Валерий Квилория - 22 шага против времени

– Это у нас будет первый барьер, – сказал он, отсчитывая десять шагов, – а это будет второй.

И воткнул в землю вторую шпагу. После этого лейтенант отсчитал от каждой шпаги-барьера в разные стороны ещё по десять шагов.

– Ну-с, князь, – открыл он ящичек с двумя дуэльными пистолями, – за вами право выбора.

Шурка, не гадая, взял тот пистолет, который был к нему ближе. Вооружился и Переверзев.

– Не желаете ли, господа, мировую? – спросил для приличия лейтенант.

Не успел Шурка рта открыть, чтобы согласиться, а Переверзев уже энергично замотал головой.

– Ни в коем случае. Начинаем сейчас же.

Шурка послушно отошёл к отмеченному для него месту. Вид у него был удручённый. Во всяком случае, так казалось со стороны. Марьян Астафьевич, напротив, надменно усмехался и вообще смотрел на противника, как на уже выброшенную и совершенно ненужную вещь.

Выйдя на позиции, дуэлянты повернулись друг к другу лицом.

– Сходитесь! – махнул рукой Смольский, и Переверзев с Захарьевым пошли навстречу, выставив перед собой оружие.

Дуло Шуркиного пистолета смотрело то влево, то вправо, то задиралось к небу, то опускалось долу. Вообще, казалось, что он вот-вот его отбросит и расплачется. На самом деле Шурка ни о чём таком не помышлял и, конечно же, совсем не удручался. Он всего-навсего ломал голову над тем, как победить Переверзева и в то же время его не убить. Поэтому Шурка попросту не видел ни своего противника, ни даже лужайки, по которой шёл. Отсчитывая роковые шаги, он блуждал внутренним взором по бесконечным формулам веществ, составляющих окружающий мир.

В отличие от Захарьева, отставной подпоручик нисколько не думал о последствиях дуэли. За многие годы службы не однажды ему приходилось выходить к барьеру. Да и что значит одна-единственная пуля для боевого офицера, побывавшего в таких переделках, где от летящих ядер свет Божий застилало. Да и вышел бы супротив него опытный стрелок, а то мальчишка, заезжий франт, щелкопёр, который сей же час испугается и выстрелит в воздух. Так и случилось.

Не доходя до барьера добрых три метра, Шурка нажал курок. Грохот и дым заполонили всё вокруг. Но выпущенная им пуля не пролетела мимо. Словно мини-ракета с дистанционным управлением, она обогнула талию помещика и, подобно острейшей бритве, с невероятной точностью срезала пояс. Замкнула кольцо, выскочила через рукав гвардейского мундира и брякнулась на дуло пистолета. К изумлению помещика, свинцовая тушка стала пританцовывать и выделывать незамысловатые коленца, позвякивая металлом о металл. Марьяну Астафьевичу даже почудилась некая мелодия, нечто вроде «птичка польку танцевала, раз – налево, раз – направо». Но лишь дым рассеялся, пуля потеряла равновесие и упала в траву. Следом с Переверзева свалились суконные панталоны, обнажив шёлковое кружевное исподнее бельё.

Лера хихикнул, Шурка улыбнулся.

– Продолжайте сходиться! – напомнил Смольский, увидев, что Шурка остановился и улыбается во весь рот.

– Так ты смеёшься надо мною? – увидев его улыбку, закричал взбешённый помещик.

Вид у него был самый комический. Не только Лера с Шуркой, но уже и лейтенант с лекарем насилу сдерживались, чтобы не расхохотаться. Подхватив свободной рукой штаны, Марьян Астафьевич двинулся дальше.

– К барьеру! – кричал он. – Пристрелю мальчишку!

Дуэлянты продолжили сближение. Переверзев, несмотря на душивший его гнев, всё не стрелял. И только когда Шурка достиг барьера и встал, выставив вперёд правое плечо, чтобы уменьшить площадь попадания, он хладнокровно прицелился в его грудь.

– Ведьмак! Масон! Мошенник! – процедил помещик сквозь зубы. – Аглицкий шпион!

Услышав это, Шурка чуть сам не закипел от злости.

– Ах, ты, эксплуататор! – зашипел он в ответ и хотел, было, запустить в противника тяжёлым пистолетом.

В следующий миг раздался выстрел. Отставной подпоручик бил наверняка. Когда дым от его выстрела развеялся, все увидели, что князь Захарьевский лежит на боку, обливаясь кровью.

– Чтоб у тебя руки отсохли! – в отчаянии схватился за голову Лера.

Пожелание его исполнилось тотчас. Переверзев уронил пистолет, и правая рука его повисла безжизненной плетью.

Пуля ударила под сердце и опрокинула Шурку навзничь. Кровь стремительно окрасила белую рубашку. Подгребая ногами, он только и смог, что повернуться набок – на большее не хватило сил.

Первым к раненому подбежал Лера.

– Шурка! Шурка! – упал он перед ним на колени. – Ты как?!

Захарьев не отвечал, глаза его были закрыты. Следом подошёл уездный лекарь. Увидев расплывающееся красное пятно, протянул скомканный кусок полотна.

– Граф, подложите это под рубашку. Надо остановить кровотечение.

Лера так и сделал. Лекарь тем временем пощупал пульс и сокрушённо покачал головой. Неожиданно Шурка открыл глаза.

– А, Лерчик, – слабо улыбнулся он, увидев друга. – Куда мне попало? Жутко голова кружится.

Лера нагнулся к его уху и прошептал: – Шурик, немедленно преобразовывай, пока не поздно.

– Не могу, – признался Шурка, – сил нет.

Лера обернулся к Пирошкину.

– Помогите ему! – потребовал, горячась. – Спасите! Дайте таблетку, сделайте укол!

Штаб-лекарь снял фуражку и печально склонил голову: – Увы, князь безнадёжен.

Лера склонился над другом и принялся трясти его за плечи.

– Шурка! Шурка! – едва не плакал он. – Не засыпай! Очнись! Соберись с духом! Преобразовывай, а не то помрёшь!

Но Шурка, казалось, не слышал. Он закрыл глаза и начал тихо бормотать нечто бессвязное.

– Бредит, – констатировал лекарь. – Полчаса продержится, не более. Надо за священником послать.

Лера в отчаянье приблизил ухо к самым губам умирающего друга.

– Пятьдесят четыре градуса долготы, двадцать восемь градусов широты к востоку от Гринвича, – сквозь стоны и хрипы чуть слышно говорил Шурка, – высота суши над уровнем моря двести три метра, скорость движения по орбите двадцать девять километров семьсот шестьдесят метров в секунду, расстояние до Солнца сто сорок миллионов километров…

Леру вдруг осенило – это же координаты их местонахождения.

– Извозчик! – закричал он. – Подавай экипаж! Быстрее!

– Не трогали бы вы его, граф, – заметил Пирошкин. – Дайте князю спокойно умереть.

Услышав это, Лера едва сдержался, чтобы не ударить штаб-лекаря по его скорбной физиономии. Но тут подъехал четырёхместный экипаж. Вместе с лейтенантом Смольским и лекарем, который всё же изволил поддержать ноги раненому, Шурку уложили на сиденья.

– Гони к яблоневому саду! – приказал Лера.