Иосиф Маневич - За экраном

Начался аврал, и стало не до портретов. Часов в пять нам сообщили, что прибывают американцы. Мы вычистили сапоги, побрились и двинулись к воротам. Навстречу нам уже двигались две машины – «виллис» и «додж». Это была «милитари-полис». Из «виллиса» выскочил лейтенант с белыми ремнями и в белых гетрах, за ним шел сержант в такой же форме, в «додже» сидели человек десять солдат.

Мы пошли навстречу, откозыряли. На авансцену выдвинулась наша переводчица Виктория. Но американский офицер на чисто русском языке отчеканил: «Лейтенант Виктор Плажевский». Он родился в Петербурге. Отец его поляк, один из директоров Банка взаимного кредита, эмигрировал в восемнадцатом году.

Разговор моментально наладился. Мы определили границы, протянули канаты. Американцы поставили свои посты. Виктор долго с нами беседовал. На столе появились русская водка и американские консервы, сигареты и виски. Наш собеседник спрашивал, нет ли у кого из нас немецкого «вальтера», предлагал обменяться пистолетами. Поинтересовался, существует ли еще его дом на Литейном, а потом укатил.

Рано утром, когда мы еще спали, американцы въезжали на «Уфу». Длинная колонна «доджей», «студебеккеров», «виллисов». Из машин выпрыгивали веселые американцы, кое-где видны были и негры, солдаты располагались в павильонах, которые мы вчера очистили, осматривали студию. Одни уже играли в карты, другие у каната обменивались сувенирами с нашими. На некоторых машинах были советские флаги, портреты актеров, обложки из немецких киножурналов, и на одной из машин я увидел свой портрет, который красовался рядом с каким-то пейзажем из мастерской Вальтера Рерига.

Вечером, придя к нам, Вальтер жаловался, что американцы растащили его мастерскую, картины, краски. Он застал в мастерской солдата – тот что-то писал на одном из уцелевших холстов. Это был художник из Калифорнии. Вальтер скоро исчез, я – уехал в Берлин, а вот мой портрет?..

Между прочим, нам удалось установить местонахождение фильмов. «Рейхсфильмархив» находился в специальном помещении в пяти или шести километрах от Бабельсберга, в лесу. Это был специально построенный комплекс зданий, состоящий из нескольких бункеров, оборудованных стеллажами и помещениями для картотек. В бункерах кондиционеры поддерживали соответствующую температуру. Стеллажи располагались рационально, и картину легко было найти.

Кроме того, на территории рейхсфильмархива стоял отдельный дом, нижний этаж которого предназначался для канцелярии, а верхний – для квартиры начальника архива. Небольшой дом для служащих. Вся территория была огорожена забором.

В архиве в момент нашего приезда находилось примерно семнадцать тысяч фильмов.

В первый день, как только я появился в «Рейхсфильмархиве», с трудом удалось разыскать одного из служащих. Его звали Карл, он был помощником фильмотекаря в одном из блоков: отправлял картины, помогал их перетаскивать, отвозить куда требовалось и, видимо, был кем-то вроде экспедитора. У него удалось кое-что узнать. Начальник «Рейхсфильмархива» сбежал, захватив с собой несколько фильмов – те, что можно было загрузить в два легковых автомобиля. Остальные служащие, которых было человек двадцать, тоже разбежались, адресов их не было. Карл уверял, что он работает недавно и почти никого не знает, да и жил он не на территории архива. Дом, где помещалась канцелярия, был открыт, в квартире начальника мебель и все имущество – на месте. Но бункеры оказались заперты, ключей не было. Я отправился в Потсдам к коменданту полковнику Верову. Узнав, что я кинематографист и разыскиваю фильмы, он встретил меня крайне радушно, обещал помощь в надежде, что весь гарнизон Потсдама будет обеспечен просмотрами.

В этот же день со мной отправились два солдата саперной роты и два немца-механика, которые служили при комендатуре. Когда я на своем «опель-лейтенанте» с водителем Сашей, в сопровождении «виллиса», подкатил к «Рейхсфильмархиву», там уже стояло несколько машин. Какой-то офицер тряс Карла, желая получить от него фильмы. Это был адъютант командира, не помню какой части, расположенной рядом. Он требовал ключи и фильмы, кроме того, он решил расположиться здесь со своими солдатами и занять «Рейхсфильмархив». Хотя я был старше по званию, старший лейтенант слушать меня не желал, и сопровождающие меня саперы отступили перед автоматчиками. У меня было удостоверение, подписанное начальником тыла Советской Армии генералом Хрулевым. Это немного смягчило угрожающий тон адъютанта, но освобождать территорию он все-таки не хотел. Телефон не работал. Я послал Сашу к коменданту Потсдама. Двери бункеров, пока не будет очищена территория, я решил не вскрывать, ссылаясь на то, что у меня нет ключей. Мы сидели, насупившись, в канцелярии, пока наши гонцы мчались к начальникам.

Старший лейтенант сказал: командиру дивизии доложили о том, что здесь есть замечательные фильмы – комические и даже… порнографические, французские. Пока мы сидели, я объяснял ему, что не имею права выдать ни одной картины, пока не разберусь, что именно там есть, кроме того, может быть, бункеры вообще пустые. Он твердил свое: кто-то, дескать, уже получал картины, их смотрели в какой-то части, картины были английские, французские. Время шло, а мы все препирались, пока не выяснилось, что я хорошо знаком с Любовью Орловой, Зоей Федоровой, Тамарой Макаровой, Чирковым и Черкасовым. Разговор перешел в сферу обычную – кто чей муж и кто где сейчас снимается. Беседа наша приобрела характер лекции о чудесах кино, лейтенант и бойцы с удовольствием слушали. Вскоре мы услышали шум въезжающих машин и крики Карла. Мы выбежали на крыльцо. У ворот стояло несколько машин, приехавшие требовали, чтобы их пропустили во двор «Рейхсфильмархива». Вдали показались еще машины – и все сворачивали с автобана к нам. Оказывается, весть о том, что здесь находятся заграничные фильмы, разнеслась по частям, и все слали своих гонцов: это были завклубами, ординарцы, адъютанты, прибывшие на легковых и грузовых машинах и даже на бронетранспортерах.

Все кричали, жаждали картин, предлагали взломать двери бункеров гранатами. Положение становилось напряженным, и я стал тревожиться, что мне не удастся отстоять фильмы, хотя лейтенант и его солдаты после проведенной лекции и по праву первых теперь поддерживали меня. Не знаю, чем бы все это кончилось, так как охотников за фильмами набралось уже человек пятьдесят, и их воинственный пыл не стихал, если бы я не заметил на дороге свой «опель», а за ним – «студебеккер». Они подкатили к воротам «Рейхсфильмархива». Из «опеля» выскочил старший лейтенант Сидельников, лихой адъютант коменданта Потсдама, а за ним – отделение автоматчиков под командой сержанта. Сидельников, которого я вначале тоже принял за претендента, подошел ко мне. Я показал ему на шеренгу офицеров и сержантов, на скопище машин. Автоматчики шли за ним и по его приказу встали у ворот, оттесняя других. Я думал, что на этом все будет кончено. Но один танкист – капитан – стал кричать, что он не подчиняется коменданту Потсдама, что «Рейхсфильмархив» не входит в его зону, а комендантом здесь является начальник его части, которая с боем заняла эту территорию. Скандал разрастался. Правда, сейчас, в окружении автоматчиков, я чувствовал себя увереннее, хотя со всех сторон мне грозили разными карами и рвались в ворота.