Елена Голованова - Повесть без начала и конца

А однажды Звонов пришел пьяный! И все хотел с Сашкой познакомиться, а она говорила ему, чтоб отстал. Но Саша очень застенчивая, у нее голос тихий. Звонов ее не слушал, схватил за руки и вытащил на середину катка, понесся с ней быстро. И все расступались перед ними, Сашка мчалась с ним два круга, по-моему, ни жива ни мертва, а потом он все же подвез к нам и отпустил. Резко остановился на большой скорости, она от неожиданности упала. Звонов помог ей встать и уехал. Мы пошли домой, потому что уже поздно было. Сашка шла всю дорогу молча. Я возмущалась, какой нахал этот Звонов, какой он балбес, а она ничего мне не отвечала. Я посмотрела на нее сбоку, она шла с красными щеками и о чем-то про себя думала. Ей понравилось, что ли?

Женя – Саше: декабрь

«… Саша, мне мама дала денег на голубой материал, а белого бабушка дома найдет. А Лерке денег не дали, у тети Вали нету. Придется нам с тобой быть двумя мушкетерами. Я – Арамис, а ты кто?

Я у бабушки Тони попросила цветной гофрированной бумаги, сделать перья на шляпу. Она дала зеленой и розовой. Давай завтра будем шляпы клеить! Приходи ко мне. Я уже купила два листа ватмана.

Жалко, сапог нет высоких. А можно на бурки сверху пришить полоску картона и вырезать зубцами. Черную. Да?

Мама сейчас сшила платье тете Шуре и вышивает его бисером. Так красиво! Мне бы такое платье!

Нет, я не читала «Книжную лавку близ площади Этуаль». А ты читала «Честь» Мединского или «Белую бабочку» Рабичкина? У меня есть свои, если хочешь, дам.

Жду тебя завтра…»

Перед Новогодним бал-маскарадом в школе повесили объявление, что без костюмов на бал не будут пускать. Будет конкурс на лучший костюм и призы. Мы решили сшить костюмы мушкетеров. Я, Сашка и Лерка. Это несложно: брюки, белая блузка, вместо сапог-ботфортов – черные бурки. Оставалось только сшить голубую накидку-плащ, да склеить шляпу из картона. Ткань мы присмотрели в «Продмаге». Там, правда, бледно-голубой, не яркий, другого не было, но ничего, сойдет.

У Лерки с костюмом не получилось, а мы с Сашкой сделали шляпы из листов ватмана, раскрасили их, приделали перья из цветной гофрированной бумаги. Шляпы получились слегка кособокими, все время сваливались, даже нельзя слегка головой тряхнуть, но все равно очень красивые. Мы пришили к ним резинки под подбородок, чтоб не падали.

Но нам наврали, что не будут пускать без костюмов, половина девчонок были просто в платьях, а мальчишки почти все в брюках и рубашках. Зря Лерка испугалась, что не пустят, и не пошла на бал-маскарад. У входной двери стоял огромный ящик с прорезью и каждый мог бросать туда открытки и записки кому хочешь. Я, конечно, бросила поздравление Ромашенко, только не подписалась. Время от времени «почтальон» доставал из ящика почту и со сцены объявлял кому письмо. И все подходили за ним. Чаще всего звучало:

– Мушкетеру Жене А.!

Или:

– Мушкетеру Саше Ч.!

Столько открыток и записок не получил никто! Нам уже некуда было складывать, мы бегали вниз, в раздевалку и убирали их в карман пальто.

Нас все разглядывали, мы с Сашкой даже стеснялись. Но некоторые, правда, пытались дернуть то за плащ, то за перо на шляпе, приходилось отбиваться рапирами. Рапиры мы купили в «Детском мире», они пластмассовые, иногда хотелось как настоящими. Я Максу ткнула рапирой в живот, когда он попробовал тронуть меня за шляпу, рапира согнулась полукругом, Макс захохотал, как идиот. Как тут не дашь ему по башке?

В конце вечера стали объявлять победителей в конкурсе костюмов. Нам с Сашкой дали второй приз – один на двоих, по книге из серии «библиотека фантастики и приключений». А первый – пригласительный билет на елку в Клуб Речников, дали девчонке из седьмого «А» – за костюм Звездочета. У нее была островерхая шляпа конусом с накидкой из темно-синей марли, на которой нашиты звезды, и длинное платье. Красивый костюм, но все говорили, что у нас лучше. Если бы судили по полученным открыткам, то мы бы точно заняли первое место.

Женя – Саше: январь

«…Сейчас у меня сидит Лерка, ее отпустили ко мне ночевать. Мама сегодня уйдет на день рождения к дяде Славе, в ту половину. А мы будем смотреть «Анну Каренину» по телевизору.

А ты Сашка – нахалка! Я пришла к тебе, чтоб ты мне задание по математике дала, ты что-то там на листке писала, писала… Я вернулась домой, и только с Леркой тетради разложили, уроки делать, раскрываю твой в сто раз сложенный листочек, а там! «Женечка, а у меня не записано!»

Мы с Леркой глаза выпучили, а потом давай хохотать! Бабушка прибежала к нам в комнату и сказала: «А жаба сядь! Разве можно так арандать? Вы же девочки, почти девушки, а гогочете, как кобылы!»

Тут мы вообще под стол от смеха уползли, а бабушка махнула на нас рукой и вышла.

Теперь ты будешь виновата, что мы математику не сделаем. Сразу бы сказала, что не записано, я бы до Вальки добежала, а теперь уже лень. В общем, наши двойки будут на твоей совести!»

Мама недавно купила телевизор «Рекорд» с пузатым выпуклым экраном. В кредит. Стоил он 330 рублей. Это две с половиной маминых зарплаты. Он был, конечно, меньше, чем у Машки или у Вали, у них «Горизонт», но бабушка сказала:

– У них мама и папа работают, а у вас только мати. Был бы папа жив, был бы у нас и телевизор большой, и холодильник был бы.

И все-таки мы очень рады телевизору, наконец-то можно смотреть фигурное катание дома, а не ходить к Ивановым или к Разгуляевым. Бабушка на день завешивала экран «Чтоб не пылился» бархатной салфеткой с памятником рабочему и колхознице. Днем все равно ничего по телевизору не показывали, называлось – час профилактики, если включали, на экране была какая-то таблица.

Телевизор стоял в зале, в почетном углу, вытеснив с тумбочки большой радиоприемник с проигрывателем. Бабушка занесла из кладовки в дом узкий кособокий стол, на который зимой убирала с окон цветы, и приемник перебрался на этот стол. Вечером после ужина, мама с бабушкой садились на стулья в дверях, открывая обе створки в зало – «Близко нельзя, вредно для глаз» – а мы с Тоней вообще любили смотреть из столовой, с теплой лежанки.

Однажды мы лежали вечером на лежанке, грелись перед тем, как лечь в кровать, и болтали – по телевизору шел неинтересный концерт. Тонька меня спросила, есть ли у меня уже министрации. «Что это такое?» – «Нуууу, это когда кровь… ну, понимаешь? … Нету? А у Ленки Тойвонен из нашего класса уже есть!» Наутро я посмотрела в «Малой Советской Энциклопедии», хотела почитать, но ничего такого не нашла.

А через несколько дней у нас ночевала Лерка и я спросила у нее. Лерка посмотрела на меня и сказала:

– Дура. Менструации, а не министрации!

И я полезла в энциклопедию читать всё про них. И прочитала. Ничего себе! У Ленки из Тонькиного класса уже были, а у нас с Леркой нет.