Юлия Кузнецова - Где папа?

Я со вздохом начала собирать Кьяру. Подарила ей бычка, которого специально купила сегодня утром в палатке. У меня такой в детстве был, на подставке. Нажмёшь пальцем на подставку, он и падает, подогнув тонкие ножки.

– Вы потрясающий доктор, – сказала Татьяна. – Как у вас всё это по-умному поставлено! Пришёл больной, а вы ему – сразу средство.

Она открыла баночку с Кьяриным кремом и понюхала.

– Да ещё и какое средство! Вот так все доктора должны работать. Просто выдавать лекарства сразу. Отлично же. Очень удобно. Я так рада, что нам вас порекомендовали. У вас столько достижений…

Татьяна кивнула на стену, а Ящерица так и надулась от важности, хотя и смущённо отмахивалась. А потом вдруг привстала и говорит:

– Погодите-ка. У меня появилась одна мысль.

– О, у доктора Хауса тоже были постоянно озарения! – обрадовалась Татьяна. – Я так люблю, когда он вдруг…

– Покажите ногу, – велела мне Ящерица, снова приблизившись.

Теперь она смотрела на красное пятно долго. Даже достала фонарик и посветила. И вдруг нахмурилась.

– А знаете что… У меня вот сейчас появились сомнения. И кажется, они подтверждаются.

– Что это не аллергия? – с улыбкой спросила Татьяна.

– Что это онкология, – ответила Ящерица, глядя в глаза Татьяне.

Я уставилась на доктора.

– Ну, – сказала Ящерица, – вы пока подождите. Надо проверить. Но очень похоже.

– Н-на онкологию? – пробормотала Татьяна.

Она закрыла лицо руками и зарыдала. А потом я увидела – у неё правда нереально уродливый нос. Потому что вдруг он раздулся, словно оса укусила в самый кончик, и покраснел, даже слегка с фиолетовым оттенком…

– Быть такого не может! – выкрикивала Татьяна сквозь рыдания. – Она недавно диспансеризацию проходила!

– Ну, – обиженно сказала Ящерица, возвращаясь на место, к ноутбуку, – мало ли как ЭТО бывает. Бывает и так. Вот у меня был случай…

Она защёлкала клавишами. Но Татьяна затрясла головой. Кьяра глядела-глядела на мать, а потом тоже заплакала.

– Послушайте, – я наконец вспомнила, что я не немая, – Татьян, выйдите, а? Я сама поговорю с доктором.

– Да, – мягко сказала Ящерица, – мы поговорим с вашей старшей дочерью.

Татьяна встала и направилась к двери, всё так же закрывая лицо руками. Я смотрела ей в спину и размышляла – не сунуть ли Кьяру, но потом передумала. Потому что, как только Татьяна вышла, малышка сразу успокоилась и стала играть с бычком.

– Рак кожи действительно лечится довольно успешно, – сказала Ящерица, – вот у меня был случай. Его поймали в самом начале. И вылечили. Я называю его «успешный раковый случай».

– Рак кожи, – повторила я.

И впервые в жизни ощутила, каким горьким на вкус может быть слово «рак», если оно употребляется в ТАКОМ смысле.

Но как-то не вязалось у меня это слово с розовощёкой пухлой Кьяркой, хихикающей каждый раз, когда падал бычок. Хотя, наверное, это нормально. Типа стадия горя. Типа отрицание, или как там оно называется в этой дурацкой психологии.

Я же не сразу поверила, что папу забрали.

Вот и тут. Как только я это подумала, меня словно кто-то схватил за горло холодной железной рукой.

– Я плакать не буду! – сказала я даже не доктору, не Кьяре, а скорее – бычку, который падал с довольным видом, показывая, что можно и упасть, это довольно приятно.

Может, бычку и приятно. А если я тут упаду – так кто Кьяру домой-то потащит?

«Хочу к маме», – промелькнуло в моей голове.

