Сергей Цымбаленко - Жили-были мы с братом

Все ясно! Они собираются кататься на плотах, а я буду дома сидеть.

Лешка виновато опускает голову.

– Тебе нельзя. Знаешь, как опасно. Плот перевернется и… все. Вода ледянющая.

Брат так передергивается, что я тоже испытываю ужас, будто побывал в этой воде. Я внутренне смиряюсь с поражением, но молчу, пусть помучается. Вдруг объявляю решительно:

– Иди. Я сам приду.

– Не заблудишься?

Просто смешно. Наш дом отовсюду видно – он выше всех, крыша будто растворяется в небе.

Лешка уходит, а я догоняю кораблик. Он застрял в куче веток, образовавших запруду. Приходится брать наше судно на руки и, словно великану, переносить на свободную воду. Берестяной парусник вырывается из рук и снова устремляется вперед. Я бегу за ним.

Кораблик еще несколько раз попадал в беду, а я спасал его. Ведь он пока совсем маленький, глупенький. Ему без меня не доплыть до моря. У всех кораблей должны быть капитаны. Оглядываюсь назад – наш дом чуть виден в гуще других, будто голову пригнул. Однако возвращаться не хочется. Кораблик беззаботно несется вперед, а во мне разгораются теплые искорки предчувствия. Кажется, еще немного – и небо развернется в море. Большое-большое, без берегов. Я зажмуриваюсь от синевы, бегу все быстрее, почти лечу, вот только мокрые валенки тянут вниз.

Вдруг темная стена преграждает путь.

– Володенька, ты что?

Я нечаянно наткнулся на полную женщину, а она оказалась маминой знакомой. Я плачу. Ведь если бы не она, я бы добежал до моря.

– Что с тобой? Боже, ты весь промок.

Путешествие закончилось позорным возвращением домой.

Дома грустно и молчаливо. Брат со мной не разговаривает. Ему влетело. Мне не хочется, чтобы Лешка обижался. Надо поделиться с ним, что я стал совсем другим человеком. Я совершил первое в жизни путешествие, да еще к морю. Я был совсем рядом.

Брат сидит за столом и колупает клеенку. Я начинаю сопеть. Лешка оборачивается и смотрит на меня обиженными глазами.

– Леш, я не хотел. Это само получилось, понимаешь?

Брат мотает головой и губы сжимает, чтобы не разреветься.

– Я опять пойду, и теперь меня никто не остановит, – решительно говорю я.

– Ты что? Зачем! – пугается Лешка.

– Не могу и все. Я хочу быть капитаном. Ты же сам говорил, что надо найти свое дело.

Лешка жалобно просит:

– Потерпи немного, вот снег совсем сойдет – мы с тобой в лес пойдем. Там муравьи живут, бо-ольшущие!

Лешка разводит руками, и муравьи оказываются размером с меня.

– Что, прямо как мы?

– Нет, поменьше, – смущается брат. – Но все равно здоровые. У них дом свой, огромный…

Лешка хочет показать, но сдерживается.

Ох, как меня эти муравьи заворожили! Я теперь только о путешествии к ним думаю. Поэтому мне кажется, что снег тает слишком медленно, будто не хочет, чтобы мы с братом отправились в лес, где живут большие муравьи.

Весна вторая

Солнце каждый день совершает круговорот по нашей квартире. Вот и сегодня оно появляется сначала в дверях кухни, где мама уже гремит посудой. Потом лучи осторожно пробираются в комнату. Заглядывают в лицо деду, а он закрывается от них морщинистой рукой. Дед болеет, ему трудно одному – и кресло перенесли вниз.

Уже вся комната становится светло-желтой и теплой. Это весна входит прямо в дом. А Лешка бессовестно дрыхнет. Нет, он притворяется! Прищурил глаза и незаметно наблюдает за мной.

– Так нечестно! – кричу я и сталкиваю его с кровати.

Лешка тащит меня за собой и не дает одеваться.

– Зарядку делай!

Он уверяет, что от зарядки можно стать большим и сильным. Поэтому делает упражнения с серьезным видом. Не понимает, что без улыбки у него лицо глупое. Я щекочу Лешку – он подпрыгивает и хохочет, драться лезет. Бокс, говорит, отличное упражнение. Конечно, у него кулаки в три раза больше!

Мама выглядывает с кухни и смотрит на нашу возню,

– Ну и большой ты вымахал, Вовка! Правда, отец?

Дед, сдерживая глухой кашель, пытается сказать что-то.

Морщинки на мамином лице собираются в улыбку, и она говорит совсем не грустно:

– Они растут, значит мы стареем.

Я расправляю плечи и оценивающе смотрю на брата. Мне бы только до него дотянуться. Раз он такой длинный, значит, больше не вырастет.

Лешка подталкивает меня к умывальнику.

– Иди, иди, большой!

По пути я успеваю стянуть у мамы оладушку.

Лешка о чем-то задумывается.

– Ты чего?

– Вспомнил, какой ты карапет был. Смешной.

Лешка смотрит, пытаясь разглядеть малыша, каким я был когда-то.

– Так я уже не маленький? – вкрадчиво начинаю я.

Лешка восхищенно кивает.

– Тогда возьми меня на плоты. Я знаю, вы собираетесь!

Брат растерянно моргает:

– Н-нельзя… Опасно.

– Ну и что? Я уже большой, – настаиваю я. – В школу хожу.

Лешка возмущается:

– Все равно ты плавать не умеешь.

Плавать я действительно не умею. Вернее, боюсь. Лешка несколько раз пробовал спихнуть меня на глубину, но я орал: «Утопить меня хочешь! Я потом… Я сам…» Это потому, что прошлым летом я чуть не утонул. Просто смешно. Ребята купались в пруду, вода по пояс. Я храбро залез – и вдруг почувствовал, что дно из-под ног уходит… Стал болтать руками, ногами – выплыл на поверхность… Какая-то сила снова потянула вниз. Шевелю губами, но даже крикнуть не могу. Петька, товарищ брата, заметил и завопил: «Лешкин Вовка тонет!» – и давай меня за волосы тянуть. Оказалось, я в яму попал. Сделал бы два шага – и тонуть не надо.

…Я отхожу от Лешки. Он прав. Стал я выше ростом, а что толку? Плавать от этого не на учишься.

После завтрака приходят Петька, Женька и Славка. Я даже не здороваюсь с ними. Злюсь. Очень уж на плоты хочется.

Лешка неуверенно смотрит на ребят:

– Может, возьмем с собой Вовку?

– Да ты что? – орет Петька, тихо он говорить не умеет. Плоский нос (в детстве клюшкой ударили) раздувается. – Он же того…

Петька показывает, как я тонуть буду.

У Славки физиономия сразу становится скучной. Я знаю, ему с «малышней» возиться неохота. Есть надежда на Женьку. Он в Лешкиной компании самый младший и понимает, как мне хочется.

– Ладно, Вовка, пошли, – вдруг решает за всех брат.

Мне сразу хочется броситься к ребятам, обнять их, даже Славку. Но сдерживаюсь. Что я, маленький?

Большой плот захватили раньше нас. Компания мальчишек медленно плывет в другом конце пруда, ребята что-то кричат, размахивают руками.

Мы раздеваемся поскорее. Солнце обволакивает тело теплом. Лезем на плот, сколоченный из двух старых дверей. Ребята утешают себя, что он легкий, можно больше скорость развивать.

На плоту у меня сразу пропадает всякое желание кататься. Кажется, стоит выпрямиться, плот зашатается – и я полечу в воду. А там глубина… Поэтому сижу на корточках, боюсь оторвать руки от досок.