Екатерина Мишаненкова - Шерлок. По следам детектива-консультанта

Как быстро Холмс почувствовал угрозу его спокойствию и стабильности? Вероятно, интерес Уотсона он заметил сразу, не зря на замечание о том, какая мисс Морстен очаровательная девушка, он не просто ответил, что не заметил этого, но еще и прочитал целую лекцию о внешности и душевных качествах: «Поверьте, самая очаровательная женщина, какую я когда-либо видел, была повешена за убийство своих троих детей. Она отравила их, чтобы получить деньги по страховому полису. А самую отталкивающую наружность среди моих знакомых имел один филантроп, истративший почти четверть миллиона на лондонских бедняков».

К тому времени, как они приехали к мистеру Шолто, Холмс уже точно должен был понять, что на этот раз Уотсон не просто проникся симпатией к очередной хорошенькой клиентке, а серьезно влюбился. Вряд ли он мог пропустить рассказ о том, как к Уотсону в палатку заглянул мушкет и он дуплетом уложил его из двуствольного тигренка.

А уж после разговора Уотсона с мистером Шолто все сомнения отпали бы даже у менее наблюдательного человека: «Холмс утверждает, что он слышал, как я предупреждал его ни в коем случае не принимать более двух капель касторового масла, поскольку это очень опасно, и настоятельно советовал в качестве успокаивающего средства в больших дозах стрихнин».

К чести Холмса, его небольшие выпады против мисс Морстен продолжались лишь до того, как Уотсон сообщил ему, что намерен жениться. Поздравлять Уотсона он, конечно, отказался, но зато благородно признал, что тот сделал хороший выбор: «Должен сказать, что мисс Морстен – очаровательная девушка и могла бы быть настоящим помощником в наших делах. У нее, бесспорно, есть для этого данные. Вы обратили внимание, что она в первый же день привезла нам из всех бумаг отца не что иное, как план Агрской крепости. Но любовь – вещь эмоциональная, и, будучи таковой, она противоположна чистому и холодному разуму. А разум я, как известно, ставлю превыше всего».

Это было действительно очень благородно, потому что даже если оставить в стороне дружескую ревность, нельзя забывать, что женитьба Уотсона означала серьезные перемены в жизни Холмса – он терял не просто соседа по квартире, но и напарника в делах. Женившись, Уотсон, естественно, съехал с Бейкер-стрит, зажил своим домом и уже не мог сопровождать Холмса во всех его делах.

Впрочем, Мэри проявляла ответное благородство – в «Тайне Боскомской долины» она не просто отпускает мужа, когда Холмс просит его бросить все дела и срочно приехать, но даже говорит, что это пойдет ему на пользу.

В рассказах о Шерлоке Холмсе век миссис Уотсон оказался недолог – когда Конан Дойл решил «воскресить» Холмса, ему понадобилось вернуть Уотсона на Бейкер-стрит, а для этого бедной Мэри пришлось скоропостижно скончаться. Какая судьба ждет жену Джона в «Шерлоке», пока можно только гадать. Но с учетом того, что стало известно о ней в конце третьего сезона, – явно непростая.

– Я не могу жить без напряженной умственной работы. Исчезает цель жизни. Посмотрите в окно. Как уныл, отвратителен и безнадежен мир! Посмотрите, как желтый туман клубится по улице, обволакивая грязно-коричневые дома. Что может быть более прозаично и грубо материально? Какая польза от исключительных способностей, доктор, если нет возможности применять их? Преступление скучно, существование скучно, ничего не осталось на земле, кроме скуки.

– Полюбуйтесь, миссис Хадсон. Мирно, тихо, спокойно. Какое гадство!

– Я уверена, что-нибудь подвернется, Шерлок! Славное убийство. Оно вас подбодрит.

Несмотря на то что Конан Дойл описал своего героя довольно подробно, первые иллюстраторы, в том числе Дэвид Генри Фристон и Чарльз Дойл, отец Артура Конан Дойла, изображали его не слишком похожим на описание – то слишком толстым, то комическим и непропорциональным, то бородатым. Неудивительно, что популярности эти иллюстрации не снискали, ими были недовольны как автор, так и читатели.

Первый портрет Холмса, который поклонники не только приняли, но и надолго стали считать единственным настоящим лицом своего любимого сыщика, появился в 1891 году, причем можно сказать, что это была воля самой судьбы.

Когда журнал «Стрэнд» начал печатать серию рассказов о Холмсе, в качестве иллюстратора было решено пригласить художника Уолтера Пэджета, чьи работы очень нравились художественному редактору журнала. Но так получилось, что письмо с предложением о сотрудничестве случайно попало к его брату, Сидни Пэджету. Имя в письме не значилось, только фамилия, а поскольку Сидни Пэджет тоже был художником, он, естественно, решил, что рисовать Холмса предлагают ему.

В «Стрэнде» тоже не стали особо разбираться, что художник другой, тем более что иллюстрации были очень качественные. А после того как вышел первый рассказ, и вовсе стало ясно, что эта ошибка была не просто волей судьбы, а ее настоящим подарком. Холмс Сидни Пэджета – высокий, худой, с резкими чертами и пронзительным взглядом – был самым настоящим Холмсом, его приняли и читатели, и сам Конан Дойл.

Вот только остается один любопытный вопрос: а с кого Сидни рисовал Холмса? Кто был его моделью? Вряд ли такой яркий характерный образ был полностью взят из головы, тем более, что похожее лицо мелькало впоследствии и на его иллюстрациях к произведениям других авторов. Да и халат, в котором Холмс изображен на одной из первых иллюстраций Пэджета, спустя много лет был продан как настоящий халат Шерлока Холмса. Если халат был нарисован с натуры, то и человек в нем, наверное, тоже?

Самая распространенная версия гласит, что Сидни Пэджет рисовал Холмса… со своего брата Уолтера, того самого, который по замыслу художественного редактора «Стрэнда» первоначально и должен был иллюстрировать рассказы Конан Дойла. В пользу этой версии говорит то, что оба брата на фотографиях – буквально одно лицо с нарисованным Холмсом. Против нее выступает третий брат Пэджетов, Генри, тоже художник, которого когда-то спросили, не с Уолтера ли Сидни рисовал Холмса, на что он ответил, что нет, у него не было никакой модели, образ был взят из головы. Ну а истина, наверное, как обычно, где-то посредине.