понятно.

На полу стояли копилки в виде:

– глиняного домика,

– медной рыбы,

– повозки с лошадями,

– солдата, отдающего честь,

– кокосового ореха,

– головы первобытного юноши,

– чудовища, ползущего по башне с часами,

– винного кувшина,

– и много еще чего.

– А вот, – сказал папа, – еще одна механическая копилка…

– Мне не интересно, – сказала Корзинкина.

– Как это может быть не интересно? – не поверил папа и стал говорить еще быстрее. – Вот это копилка-свинья. Если положить монетку ей на пятачок, то она ударом правой ноги закинет монетку прямо в карман мясника…

– Можно я выберу копилку сама? – спросила Корзинкина у мамы. Мама кивнула головой.

– Конечно выбери, – согласился папа, – вот, например, собачка, которая прыгает через обруч с монеткой в зубах…

– Я хочу вот эту, – Корзинкина указала на копилку в виде строгого медного дядечки. Дядечка был с черной бородкой и усиками, на голове красная корона, на туловище зеленая майка с красными и серыми полосками.

– Это копилка-божок, – папа наморщил лоб, – только я не помню, откуда я его привез. То ли из Малайзии, то ли из Малаги? По правде говоря, это подделка, ну то есть не старинная вещь, а сделанная под старину. Я давно хотел ее выбросить, но, если она тебе понравилась, то мы тебе ее дарим.

– Ну, привет, – отодвинулась мама Корзинкиной, – я бы никогда не стала дарить Корзинкиной вещь, которую хотела бы выбросить. Тебе что, нормальной копилки жалко?

– Мне не жалко, – поклялся папа, – она сама выбрала. Ты же видела, я ей самые лучшие копилки предлагал, вот, например, копилка-клоун, если дернуть клоуна за колпак…

– Я не хочу клоуна, – сказала Корзинкина, – хочу божка.

– Вот видишь, – сказал папа, убирая копилки в шкаф, – нашей Корзинкиной понравился божок. А отличить подделку от оригинала может только специалист. Я специалист, а вы – нет.

– Ой-ей-ей, – сказала мама, – я тоже специалист.

– В чем именно? – спросил папа.

– По копилкам, – сказала мама, – доказать, профессор?

– Докажи, – кивнул папа Корзинкиной.

– Тогда запомни, – важно сказала мама и стала загибать пальцы:

– деньги любят зеленый цвет,

– деньги любят металл,

– деньги любят юпитер,

– деньги любят четверг,

– и деньги любят число 555.

– Что за чушь? – удивился папа.

– Лучшая копилка – зеленая, – мама подняла вверх указательный палец, – и хорошо, если на ней нарисована желтая корона. В четверг, в первый день новолуния, ты опускаешь в банку пятьсот пятьдесят пять монет и заливаешь воском.

– И что? – спросил папа.

– Ничего, – сказала мама, – копилку с короной отдашь Корзинкиной.

– Такой копилки у меня нет, – папа развел руками, – зато есть копилка в виде сыра. Он желтый, как корона.

– Я выбрала божка, – напомнила Корзинкина, – его зовут Дрын-Дыр.

– Вот, держи, – папа отдал Корзинкиной божка, – кстати, в Дрын-Дыре что-то дрын-дырчит. Может быть, там старые монетки?

– Нет, – Корзинкина спрятала божка за спину, – это он со мной разговаривает.

И со следующего дня, как только у папы или мамы оказывалась мелочь, они несли ее Корзинкиной. Корзинкина садилась на подоконник, брала в руки божка и кидала мелочь в дырочку на его голове. И божок глухо бормотал. Как будто благодарил.

– Послушай, – спросила Корзинкина божка, – сколько у тебя денег?

Божок нахмурился и опустил глаза.

– Дрын- Дыр – терпеливо продолжила Корзинкина, – мне надо знать, сколько у тебя денег?

– Зачем? – спросил божок металлическим голосом.

– Надо, – Корзинкина не собиралась выкладывать свои секреты про мышку.

– Да какой это секрет, – сказал Дрын-Дыр, – ты, Корзинкина, хочешь купить в зоомагазине белую мышь и покрасить ее в серый цвет. Тоже мне, тайны мадридского двора.

– Почему мадридского? – не поняла Корзинкина.

– Не знаю, – сказал божок, – да и какая разница. Денег все равно не дам.

– То есть как не дашь? – оторопела Корзинкина. – Если я твоя хозяйка?

Божок молчал. Он словно бы даже смотрел в другую сторону, хотя ни разу не пошевелился.

– Ну, хорошо, – Корзинкина решила зайти с другой стороны, – а на что ты мне дашь деньги?

– Хочу сказать тебе правду, – Дрын-Дыр смотрел в глаза Корзинкиной, – ни на что.

– Тогда я тебе тоже больше ничего не дам, – рассердилась Корзинкина, – вот жмот.

– Ты с кем разговариваешь, Корзинкина? – заглянула в комнату мама.

– Ой, мама, – Корзинкина запихнула божка в ящик стола, – а я и не слышала, как вы с собрания вернулись. Светлана Петровна ругалась?

– Я ужасно голодная, – мама схватила Корзинкину за руку и потащила на кухню, – пошли печь блины. Про дела потом.

– Я сейчас, – Корзинкина открыла ящик стола, – ты иди, мама, я догоню.

Божок сердился. Это было видно по его сверкающим от гнева глазам.

– Это потому, что ты голодный, – объяснила Корзинкина, – я напеку блинов, и ты подобреешь.

Когда божок доедал пятый блин, в кухню вошел папа. Он прошел мимо стола с блинами и уткнулся носом в угол между холодильником и окном.

– И за меня в углу постой тоже, – мама ловко перекидывала на сковородке румяный блин, – а то у меня блины подгорают.

– Ладно, – буркнул папа и посмотрел на настенные часы. А потом скосил глаза на работающий телевизор, – переключите на футбол.