Анастас Павлов - Капитан

- Лекарственные травы будем собирать! - крикнул Султан.

- И-и, так вам вожатая и разрешила, - покрутил пальцем Еж.

Петька-Седой обнял за плечи Петуха и Стручка, они наклонились к остальным:

- Сохраним все в тайне: пусть для нее это будет неожиданностью!

- Тайна!

- Строжайшая тайна!

- Скажем, что строим сарай, деревянный сарай, - продолжал Седой.

- И - бумс корабль! Экстра!

- И никаких девчонок!

- А то еще растрезвонят повсюду. Браво, Мичман!

- Особенно эта Ленка, такой звонок!

Мичман помахал рукой, словно железным языком звонка.

- Они ж плавать не умеют, еще потонут, - пропищал Ваню, довольный, что участвует в общей атаке.

- Браво, Ваню!

Юнга просто горел от восторга.

Седой вытянул руку и таинственно проговорил:

- Полная тайна! Кто ее выдаст...

Что-то перехватило ему горло, он не мог сказать ничего страшного.

- ...будет трижды проклят! - закончил за него Еж.

- Полная тайна! - повторил Мичман и положил свою руку на Петькину.

- Ни слова, вечный замок! - проговорил Торпеда.

Пирамида рук росла. Всякий произносил при этом свое заклинание или повторял чужое.

Пират сказал:

- Пусть я онемею, если проболтаюсь!

Пейчо:

- Клянусь в вечной верности!

Ваню с бьющимся сердцем лихорадочно придумывал самую лучшую клятву, но, когда очередь дошла до него, повторил слова Султана:

- Тайна до сырой могилы.

Капитан положил руку последним, сказал твердо и ясно:

- Кто выдаст, пусть останется без друзей!

Пирамида рук качнулась - вниз, вверх.

За окнами сияло майское солнце.

Ваню взял миску с печеньем, обнес всех по очереди. Аккуратно поставил миску на место, взял и себе кусочек и уселся на половике у самой кровати Капитана. Взяв печенье в рот, поднял всамделишный, только маленький кораблик, сунул его в коробку и бесшумно захлопнул крышку. Все молча жевали.

Минуту спустя Ваню вдруг спросил:

- А бате Димо? Скажем?

- Верно, как с ним быть?

Капитан с Пиратом снова обменялись взглядами,

- Скажем. Он нам поможет,

- А если не захочет?

- Ладно тебе, как это не захочет! - возмутился Юнга. - Играет же он с нами в футбол?

- Ваню, Ваню-ю-ю!

Ваню даже побледнел. Чувствовалось, что он готов юркнуть под кровать.

- Ваню-ю-ю!

- Чего? - прокричал он в окошко.

- Давай-ка сходи за хлебом, душечка!

- Ладно, потом, - попытался Юнга хоть ненадолго продлить свое пребывание в такой славной компании.

- Поторопись, моя булочка.

- Иду! - взревел Ваню, готовый расколотить витрину кондитерской, откуда мать почерпнула все свои нежные сравнения. За "булочкой" обыкновенно следовали "рахат-лукумчик", "бисквитик", а под конец шел "батончик ты мой шоколадный".

Юнга обернулся к честной компании и жалостливо проговорил:

- Надо идти.

Вздохнул.

Он взял картонную коробку и двинулся к двери с таким унылым видом, что всем стало жаль его.

- Нет, это не жизнь! - сказал Еж, когда Ваню вышел.

А Султан грустно сжевал еще одно печенье.

Внезапно дверь отворилась. Ваню, встревоженный, запыхавшийся, прижал палец к губам и прошептал:

- Ш-ш-ш! Бабы идут!

Первой вошла Лиляна. Она приходилась Капитану двоюродной сестрой и держалась как дома. Физиономия Мичмана стала похожа на выжатый лимон. Румяна улыбнулась Султану мило и скромно, но Султан сделал вид, что вообще ее не замечает. Девчонок становилось все больше. Донка с Росицей вошли, держась за руки. Маргарита. Лена...

