Анна Гаранина - Ли и Вера в Навийском царстве

Аука понял, что яблочки эти пригодятся ему ещё ни раз, потому погрузил их он в зимний сон, под лёд и стеклянный куполок и смешались они со всеми другими «богатствами» Ауки.

Утром того самого дня, когда Ли и Вера попали в Навь, Аука был игрив как никогда. Толи тёплое и яркое зимнее солнышко на крыше Аукиной хижины его так осчастливило, толи какая-то внутренняя благодать полилась по жилам и Аука решил давно задуманную шалость осуществить. Шалость та была не малая. Он хотел обратить смертного в волколака. Но оборотное зелье могут приготовить только двое. Волхва он отбросил сразу, боясь, что тот попросит слишком много за такую услугу. А вот пленница Ягиня согласится сразу, да ещё и за какую-нибудь пустячицу, например, за пару Ирийских яблок. Аука зарылся в дальний угол своей Избушки, который казалось, вмещал просто необъятное количество магических предметов. На них была белёсая пелена паутины и несколько свалявшихся клубков пыли, да и сами предметы казались заброшенными. Аука целиком погрузился в гору своих сокровищ и понять, что он в ней можно было лишь по шуму и его ворчанию: «Ну вот так всегда, только спрячешь что-то, как сразу оно надобиться! Лежали же девятьсот лет на видном месте, нет, решил спрятать! И ста лет не прошло, как они понадобились! Ну вот несправедливость-то! Таааак, кажись, тута всё! Туточки! Хахаха!».

Аука поспешил к вратам Ягини, встречая по пути то трёх путников, которых он направил в обратную сторону, задув ветром и снегом их следы, то семью с очаровательнейшим ребёнком, что Аука не удержался и подразнил того забавным эхом. Так и скоротал он денёк, подходя к Избе Ягини. Стучался он весьма условно, ведь сразу за стуком его проворная голова пролезла в дверную щель, а за головой и он сам.

Яга, проводив недавних гостей, погрузилась в изучение книг из своей магической библиотеки, располагавшейся на внутреннем балкончике над печью.

– Аука! Глазам не верю! Что-то ты зачастил ко мне, ещё ж и двухсот лет не прошло, а ты снова с просьбой! – Яга искренне порадовалась его визиту.

– О прекраснейшая из Ирийских Богинь! О мудрейшая! О могущественнейшая! – раскланивался и расшаркивался Аука.

Яга сияла – так приятна была ей эта неприкрытая лесть.

– Не соблаговолите ли Вы, прекрасная Ирийская воительница, помочь несчастному Богу веселья?

– О, ты у нас уже Бог веселья? – расхохоталась Ягиня.

– Ну, а почему бы и нет! Место не занято.

– И чем же простая жрица врат может быть полезна Богу? – лукаво спросила Яга.

– А тем, что Бог знает, что Ягине нет равных в колдовстве, а ему именно это и надобится, – проворно прошмыгнул на табурет Аука.

– Какое зелье ты хочешь? – уже серьёзно спросила Яга.

– Оборотное.

– Кого обращать собираешься?

– Ну, вот это уже другой вопрос, – быстро проговорил Аука и заторопился, – все шутка, баловство! Когда прийти?

– А мне что с того?

– Есть у меня пара Ирийских яблочек…

– А Силы какие? – заинтересовалась Ягиня.

– А кто ж их пробовал?! – отмахнулся Аука.

– Тогда прошу недели божественной силы.

– Столько нет! Есть два или три яблока всего, больше нет. Нетушки!

– Хитришь! Неси пять и будет тебе волколак. Тоже на сутки! – засмеялась Ягиня.

Аука проскользнул в дверь и исчез где-то в заснеженном тёмном лесу. Как только дверь за Аукой захлопнулась, посох Ягини ожил. Из застывшей змеи он стал что ни наесть настоящей. Змея проворно скользнула в сторону печи и зашуршала где-то в библиотеке.

Книга, которую принесла змея в своей клыкастой пасти, была очень потрёпанной и большой, скорее всего предназначенной не для ношения, а для домашнего использования. Подняв руки над книгой и воздев глаза к потолку избы, страницы книги сами зашелестели и открылись на нужной ей странице: «Зелье оборотное (волколак/берендей)».

Ягиня, прочитав список ингредиентов, открыла люк в полу и залезла в него. Там она нашла почти все необходимое, кроме клочка шерсти волколака, за которой направила услужливых анчуток. Уж где они нашли её – толи по ворсинке подобрали, толи сорвали с какого бродячего волка – она не интересовалась, но вернулись они довольно скоро. Ягиня спешно принялась за варку зелья, добавляя в кипящий котелок сначала несколько сухих пучков трав, за ними клок шерсти волколака, каплю пота Богатыря, что-то розовое и тягучее из неподписанной колбы и вершки Адамовой головы, и наконец отправила в печь на обжиг Божественным пламенем. Буквально пара минут и над котелком задымился силуэт волка – зелье готово. Получилось оно тёмно-зелёного цвета, гораздо менее внятным, чем вершки Адамовой головы. Ягиня поморщилась и смачно плюнула в котёл, отчего его содержимое резко поменяло цвет на фиолетовый. Она без труда зачерпнула зелье пузатой колбочкой, благодаря его вязкости и довольно ухмыльнулась, смотря на своё творение, после чего спрятала его под пол.

Аука, согласно договорённости, вернулся за зельем с рассветом следующего дня, и, просочившись в избу, опешил от неожиданности, повстречав перед собой Кащея:

– Властитель! Мудрый повелитель! Какая неожиданность! Какая честь! Неужто самолично ради Ауки?! – Аука семенил своими младенческими ножками и то и дело раскланивался, и расшаркивался, кидая непонимающие взгляды на Ягиню, которую распирало смехом от всей этой картины.

– Не льсти себе! – как бы невзначай бросил Кащей, продолжая изучать с Ягиней тёмную книгу в кожаном переплёте, лежавшую на столе.

– Ну-у… тогда-а… Повелитель не будет против… – Аука мялся с ноги на ногу и не решался озвучить цель своего визита. Кащей безразлично махнул рукой, давая понять, что тот ему мешает.

– Ягинюшка! Мудрейшая, сильнейшая! Готово ли… ну… то, о чем мы говорили… – Аука замялся ещё сильнее от нетерпения.

– У окна стоит, – Ягиня встала из-за стола и стала медленно надвигаться на Ауку, внушая какой-то чудовищный страх в него своей спокойной поступью. Аука хотел было просочиться к окну за зельем, но Ягиня преграждала путь, продолжая наступать.

– Навь полна слухов… Говорят, якобы ты Чёрный камень присвоил… во всей той суматохе… – Ягиня подошла уже вплотную к вжавшемуся в стену Ауке и нависла над ним.

– Что?! С ума сошла! Чёрный камень! – Аука так громко закричал, что анчутки с перепугу повылезали из своих углов и обеспокоенно заклокотали.

Ягиня вопросительно подняла брови, торопя Ауку, но тому нестерпимо захотелось выбраться из ловушки, и он, смешно и неловко, стал выворачиваться, пытаясь убежать поближе к Кащею, в надежде на защиту.

– Повелитель! Да разве такое возможно?! Клевета всё! Клевета! Род в свидетели! Аука не осмелился бы! Ни за что не осмелился бы! – и он словно малый ребёнок стал тянуть Кащея за штанину, требуя внимания и поддержки. Кащей, до этого безучастно листавший книгу за столом, вдруг резко повернулся к Ауке.