Никита Марзан - Летят белокрылые чайки

– Можно, Марина Петровна? – в кабинет заглянул Роберт. – Вашей секретарши не было на месте. В общем, мне повезло.

– Прекрати, Роберт, – Марина Петровна мельком посмотрела в зеркальце, – что за неисправимое мальчишество.

– Это тебе, дорогая, – Роберт протянул бархатную коробочку.

– Что там? – Марина Петровна состроила умильную гримаску.

Роберт надел на запястье жены браслет витого золотого плетения с голубым турмалином.

– Огранка – люкс, – скромно заметил Роберт.

– Я вижу, – Марина Петровна коснулась Роберта легким поцелуем, – эти изумруды и бриллианты просто великолепны.

– Значит, тебе понравилось? – спросил Роберт.

– Опять? – погрозила пальцем Марина Петровна. – Опять мальчишество. Конечно понравилось. Это же бесценный подарок.

– Ты как всегда права, – вздохнул Роберт и опустился в кресло возле стола Марины Петровны, – я действительно неисправим, и я действительно мальчишка.

– Что ты хочешь этим сказать? – ласково улыбнулась Марина Петровна.

– БМВ продает новую модель, не могу упустить, лечу за ней чартером, – Роберт виновато склонил голову, – прости, дорогая.

– За что тебя прощать, малыш? – нежно сказала Марина Петровна.

– В твой день рождения я обязан был отвести тебя в ресторан, – горячо сказал Роберт, – но я боюсь упустить машину. Это вишневый кабриолет с консьерж-сервисом.

– Отведешь позже, – рассмеялась Марина Петровна и взлохматила Роберту идеальную прическу, – езжай спокойно за новой игрушкой.

– Можно? – Роберт порывисто бросился целовать Марину Петровну. – С днем рождения, дорогая, с днем рождения.

– Погоди, погоди, – отбивалась Марина Петровна, – ты даже не запер дверь. И вообще, у меня сейчас серьезные переговоры. Когда ты вернешься?

– Через два дня, – Роберт поправил галстук, – и тут же в ресторан. Даю слово.

И он стремительно исчез.

Марина Петровна сняла браслет и убрала его в стол. Ах, Роберт, Роберт. Вот и не верь народной мудрости, что яблоко от яблоньки недалеко падает. Сын Роберта от первого брака – Миша, был старше Славки всего-то на пару лет. Хороший парень, умный, спортивный, ответственный. Умеет вести себя в обществе. Со вкусом и чувством юмора. А Славка – дикарка.

И пусть Миша учится в Лондоне, но лето они со Славкой могли бы провести на молодежном курорте с белым песком и раскидистыми пальмами. А она, дурочка, талдычит про развалившийся лагерь, который из пионерского переименовали в молодежный, только и всего. Только название и оставили – «Морской десант»

А ведь были времена, когда Марина обожала этот лагерь как самое лучшее место на свете. Марина Петровна вытянула ящик стола и бережно взяла в руки пухлую потрепанную книжечку в клеенчатой обложке. Это был ее девичий дневник. Место самых сокровенных мыслей. Она так привыкла к нему, что вела, даже выйдя замуж за Ивана. Никак не могла отучить себя от этой многолетней привычки.

Марина Петровна открыла первую страничку.

«Здравствуй, дорогой дневник. Сегодня у меня радостный день. Я еду в „Морской дисант“ (Марина Петровна невольно улыбнулась этому „дисант“). Теперь я буду доверять тебе все свои тайны. А ты меня не выдавай. И тогда я буду тебя любить».

Марина Петровна перевернула несколько страниц.

«А сегодня мы плавали. А Рябинин стал меня топить. Я отбивалась. И попала ногой ему в это самое… хихихи… место. А Рябинин заорал и нахлебался воды. И чуть сам не утонул».

Еще несколько страниц.

«Сегодня давали кисель с пенкой. Меня вытошнило. Потому что нас заставляли выпить его обязательно. А кто не выпьет – не пойдет в кино. А кино было интересное, с поцелуями. Я выпила, и меня вытошнило. А Рябинин сказал, что я дура и мне надо было ему свой кисель отдать. Он пенку любит. Он совсем дурак. Я с таким целоваться даже не стану. Он пенки от киселя ест. Фу, мерзость. Спокойной ночи, дорогой дневник».

Еще несколько страниц.

«А сегодня последняя ночь в смене. Мальчишки пришли нас мазать зубной пастой. Мы не спали, потому что знали, что они придут. Они нас мазали, а мы терпели с закрытыми глазами. А потом вскочили и как начали орать. Мальчишек потом директор лагеря Акимов вызывал и сказал, что больше не пустит их в „Морской десант“. Жаль, если это правда. Особенно жаль, если Рябинин не приедет. Потому что когда всех мазали зубной пастой, он меня не мазал, только делал вид. Наверное, он в меня влюбился. Хотя все надеются, что Акимов нас просто пугал. Все же знают, какой он добрый. Вот лето и кончилось, дорогой дневник. Завтра мне в школу».

Марина Петровна вздохнула и открыла дневник в самом конце.

«Здравствуй, дорогой дневник. Пишу из роддома. Ночь, а я не сплю, мне обидно. Славка родилась, а Иван в рейсе. Он даже не знает, кто родился, мальчик или девочка. И навещать меня он не будет. Вернется через месяц. Ко всем тут ходят, котлеты с картошкой таскают, запах такой очаровательный. А я на казенном супе сижу».

Марина Петровна ощутила уже забытую жалость к себе и поторопилась пролистать дальше.

«Иван ничего не делает ни для Славки, ни для меня. Торчит на своем „круизнике“, а потом спит целыми днями. А я, как дура, сижу в четырех стенах с ребенком. И выйти некуда в новых сапогах и дубленке, которые мне Иван привез. А Славке привез новый комбинезон. Самый красивый в нашем дворе».

Листает дальше и дальше.

«Вот Роберт – совсем другое дело. Он сразу понял, что я – деловая женщина. И мне не место у плиты. Уйду к нему любой ценой. Не могу больше жить с Иваном. Не нужна я ему».

«Иван не смотрел, как я собирала чемоданы, он просто лег спать. Он уверен, что из меня ничего не получится. К тому же у него остается Славка, и он наверняка гордится этим фактом. Но он проиграл. Я люблю другого».

Дальше и дальше.

«Здравствуй, дорогой дневник. Зубрю немецкий с утра до вечера. По-немецки это будет „Ich zahle Deutsch von morgens bis abends“. Я сошла с ума и перевожу все на немецкий язык. Сегодня прошла закрытое собеседование в иностранном банке и завтра улетаю на стажировку. Меня проводит Роберт и Миша. Миша напоминает мне Славку, настроение ужасное».

Дальше.

«Попала во Франкфурт. Сижу на 27 этаже. Трейдер мне понравился. У него усталое и доброе лицо. Он будет нянчиться со мной три недели».

Дальше.

«Сегодня трейдер сказал: „Вот тебе стотысячная позиция. Попробуй. Это доверие и окончание стажировки“. Теперь буду практиковаться в казначействе».

Дальше.

«Здравствуй, дорогой дневник. Сегодня прилетел Роберт и забрал меня домой. Он сказал: „Я соскучился“. Иван так никогда не говорил. Славка тем более. Она совсем не хочет со мной говорить по телефону».

И последняя запись.

«Спасибо, дорогой дневник, что ты был со мной все эти годы. Больше я не буду писать о себе. Я стала банкиршей, а значит, у меня появились тайны, которые я не могу доверить никому, кроме Роберта. Прости меня за это. Надеюсь, что ты все поймешь правильно. Твоя Марина».