Лена, спрятав руки за спину, нервно сжимала две веточки роз. Укололась о шип, вытянула уколотый палец. Вообще-то розы принесла Лиляна, но получилось так, что в последний момент они оказались у Лены. Она не смела взглянуть на Капитана. Почему все молчат? И чего это Мичман и Петька-Седой смотрят на нее с неприязнью?

В комнате было совсем тихо. По дороге она продумала, что скажет, но теперь все вылетело из головы.

- Ты сильно болен?

Капитан улыбнулся:

- Нет, не сильно.

В комнате будто двое их и осталось.

Зашла тетя Софа:

- Садитесь, девочки. Боян, ты угостил их?

- Момент! - предложил свои услуги Торпеда.

Он потянулся к миске и окаменел - она была абсолютно пуста.

- Ничего, я сейчас еще принесу.

Мичман и Седой пошептались между собой.

- Мы пойдем, - сказал Мичман, - в шарики поиграем.

Мальчишки один за другим потянулись к двери.

- Мы еще зайдем, - добавил Пират.

- Какие чудесные цветы! - порадовалась, вернувшись, тетя Софа. - Кто ж тебе их принес, Боян?

- Лена, - быстро проговорила Лиляна.

- Это от всех, - покраснела Лена. - А вообще цветы из сада Лиляны.

- Понимаю, понимаю. - Тетя Софа погладила ее по голове. - Сейчас принесу вазочку.

- Если ты не устал, Маргарита расскажет тебе, что мы проходили сегодня.

- Я не устал, - подчинился Капитан.

Лена присела к письменному столу, затихла. Так ей было радостно, а сейчас все изменилось. Идя сюда, она знала, что мальчики тут, хотела поговорить с ними об отряде. Без учителей, без вожатой. Пусть не думают, что она нарочно выставляется. Пусть знают, не так уж ей приятно выступать с докладами. Она предложит изучать что-нибудь. Неважно что - лишь бы заняться каким-нибудь делом. Она надеялась, что Капитан ее поддержит. И Пират. Все их слушаются. Почему же ни один пальцем не шевельнул, чтобы задержать мальчиков? Почему? На столе перед собой она увидела книжку, которую два дня назад дала Капитану. И с чего это Лиляна соврала про розы? Не знает она, что ли, что это не по-дружески?

8. ОДНА

Старшая пионервожатая выскочила из шестого "В". Нет, не заплачет она перед этими врунами и притворщиками! Не стоят они ее слез! В памяти, словно в калейдоскопе, мелькали картины последнего сбора. Петька-Седой, говоривший упавшим голосом. Султан. Еж. А как он побледнел, как побледнел! "Аппендицит"!.. И как невинно смотрел на нее этот толстяк, сын доктора. До чего же смешно небось выглядела она в глазах заговорщиков! Надо проводить Петю, да? А холодное можно положить ему на живот? А холодное? А холодное? Кто ее об этом спрашивал?

Она заперлась в пионерской комнате и только теперь, прижавшись лицом к красному сукну стола, дала волю слезам. Мерзкая ложь! Воспользовались ее доверчивостью, решили поиздеваться над ней. Ничтожество, ничтожество, ничтожество... Она здесь никому не нужна. Все, что она делает, бессмысленно. Не лучше ли махнуть на все рукой... Она мечтала совершить чудо, верила всем сердцем, но все время чувствовала, что какие-то неизвестные ей раньше железные правила сковывают ее замыслы, мешают им осуществиться.

Вечером она возвращалась вконец разбитая от беготни, с ощущением без толку проведенного дня. Она всегда ждала чего-то особенного, чего раньше не случалось. Нет, все безнадежно...

В дверь постучали, послышались тихие шаги и голоса девочек. Она не отворила, даже не отозвалась. Ей полегчало, но еще не прошло. Веки покраснели от слез. Она не приняла никакого решения.