Майкл Камински - Тайная история Звздных войн: Искусство создания современного эпоса

К тому времени версия с аппаратом жизнеобеспечения уже устоялась, а эта цитата показывает, насколько серьёзнее стали ранения Вейдера — ведь его пришлось вытаскивать и реанимировать (предположительно, сделал это Император — его упоминает Хэмилл в своём более милосердном варианте истории).

Когда был завершён исправленный четвёртый черновик, итоговый сценарий вышел плотным и динамичным — «не сидится ему», как сказал бы Оби-Ван, — но теперь к причудливому сюжету и дизайну добавились отлично прописанные персонажи. В фильме появились остроумно-ироничные моменты — например, «дева в беде» выхватывает у своих спасителей оружие и раздаёт им приказы («Да они её даже вызволить не могут!» — как-то отзывался Лукас о своих очаровательно неуклюжих персонажах [268] Bouzereau, Annotated Screenplays, p. 14 ). Откровенная комедия вроде неудачной попытки Хана объяснить диспетчеру перестрелку в тюрьме уживалась с трогательно-сентиментальным самопожертвованием Кеноби. Из сценария наконец-то получился захватывающий приключенческий фильм, которому суждено было стать классикой кинематографа. Не забывайте — в 1977 году незамысловатая сцена в кантине была верхом оригинальности — зрителей до глубины души поражала даже внешность Гридо, его причудливый нечеловеческий язык и переведённые субтитрами реплики. Ни на что не похожие инопланетяне пьют эль, устраивают в баре драки и слушают свинг — никто ещё не пытался воплотить в фильме настолько дерзкую и фантастическую идею. Сегодня эта концепция кажется едва ли не заурядной, но тогда она была абсолютно гениальной — такого на киноэкране ещё никогда не видели, а заканчивалась сцена так, как будто её написал Серджо Леоне. «Ковбои в космосе», — говорил когда-то Джордж. Сколько же он подарил нам сверх того!

О написании сценария Лукас вспоминал в откровенном интервью 1977 года с французским журналом «Ecran» — в нём режиссёр признавался, насколько гибкой и коллективной на самом деле была работа:

Работа над сценарием заняла у меня около трёх лет. Я написал четыре версии, то есть четыре совершенно разных сюжета, пока не нашёл тот, который меня устроил. Было очень сложно — я ведь не хотел, чтобы [«Звёздные войны»] стали типичной фантастикой... В этом фильме я хотел по-настоящему дать волю воображению. В первом варианте у меня была пара хороших идей, но не было стройной истории — а это для меня серьёзное препятствие, потому что сюжеты я ненавижу. Самое сложное было — найти тему, которая всё объединит.

Вы в одиночку написали весь сценарий?

Да, и это ужасно. Мучительно и отвратительно.

Вы не нанимали сценаристов?

В конце я пригласил в Англию пару друзей, чтобы перед самыми съёмками внести последние правки.

Но до того вы ни с кем его не обсуждали?

Ещё как обсуждал! У нас тут дружная компания: Фрэнсис Коппола, Мэтт Роббинс, Билл Хайк, Глория Кац и мой школьный друг, который сейчас работает у меня в производственном отделе; все мы сценаристы. Мы читаем друг у друга сценарии и делимся комментариями. Пожалуй, если бы не это, мы бы работали в абсолютном вакууме. Я всегда прислушиваюсь к мнениям друзей; замечания у них очень разумные, потому что мы с ними увлечены одним и тем же делом.

Есть ещё два моих друга, которые не только сценаристы, но и режиссёры: Коппола, которого я уже упомянул, и Фил Кауфман; ещё Мартин Скорсезе и Брайан Де Пальма. Я показываю им весь отснятый материал, а они высказывают ценные соображения, на которые я сильно полагаюсь. Малознакомые люди либо начнут сыпать незаслуженными комплиментами, либо станут рассказывать, как они бы это сняли. А я их не затем спрашиваю.

Мы служим друг другу референтной группой на двух самых критичных стадиях работы над фильмом: на первой версии сценария и при монтаже. Как раз тогда нужен друг, которому ты полностью доверяешь, чтобы он сказал: здесь надо резать, там надо вот так. Часто это очевидные вещи, но нередко речь о фрагментах, над которыми ты сидел несколько месяцев, с которыми так долго работал, что уже не можешь объективно на них смотреть.

Расскажите немного, как проходили эти обсуждения...

Я написал первую версию «Звёздных войн», мы её обсудили и я понял, что сценарий отвратителен. Я скомкал его и начал новый, который потом тоже выбросил. Так происходило четыре раза с четырьмя кардинально разными версиями. Каждый вариант я обсуждал с этими друзьями. Если в первой версии была хорошая сцена, я включал её во вторую. И так далее... так и собирался сюжет, сцена за сценой.

В зависимости от случая, я показывал черновик тому или иному человеку. Коппола читал три версии, а друзья, которых я пригласил в Англию отшлифовать диалоги, видели только финальную. Скажем так, за всем от начала до конца следили режиссёры из Сан-Франциско — прежде всего Коппола и Фил Кауфман — те, с кем я вместе учился. [269] “The Morning of the Magician” by Clair Clouzqt, Ecran, September 15 th , 1977

Здесь подробно описан писательский метод, к которому постепенно пришёл Джордж. Раньше он говорил, что попытки найти других сценаристов отнимали у него столько сил, что в итоге он «сдался» и написал «Звёздные войны» сам [270] “The George Lucas Saga” by Kerry O’Quinn, Starlog, July 1981 — но это сильное упрощение. Как явно следует из вышеприведённого интервью, процесс всё время был исключительно коллективным. Лукас выступал в роли куратора и пропускал сценарий через бесчисленное множество редакторов и соавторов, помогавших ему правками и советами. Сам же Джордж фильтровал эти предложения и записывал их, переделывая на свой вкус. Когда этих усилий всё равно не хватило для полноценной проработки персонажей, Хайки переписали его окончательный сценарий, чтобы сделать диалоги и характеры более убедительными. Самые ранние синопсисы и сценарии почти целиком написаны Лукасом — и, что неудивительно, сюжеты в них ходульные, запутанные и не вызывают никаких эмоций. Но на следующие черновики уже сильно повлияли его друзья и коллеги — они давали советы по персонажам и диалогам, подсказывали, что получилось, а что нет. И вот в окончательной редакции сценарий наконец-то стал образцом захватывающей и увлекательной драматургии, затем актёры вдохнули в эту историю жизнь, а монтаж расставил нужные акценты. Быть может, на титульном листе значилось «сценарий Джорджа Лукаса», но, как и любой профессионал, Джордж знал, как обойти ограничения собственного таланта.

«Этот фильм — просто кошмар, — жаловался Лукас в „Создании „Звёздных войн“. [271] Rinzler, Making of Star Wars, p. 94 — „Граффити“ я написал за три недели. А на эту вещь ушло три года. „Граффити“ — это просто моя жизнь, я только записывал. А здесь я ничего не знал. У меня была куча смутных идей, но я понятия не имел, что с ними делать — так до конца со всем и не разобрался. Очень трудно брести по пустыне и собирать камни, не зная, что хочешь найти — но при этом понимать, что взял не тот камень, который ищешь. Я раз за разом упрощал сценарий, постоянно давал разным людям почитать и старался сделать историю более связной». Затем он добавлял: «Но я всё ещё недоволен сценарием. Он меня никогда не устраивал». [272] Rinzler, Making of Star Wars, p. 132