Наталия Соломко - Белая лошадь – горе не мое (сборник)

Уроки в школе бывают серьезные и несерьезные, это все знают. Серьезные – это по которым задают домашнее задание письменно и все время проверяют. А когда домашнее задание задают устно и проверяют не всегда, то это несерьезные… Хорошо быть учителем по «серьезному» предмету – по алгебре, химии, физике!.. Сколько опасного и непостижимого таят в себе эти науки! Например, кроме параграфов в учебнике надо еще решать всякие ужасные задачи и уравнения. Тетради, конечно, собирают редко, но зато в любой момент могут вызвать к доске. Поэтому, чтобы избежать двойки, необходимо если не выполнить задание дома, то хотя бы списать на перемене. А это, сами понимаете, дисциплинирует характер и воспитывает ум в уважении к науке…

Куда там «несерьезным» предметам! Истории, например. Там главное – успеть заглянуть в учебник, что там у них происходило в стародавние времена… Так, отрубили королю голову! Правильно сделали, так ему и надо, не будет угнетать! А в каком году это случилось, кто-нибудь подскажет… Ну а уж с географией и вовсе все просто, чего там учить-то! Сели на поезд и поехали. Или на самолет. Это во-первых! А во-вторых, нужна нам эта география, честно говоря! Зачем ее учить, когда мы по телевизору и так все видали? Да и бывали везде, где можно. И в Турции, и на Кипре, и в Испании. А у кого родители покруче, те и до Парижа с Лондоном дотянулись. Ну и что? И при чем тут география? Все давным-давно открыто, описано, сфотографировано со спутников и занесено на карты… На кой нам-то это учить?

Уже темнело, когда Саня подошел к дому. На углу, как всегда, торчал скинхед Шамин – скверный ученик из одиннадцатого «А». Весь в черной коже со стальными заклепками, голова стрижена, как положено, налысо, в руках гитара, в зубах сигарета, на тротуаре у ног – початая бутылка пива.

– Заработались, – глумливо сказал лысый негодяй. – Поздненько возвращаетесь…

Саня не счел нужным ответить.

В подъезде, на подоконнике, были горой свалены пакеты с крупой и консервные банки, рядом сидели Санины ученики: Исупов Лешка, похожий на большого плюшевого медведя, и маленький Женька Петухов, прозванный Кукарекой.

– А мы вас ждем-ждем… – сообщил Кукарека с укоризной. – Уже все купили.

Исупов молчал и болтал ногами. Он молчал и хмурился с первого сентября, что было на него, известного шкоду и пересмешника, совсем не похоже.

– Пошли, – скомандовал Саня ученикам и достал ключ. – Только тихо, на цыпочках.

Но предосторожности были напрасны: дома уже ждали.

Скрестив руки на груди, стоял в коридоре суровый мужчина, и, хоть роста он был небольшого и вышел по-домашнему, в шлепанцах, вид имел величественный.

– Добрый вечер, папа, – сказал Саня.

– Здравствуйте, Арсений Александрович, – очень поспешно проговорили Лешка и Кукарека.

– Здравствуйте, Исупов и Петухов, – грозовым голосом отвечал Арсений Александрович. – Проходите… Александр, можно тебя на минуту?

Леша и Кукарека юркнули в комнату классного руководителя и там вздохнули облегченно. Арсения Александровича они боялись. И на то были причины…

– Сейчас опять ругать будут… – вздохнул Кукарека.

Он свалил продукты на письменный стол и оглядел комнату. Все тут было знакомое, родное: вполовину собранный, огромный оранжевый рюкзак в углу, рядом со сломанным корабельным компасом, который, если постучать по нему как следует, почти точно показывает на север; стены, вместо обоев оклеенные картами с решительно прочерченными через материки и океаны маршрутами, а у двери, на гвоздике, старенькая штормовка, пахнущая лесом и костром…

Меж тем в коридоре происходил бурный разговор. Говорили вполголоса, но слышно было хорошо. Особенно если прислушаться.

– Александр! У тебя три часа назад кончились занятия! Где ты был, Александр?!

– Гулял.

– Александр! У меня нет слов!

– Арсений, оставь мальчика в покое…

– Мама, тише, услышат. Я не мальчик!

– Нормально, – успокоился Кукарека. – Елена Николаевна дома, заступится.

Он снял башмаки, полез на диван, к карте Атлантики.

– Леш, в Бермудском треугольнике опять самолет пропал, говорят…

– Отстань…

Исупов Леша устроился на подоконнике, рядом с горой книг, тетрадей и атласов, и уставился в небо. Там носились какие-то птицы – голуби, что ли? – отсюда было не разобрать, а Леша смотрел на них и думал: «Как им там, в небе? Хорошо? Не страшно?» Исупов Леша и сам летал во сне, но с некоторых пор сны эти кончались плохо: небо вдруг переставало держать, земля стремительно и страшно мчалась в лицо, Исупов кричал и будил брата Виталю… А потом они лежали в темноте и слушали, о чем говорят папа и мама в соседней комнате.

– Леш, а говорят, это пришельцы из космоса их воруют…

– Отстань…

Кукарека отстал. Потому что наконец-то вернулся классный руководитель.

– Сильно попало? – с сочувствием спросил Кукарека.

– Сейчас чай пить будем, – сказал Саня и вздохнул.

Было ясно, что попало ему в самый раз, но распространяться на эту тему он не желает. Нужно было идти на кухню – ставить чайник. В настоящий момент это было делом большого гражданского мужества: на кухне шел очередной семейный совет.

Повестка дня обычная: непутевая жизнь Александра.

Присутствовали: Арсений Александрович – отец Александра, Елена Николаевна – мать Александра, дядя Вася и тетя Таня – близкие родственники, пришедшие в гости нарочно для того, чтобы наставить Александра на путь истинный.

Отсутствовал только сам Александр: гулял по городу. Гулял, вместо того чтобы готовиться к поступлению в аспирантуру. Гулял, вместо того чтобы прийти и выслушать, что думают о нем родители и родственники!..

Когда Саня вошел, воцарилась осуждающая тишина.

– И вот так ежедневно! – произнес Арсений Александрович, сына будто не замечая. – Реферат пылью оброс. После работы бродит. Читает черт знает что, только не то, что имеет отношение к его теме. Завтра пятница. Можете быть уверены – он с вечера уйдет в лес и вернется только в воскресенье к вечеру! Не знаю, как он мыслит свое поступление в аспирантуру! Не знаю, не знаю…

– Ну и ну! – Дядя Вася, щурясь, оглядел с головы до ног непутевого племянника. – Вырастили, что называется… Воспитывали, надеялись – а они в леса подались, а?! Что ты там делаешь, в лесу, оболтус?

Саня взял чайник, открыл кран. «Белая лошадь – горе не мое!» – сказал он несколько раз про себя. Он дал себе слово молчать. Потому что в последнее время все его разговоры с дядей Васей кончались ссорой. А мама потом переживала.

– Как же так, Санечка, – вздохнула тетя Таня, – ведь ты уже взрослый…

– Это точно – дурная голова ногам покою не дает! – решительно заявил дядя Вася. Он всегда говорил решительно. Будто гвозди заколачивал. – Двадцать два года мужику, а он дурью мается, по лесу бродит!