Анна Гаранина - Ли и Вера в Навийском царстве

Вдруг, на воде появились круги. Спокойная водная гладь стала вспучиваться и идти большими пузырями, которые в свою очередь стали расти и подниматься вверх водными столбами с человеческими очертаниями. Уже совсем скоро в них можно было различить молодых тонких девушек, укрытых легчайшей тканью. Они выходили из воды и образ их все более прояснялся. Кожа их была прозрачна, будто под ней текла не кровь, а вода. Причём какие-то девушки были более прозрачными, какие-то менее, а какие-то и вовсе почти невидимыми. Волосы у них были длинными, скопившими на себе ил и тину, отчего имели зеленоватый оттенок, да и на прозрачных телах их встречались водоросли. Вместо глаз у них была водная гладь, струившаяся ручьями по лицам.

– Бедняжки… И так целую вечность? – вопросила Ли, видя, как обречённо духи усаживаются на валуны, вдоль реки Смородины.

– Утопленницы Смородины существуют лишь семь лет, – прошептал Кащей, – с каждым пророчеством их кожа становится прозрачнее, пока не истончает настолько, что утопленница превратится в воду и обретёт в ней вечность. Смородина сплошь состоит из вод своих слепых утопленниц.

– Но как они стали такими?

– Нельзя пройти через Смородину и остаться прежним. Люди не могут стать Богами, Явь не может править Навью.

– Это какие-то загадки, – умозаключила Вера.

– Человек, прошедший через реку Смородину, меняется, он как бы делится. Тело попадает в Навь и становится духом, нечистью, если угодно. Навь – не место для живых душ, живая душа сюда не попадёт – она останется в Яви.

– Ну, теперь стало ещё непонятнее, – протянула Вера.

– У всех вод есть хозяин – Водяной. Он – это все-все воды, понимаете? Это моря, болота, океаны и даже… вода в стакане! Вода – его телесное воплощение, его ипостась. В Навийских водах главенствует река Смородина. Он и есть Смородина. Так вот, он способен отделять души от тел, но при этом оба становятся его слугами. Душа остаётся в Яви и бережёт берега Смородины. Берегини отгоняют людей от реки, уводят их в лес, подальше от реки и люди возвращаются, откуда пришли. Но если они все же найдут реку и войдут в неё, то их тело станет Навией. Оно станет или русалией, манящей людей войти в реку, или слепой утопленницей, – Кащей головой указал на одну из прозрачных девушек.

– Русалки, точно! Мы знаем о русалках. У них рыбий хвост и они очень красивые, – Ли невероятно сильно захотелось показать свою осведомлённость, и она буквально тараторила.

– Какая ересь! – прервал её Кащей, – Русалии – это вам не дамочки с хвостами, распевающие прекрасные песенки! Вот уж с кем бы я не пожелал ещё раз встретиться, так это с ними. Зубы – острые, как пила, ещё и в два ряда! Морды – ууух! Зелёные, пучеглазые! Ручища – как вцепятся, так не отвяжешься! Если кто из смертных Русалию повстречал, так всё, назад дороги нет!

– Но зачем это все Водяному? – Ли была поражена.

– Как зачем? Всем Богам нужна армия! К счастью, армия Водяного не вечна.

– Они все живут по семь лет?

– Я бы не называл это «жизнью», но да. Плюс от них можно и избавиться, при желании, – Кащей приподнял свой рубиновый посох.

– Значит Водяной – тоже Бог? – шептала Вера.

– Водяной – один из наместников Велеса, Божок, в чьих владениях Воды Нави и Яви. Он стал Смородиной преимущественно, а его слуги текут во всех Водах. К полночи все земные воды стекаются в Смородину, и он их «читает», потому как они становятся им. Он потому всеведущ. Ну, плюс его Божественная Сила.

– Какая у него Сила? – замерла Ли, которой вдруг тоже нестерпимо захотелось иметь эту самую Силу.

– Он провидец, он видит будущее, он видит сквозь время. Его воды хранят в себе и прошлое, и настоящее, и будущее, так что он знает все. Только он не может выйти из Вод, потому что он и есть Вода.

– Но как он мог стать водой? – Вера находила эту историю неправдоподобной.

Повсюду раздались звуки текущих ручейков и капающих струек воды, вместе, они образовывали прекраснейшую музыку. Ли захотелось подойти ближе, чтобы расслушать, так прекрасна была эта мелодия! Но Кащей одёрнул её.

Голоса, будто бы эхом доносящиеся из воды, далёкие, глухие и печальные, запели:

«Слепой судья, почувствовав Силу,

Восстанет против Ирия.

Мор и огонь выжгут каждого Бога,

И мир обернётся Пекельным чертогом».

Они услышали друг друга и медленно вошли в реку, растворяясь в ней, превратившись лишь в круги на воде.

– Слепой судья… Мор и огонь… Мир станет Пекельным чертогом… – повторил Кащей, – Ну, тут все понятно.

– Что понятно? Лично мне ничего не понятно? – Вера снова нахмурилась.

– А-а… – махнул рукой Кащей на девочек и свистом призвал коня.

Огненный скакун умчал их от туманной Смородины.

На сей раз путь был недлинным – река текла не так уж и далеко от Ягининой избы, сразу за Калиновым мостом. Только здесь, на поляне, девочкам стало ясно, что уже ночь – луна светила для обеих миров. И хоть девочки были совершенно вымотаны событиями этого дня, им очень хотелось поподробнее расспросить Кащея о пережитом. Для них пока все происходящее было загадкой. Ли несколько раз за путь открывала рот, пытаясь задать очередной вопрос, но ветер сглатывал все вылетающие слова и Кащей ничего не слышал. Но даже если бы он и слышал все её вопросы, навряд ли он бы ответил, он был полностью погружен в собственные раздумья – слишком многое его беспокоило. В избу он не вошёл, а ворвался, словно гонимый острой нехваткой времени. Когда Кащей с девочками ввалились в избу, они застали Ягиню за перебиранием сухих трав, скученных в середине комнаты перед печью. Какие-то из них она подвешивала к потолку, какие-то – крошила в склянки, а какие-то бросала в печь. Сгорая, они источали режущие нос ароматы и, смешиваясь друг с другом, резали ещё и глаза.

– Быстро вы, – не оборачиваясь заметила Яга, продолжая сортировать пучки сухих трав.

– Дети устали, им бы отдохнуть, – Кащей деловито подошёл к Яге и буквально навис над ней.

– У тебя изба побольше будет, – саркастически заметила Ягиня.

– Далеко. Нам с самого утра нужно будет… кое-куда… – запнулся Кащей, почуяв запах, на который повёл носом, – Чую, Яша, ты оборотное зелье варила? – подозрительно спросил он, но потом весело добавил, – Хоть бы проветрила! Вонь шерсти Волколака ничем не замаскировать! – и Кащей пренебрежительно стукнул пальцами по висящим под потолком травам на просушке.

– Вол-ко-давка? – силясь произнести верно, протянула Вера.

– Волколака. Волколаки – это так, шутовство, толи волк, толи человек, толи человековолк, толи волкочеловек, – уже шутливо говорил Кащей.

– И в него можно обратиться? – удивилась Вера.

– Конечно можно! Ещё как можно! – и Кащей вскочил на табуретку и стал махать своим посохом, явно дурачась, изображая какую-то магическую дуэль.