Прижаться к маминому плечу, забиться к ней под крыло, закрыть глаза, всё забыть! Никогда не ходить в гости к Андрюше! Не относить этого дурацкого зайца! Жить, читать, ждать папу и мечтать стать смотрителем на маяке! Не видеть, как плачет девочка, когда ей царапают руку и капают аллерген, не слышать, что у неё может быть рак кожи…

Я затравленно огляделась. Меня как будто окружили. Хотя в кабинете и никого не было, кроме Кьяры, играющей с бычком, да доктора, которая всё щёлкала клавишами, перебирая свои «успешные раковые случаи».

Я подумала: а с другой стороны – кто же будет тогда слышать и видеть? Тут, по ходу дела, больше и некому. Бычку только если.

Я проглотила металлического ежа, застрявшего в горле, постучала по дырке в груди (там не то что выл ветер – туда просто плеснули кипятком) и проговорила:

– Ясно. Дайте, пожалуйста, телефон онколога.

– Вам подороже? Или подешевле?

И снова клавишей щёлк-щёлк. А Кьярка бычка – бац! И кинула. Чуть-чуть он до окна не долетел. Я встала, обогнула стол, наклонилась за спиной врача, подняла игрушку, а когда разогнулась, увидела, чтό смотрит доктор на своем ноуте.

«Лучшие рецепты китайской кухни. Фаршированный карп».

И хотя Ящерица протянула аж два телефона (и подороже! и подешевле!), сунула мне маленькую баночку с кремом (типа маленький бонус тяжелобольным деткам!), помогла выбраться из своего логова и ничего не забыть (телефончик, детка, не забудьте телефончик! он пригодится вам звонить онкологу!), и хотя мы вышли, придавленные словом «рак», как старой, чужой, тяжёлой шубой, в голове у меня крутился и плясал фаршированный карп. Словно намекая – погоди-ка падать в обморок, подруга. Может, ещё и…

Но Татьяна отказалась верить, что у нас есть надежда. Она смотрела с ужасом на Кьяру. И даже не попыталась запихнуть её в комбинезон.

– Послушайте, – разозлилась я, – по-дож-дите вы! Сначала надо обследование пройти! С врачами поговорить. Нормальными.

– Лиза, – прошептала Татьяна, – ты что, дура? Ты не понимаешь? Онкология – это смерть!

Ну и тут всё.

Вот просто всё.

Выдернули из меня затычку. И я – бульк!

Добралась до скамейки, достала свой «телефончик» и позвонила. Нет, не онкологу.

– Мама, это я… Забери меня отсюда!

Мама выслушала меня и сразу приехала.

Нет. Вру, конечно, ради красного словца. Мама сразу «наехала»:

– Ты что, школу из-за них прогуляла? Быстро домой! Не обедала же!

– Мама…

– Слушай, у Кьяры есть мать. Пусть хоть раз в жизни чем-то озаботится.

– Мамочка… Пожалуйста. – Я чуть не зарыдала.

И мама, видимо, это почувствовала.

– О-ох… Ладно. Попробую отпроситься с работы. Где вы, объясни поподробнее?

– А ты… А мы куда поедем? К он… К онкологу?

– Нет, туда записываться заранее нужно. Я подумаю. Может, что-то придёт в голову, пока я ехать буду. Быстро не ждите, пока я ещё такси вызову, возле моей работы никто не останавливается никогда…

Мне кажется, я в жизни не была так рада видеть маму. Наверное, только в младших классах. Когда меня уже начали травить одноклассники, и я хорошо помню, как сидела на холодных, облепленных мокрыми жёлтыми листьями ступенях школьной лестницы. А они кучковались во дворе, насмешливо поглядывая на меня. Мне было холодно и противно, но я не двигалась с места, пока меня не забирала мама. Она приходила, ругала меня за то, что я сижу на ледяном камне, говорила, что таскать по врачам меня ей, а не кому-то ещё, но я была счастлива. Пусть ругается, даже при всех, но только пусть будет рядом, пусть заберёт скорее домой.