Владислав Крапивин - Та сторона, где ветер

Снова сверкнуло и почти сразу грохнуло. Генка зажмурился и прижался к косяку... Медленно, словно надеясь на чудо, открыл глаза. Змей стоял в небе.

С трудом, будто отклеивая себя от косяка, Генка выпрямился.

ГЕНКА (уже без досады и почти безнадёжно): Ну что же ты делаешь, Владик...

Сжав зубы, протянул через голову рубашку, сбросил брюки. Потом, словно затвор карабина, рванул вниз оконный шпингалет...

В майке, трусах и кедах он изо всех сил бежал к Владькиному дому, пригибаясь от вспышек и грома, как от встречных выстрелов. "Фрегат" не покидал высоту. Он стоял перед чудовищной тучей, в которой, как кровянные жилы то и дело набухали молнии.

Тяжёлая, как пуля, капля ударила Генку в плечо. Потом капли стали бить часто, соединившись в упругие струи, и на конец дождь хлынул так, что вокруг не было уже ничего, кроме кипящей воды, которую пробивали фиолетовые вспышки.

Подбежав к дому, Генка увидел сквозь косую пелену дождя на крыше чёрную Владькину фигурку. Владик стоял, чуть наклонившись вперёд и запрокинув голову. Левая рука его была привычно согнута в локте. Значит он до сих пор держал нитку! Значит, "Фрегат" до сих пор не упал!

Генка толкнул калитку. Закрыта. Он забрался на забор и перевалился во двор , в лопухи.

В ту же секунду взорвалось небо, и над крышей рассыпался сноп голубых искр! Генку словно пришило к земле: он упал и прижался к мокрой зелени.

Но через секунду он сказал себе яростные и презрительные слова.

ГЕНКА: Встань, трус! Заяц пришибленный...

И он рванулся из лопухов.

... А Владик стоял.

Ливень, словно раненный страшным грозовым ударом, ослабевал. Пока Генка карабкался по скользкой лестнице, потоки превратились в обычный дождь. Но ещё сильный, шумливый...

И вдруг шум затих. Струи словно замерли. И деревья замерли, и ветер.

И Генка замер с широко открытыми глазами.

Сорванный с соседнего столба, вокруг Владика лёг чёрной петлёй и упруго дрожал электрический провод. Один раз он коснулся флюгера, и проскочила голубая искра.

ГЕНКА: Владик!

Владик вздрогнул и качнулся.

ВЛАДИК: Гена?

ГЕНКА (негромко и поспешно): Стой. Стой, не шевелись, нельзя.

ВЛАДИК: А что? Я же далеко от края.

ГЕНКА (стараясь говорить спокойно, чтобы Владик не испугался): Владик, ты стой, как стоишь. Провод кругом.

ВЛАДИК (сразу сообразив, что случилось): Провод? Под током?

ГЕНКА: Да.

ВЛАДИК: Близко?

ГЕНКА: Ты стой. Только стой. Я сейчас.

Проволока опоясывала Владика со всех сторон. Чтобы попасть к нему, нужно было переступить чёрное кольцо. Генка нерешительно двинул ногой. Провод предупреждающе заискрил.

Генка сжал зубы и переступил провод.

ГЕНКА: Я подниму тебя. И перенесу.

ВЛАДИК: Надо смотать змей. Он так и не упал. Здорово, верно?

ГЕНКА (сдерживая раздражение и страх): Не до змея. Новый сделаем потом.

Он перехватил и перекусил нитку. Потом присел и подхватил Владика.

Гроза отошла, дождь стал мелким. Но провод-то всё равно оставался смертельно опасным!

ГЕНКА: Держи выше ноги.

Там, где провод касался крыши, перешагивать было нельзя: слева флюгер, справа мокрый скат. А впереди провод качался на уровне Генкиных колен.

Владик понял опасность. Он послушно поднял ноги.

ВЛАДИК: Держу.

Генке надо было сделать два шага. Но едва он пытался приподнять одну ногу, как другая начинала скользить по шиферу.

ГЕНКА: Подшвы скользят. Подожди...

