Шамиль Ракипов - Откуда ты, Жан?

— Андрюша! — встревожился Гумер. — Ты жив?

— Нет, ранен! — ответил тот, приподымаясь. — Дробь, кажется, в живот попала.

Мальчишки вначале боялись подойти к Андрейке, затем, осмелев, приблизились и, приподняв подол его рубахи, осмотрели живот — никакой там крови не было.

— Ни одной царапинки! — заверил Нигмат.

Повеселевший Андрейка сел и попросил у Гумера закурить. Подобострастно улыбаясь, тот вытащил из кармана пачку папирос.

— Вот они — ваши макароны, — усмехнулся Харис.

Первую папиросу Андрейка дал Ване, вторую взял себе, остальные передал ребятам. Пачка пошла по рукам.

Закурили все, кроме Хариса и Вани. Кашляя и задыхаясь, начали пускать в небо синие струйки дыма.

— Я так и не понял, кто победил, — сказал Нигмат.

— Никто! — заявил Яшка. — Испугались оба.

— Нет, Ваня выдержал экзамен.

— Андрейка тоже.

— Оба они испугались…

— Как же быть? — задумался Нигмат. — В один котёл две бараньи головы не всунешь.

— Значит, пусть ещё раз померяются.

— Ну что ж, я согласен, — сказал Андрейка, потирая локоть. — Но если правду сказать, верх всё-таки взял Ваня.

— Значит…

— Значит, команда ему подчиняется, — решил Харис.

Ваня в разговор не вмешивался. Он думал: как же так получилось, что патрон взорвался не в руке, а где-то за тополем? Ваня с Андрейкой стояли друг против друга. Потом Андрейка упал. И что-то ещё крикнул. Значит, патрон отбросил не он. Кто же тогда выручил Ваню? После выстрела над упавшим Андрейкой склонился Харис… Неужели он?..

Ваня сразу повеселел. Улыбаясь, как человек, увидевший друга, с которым не встречался больше года, шагнул он к Харису и тронул его за рукав.

— Ты? — спросил он, показав глазами за тополь.

Харис кивнул.

— А если бы в твоей руке рвануло?

— Руки не жаль, — усмехнулся друг, смущённо пожав плечами. — Я боялся, чтобы тебе глаза не вышибло.

— Спасибо…

До книг и тетрадей никто не дотронулся. Мяч тоже лежал в стороне. Мальчишки заговорили о сабантуе.

— Харис, давай поборемся, — предложил Ваня. — По-татарски!

— Пожалуйста…

— Но ты же боишься щекотки, — заметил Гумер.

Несколько дней назад Ваня попросил Хариса научить его татарской борьбе. Мальчишки стояла тут же, наблюдали. Только Харис схватит друга за поясницу, тот прыгает, как молодой жеребёнок. Хохочет и машет руками: «Нет, не могу! Щекотно…»

А сейчас Ваня вдруг твёрдо заявил:

— Не боюсь.

Глаза Нигмата сузились:

— Да, да. Пусть борются, пусть. И если победит Харис…

— Там видно будет. А пока, Нигмат, придётся подчиняться Ване, — вставил Андрейка.

— Но его приказа ещё не было.

— Будет.

Ваня пришёл в себя:

— Ну что ж, — сказал он. — Первый приказ такой: бросить папиросы! Никто ещё не видел пользы от курения. А вред — на каждом шагу.

Харис и Ваня бросили свои папиросы на землю и растоптали ногами. Но мальчишки бросать и не подумали. Сразу видно: приказ командира им не понравился.

— Как же так? — усмехнулся Яшка. — Солдатам табак выдаётся каждый месяц. Если бы вред был, не выдавали бы!

— Значит, им положено.

— Приказ не обсуждают, а выполняют, — вмешался Харис.

— Даже когда он неправильный?

— Как, ребята? — спросил Андрейка. — Признаём такого командира?

— Не признаём! Нет!

— Не признаёте? — сказал им Ваня. — Хорошо. Харис, пошли отсюда. — И оба направились к воротам.

— Два «макарона» испортили! — сокрушался Нигмат. — Как это можно раздавить целые папиросы?

— Понял! Я понял их секрет! — вскочил вдруг Гумер.

Андрейка встревожился:

— Какой секрет?

— Вот что ребята: Ваня и Харис хотят бороться на сабантуе, чтобы взять первенство! Силу набирают. Потому и бросили папиросы. Берегут здоровье. И знаете, куда пошли? На тренировку!

Гумер швырнул папиросу на землю. За ним последовали другие.

— Айда! И мы на тренировку!

Не прошло и полчаса, как дровяник запылал ярким пламенем. Собрался народ. Приехали пожарники в медных касках, с топорами, с лестницами. Огню разгореться не дали. Но сарай был разобран.

Многие из куривших ребят исчезли, будто в воду канули. Пришёл участковый и, расспросив, что случилось, повёл Ваню и Хариса в отделение милиции. Напуганная Ирина Лукинична, проклиная «увязавшегося на её горе за разбойниками» Ваню, заплакала.

— Вот и кара божья, — вспомнила она слова тётки Глафиры.

В этом предположении её поддержали и другие женщины. Пошли разговоры, пересуды…

— В этих местах черти завелись!

— До закрытия церкви такого не было!

— Надо просить, чтобы открыли её!

Ваню и Хариса, допросив, отпустили домой. Ирина Лукинична встретила сына упрёками. Взять кочергу или скалку — рука не поднялась. Зато, будто маленького, поставила его в угол. Ваня примирился, не стал ей возражать. Мать, уверенная, что этот проказник долго стоять в углу не будет, вернувшись домой с базара, несказанно удивилась. Ваня как стоял в углу, так и стоит. Но только… на руках.

— Что же ты со мной делаешь, мучитель! — крикнула Ирина Лукинична. — Что ещё за фокус придумал?

— Не фокус, а тренировка…

— Встань сейчас же! А то лёгкие опустятся, негодник.

— Не опустятся. Для того и тренируемся, чтобы не опускались.

— Опять этот Харис придумал?

— Нет, сам. Он об этом ещё не знает. Красным командиром стать не легко — надо ко всему привыкнуть.

— Но к тому, чтобы не есть — не пить, себя не приучишь. А на базаре вон какая дороговизна…

— Потерпи немного, мама, — серьёзно сказал Ваня. — Вот скоро стану водителем трамвая. Деньги начну зарабатывать. Картошек накупишь, сколько надо. И мяса.

— Беда мне с тобой, сынок. Тебя не поймёшь: то красный командир, то водитель трамвая… За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

— А вот увидишь…

Вечером вдвоём с Харисом они сходили в городскую детскую библиотеку, взяли там книгу о физических упражнениях и отправились на Казанку.

Ну почему так случается: только раз не заладится дело, и пойдёт беда за бедой.

Расшивая плоты на Волге, Николай поскользнулся на мокрых брёвнах и упал в холодную воду. Теперь он сильно кашляет, изо дня в день худеет. Но сам не поддаётся — продолжает работать. Врачи предупредили: у парня простужены лёгкие, надо лечиться.

Это вовсе доконало Ирину Лукиничну. Она всё молится и молится. В доме, как после покойника. Вдобавок и Ваня стал учиться хуже — не ладится у него с учительницей. Полина Петровна придирается по всякому поводу.

На прошлой неделе, после того, как на уроке истории произошло «ЧП», девочки во главе с Тамарой побывали у Николая Филипповича в больнице. Учитель расспросил про их житьё-бытьё и разузнал о случившемся в классе. После он, оказывается, написал письмо директору. Тот немедленно пригласил к себе учеников, потом — учительницу.