ВЛАДИК: Ты в кедах? Сними, лучше будет.

ГЕНКА: Крыша мокрая, под током. А кеды из резины, изоляция...

Он попробовал шагнуть ещё раз.

ВЛАДИК: Гена. Ну-ка отпусти меня. Ты скажи где, я выберусь сам.

Он глубоко вздохнул, напряг мышцы и перенёс всю тяжесть двух тел на правую ногу. И непрерывно глядя на качающийся у его колен провод, перенёс через него правую ногу. Потом шагнул левой ногой. Оглянулся, словно проверяя: жив ли?

Запоздалый удар грома толкнул его с Владиком на край крыши. Сбитая этим ударом проволока отскочила от столба и, теперь безопасная, задребезжала на шифере.

ГЕНКА (обессиленно опуская Владика): Всё...

Владик остановился на середине комнаты, стянул через голову мокрую майку и шмякнул её на пол. На Владькином плече Генка снова увидел тонкий белый рубец. Ему стало тоскливо и беспокойно, словно беда не прошла, а только подкрадывалась.

Владик опустился на колено и начал распутывть на ботинке шнурок.

Хлопнула входная дверь.

ВЛАДИК (торопливо): Папе не говори.

Иван Сергеевич, вымокший и усталый, остановился в дверях, вцепившись в косяки.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Можете не говорить. Я сам видел оторванный провод... Чёрт знает,что! Так и не будет мне покоя?

Владик молча ломал ногти об узел шнурка. Низко нагнул голову. Отец шагнул с порога.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Дай помогу.

ВЛАДИК: Я сам.

Иван Сергеевич выпрямился и несколько секунд стоял над Владиком, глядя на его мокрую спину с худыми лопатками и цепочкой позвонков. Потом положил ладонь на Генкино плечо.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (устало): Пойдём, Гена. Он всё хочет сам.

Генка, оглянувшись на Владика, шагнул из комнаты в кухню.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (не оборачиваясь): Это ты его стащил с крыши?

ГЕНКА: Как вы знаете?

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ты?

ГЕНКА: Вместе слезли, вот и всё...

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Да... В общем... спасибо. Хотя причём здесь спасибо? Говорить как-то об этом... Ты же его от гибели спас! Провод под током был? Близко?

ГЕНКА: Да ерунда...

Иван Сергеевич обернулся и глянул на Генку.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ерунда? Ну-ну... (Вдруг спохватился): Продрог ты.

Сдёрнул с вешалки пиджак, набросил на Генку.

ГЕНКА (насупившись): А вы?

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Что я? А, ну да...

Он начал расстёгивать мокрый пиджак.

ГЕНКА: Владьке надо переодеться.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (шагнув к двери): Дать тебе сухую рубашку?

ВЛАДИК: Сам!

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Вот так всё время... Всё одно и то же. Где можно и где нельзя - всё сам... По ночам на велосипеде гонял, а я в подъезде стоял - от страха полумёртвый. И не дай бог, если узнает, что следил.

За дверью раздался стук - Владик наконец сбросил ботинок. Иван Сергеевич оглянулся на дверь. Помолчал.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: А как гроза - значит всё. Любую работу бросаю, домой бегу. Знаю, что уже торчит где-нибудь на верхотуре. Сколько раз с крыши стаскивал.

ГЕНКА: Грозовые потоки изучает...

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (с резкой горечью): Да слушай ты его больше! Потоки... Молнию он ждёт, вот что!

Генка не понял. С удивлением и со страхом за Владика он поднял на Ивана Сергеевича недоумевающие глаза.

ГЕНКА: Зачем... Ждёт?

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: А вот так... Услышал однажды по радио такую историю. Одна французкая пианистка летела в Америку на гастроли... Она слепая была. Самолёт в грозу попал. Молния ударила рядом, тряхнула их как следует. И стала эта пианистка видеть. Наверно от испуга нерв какой-то сработал. Или от электричества. В общем не понятно но факт. И в газетах, говорят, писали про это... Вот он и лезет под каждую грозу... Ждёт...