Татьяна Мастрюкова - Приоткрытая дверь

Хотя я совсем не протестовала. Возможно, эти реверансы она делала для моей мамы, которая имела точно такие же права на дедушкину гитару и могла запретить ее трогать. Впрочем, мама тоже отнеслась к игре на гитаре весьма прохладно. Кажется, именно из-за нашего равнодушия уроки тетки быстро сошли на нет. Зато дедушкина гитара прочно обосновалась в Люли-ной комнате. Ну, гитара точно не может быть ничем плохим. Дедушка бы этого не допустил.

Я подошла к теткиному столу. Как она вообще что-то находит в таком беспорядке? А, она же и не находит с первого раза, как я забыла!

Бессознательно, по привычке, я стала открывать многочисленные флакончики духов и нюхать. А взгляд бесцельно блуждал по столу и полкам. Ароматы были совершенно незнакомые. Что-то не помню ни одного случая, чтобы тетя Юля носила хоть один из них.

И вдруг… Я чуть флакончик не выронила (ох, Люля бы меня убила!).

Кукла, похожая на ворону.

На самом деле это была маленькая старушка, сделанная в так называемом чердачном стиле. Нарочно состаренная, наивная, будто много лет провалялась в каком-нибудь сундуке на даче. Сшитая из льняных тряпочек, с торчащим из по-деревенски завязанного платка огромным клювом-носом, с едва заметными глазками-точками. В общем, натуральная деревенская бабка, превращающаяся в ворону. Или наоборот.

Не припомню, чтобы Люле нравилось что-то подобное. Только если это сейчас модно…

Неужели это и есть манилка? Так явно? Я чуть было не взяла куклу в руки, чтобы получше рассмотреть, да вовремя вспомнила, что брать манилку без защиты категорически запрещено.

Заметит тетя пропажу странной куклы, если я от нее избавлюсь?

А вдруг это не манилка никакая?..

Что, если запихать куклу прямо в проклятую трещину?

А если она упадет кому-нибудь на голову?

И вообще пролезет ли она? Щель довольно узкая…

Самое же главное: была ли эта кукла здесь раньше и когда появилась – до событий или после ?

Я очень сильно задумалась, буквально провалилась в размышления. Аж голова загудела. Почему-то мне казалось, что надо что-то предпринять именно сейчас. Что потом будет поздно.

В правый висок словно ткнули чем-то тупым и тяжелым. Только вот головной боли мне не хватало!

На автомате я вышла из бывшей детской и направилась в бабушкину комнату за таблеткой аспирина. Я знала, где бабушка хранит лекарства, и решила, что четвертинка таблетки мне не принесет особого вреда. Сейчас совсем не время для каких-то там болезней!

По-хозяйски сев за бабушкино трюмо, я открыла ящичек, полный всяких пилюль и тюбиков. На меня пахнуло аптекой. Совсем маленькой я очень любила украдкой открывать этот ящичек и нюхать странную смесь йода и еще чего-то. Никто из взрослых об этом не знал, иначе бабушке попало бы от моей мамы за такое беспечное отношение к безопасности. Но сами лекарства меня никогда не интересовали.

Наверное, поэтому, по старой привычке вдохнув аптечный запах, я не стала искать аспирин, а вместо этого зачем-то уставилась в зеркало.

В памяти сразу всплыла та байка про бабайку из трюмо. Но у нас никогда ничего жуткого с ним связано не было! Бабушка купила его где-то в восьмидесятых годах прошлого века. На внутренней стороне одной из дверец даже наклейка магазинная сохранилась. Ничего потустороннего. Мы все уже миллион раз туда смотрелись. Зеркало и зеркало. Фольга и стекло.

Мама пользовалась зеркалом строго по делу и была чаще всего довольна увиденным. Бабушка придирчиво красила брови и губы, даже если не собиралась выходить из дома. Люля откровенно любовалась собой, вечно изображала на своем лице что-то новое, меняла форму бровей, рисовала то стрелки, то, как выразился однажды папа, «грустного панду», искоса бросала взгляд на отражающие поверхности и тут же начинала играть на публику, словно это не зеркало вовсе, а камера и прямой эфир.

А я ничего хорошего в своем отражении не видела. Человек как человек. То волосы не лежат, то прыщ торчит. И вообще лицо так себе, и нос тоже. Одно расстройство.

Тетя Юля убеждала меня, что если про свое отражение говорить что-то негативное, типа «ну и рожа!», то это бумерангом отразится в реальности. То есть внешность действительно будет меняться в худшую сторону, потому что на зеркале совершаются одни из самых страшных проклятий.

Сейчас в зеркале я отражалась, как есть на самом деле, слишком четко, чтобы себе понравиться. И комната за моей спиной. Отведя глаза от своего отражения, я бессознательно принялась шарить взглядом по зазеркальной комнате. Одно я совершенно точно понимала: нельзя ни в коем случае строить зеркальный коридор. Так что трогать створки вообще не собиралась. Увольте!

«Надо бы стекло протереть», – подумала я маминым голосом и, вздохнув, отвернулась от зеркала.

Мамина фразочка, когда увиденное ее недостаточно удовлетворяло.

Странно, как все-таки меняется комната, когда право – это лево, и наоборот. Однако вовсе не до такой степени, чтобы отражать или не отражать находящиеся в ней вещи.

Удивившись, я повернулась обратно к зеркалу и, присев, чтобы занимать как можно меньше места, принялась шарить взглядом по отражению стола, полок, шкафа, цветов.

Не может быть!

Это очень напоминало игру на запоминание. Только сейчас были не карточки, а вид самой обычной, знакомой до мелочей комнаты, который почему-то в зеркале отображал лишние предметы.

Кусочек ковра над моей кроватью. Уж я достаточно на него нагляделась, чтобы сейчас в зеркале обнаружить на нем совершенно незнакомые узоры.

Или вот, к примеру, книжка на шкафу. Виден только уголок. Кто мог ее туда закинуть? Тут я вспомнила ночной кошмар с лысой тварью и передернулась от мурашек, пробежавших по позвоночнику. В любом случае на шкафу ничего не было. Я специально несколько раз поворачивалась и всматривалась. А в зеркале, то есть на зеркальном шкафу, было. Чтобы окончательно убедиться, я подтащила к шкафу стул, залезла на него и, приподнявшись на цыпочки, принялась шарить. Рука сразу наткнулась на твердую обложку.

Но я ничего не видела!

Легко нащупав и подцепив книгу, я сняла ее со шкафа. Как я могла ее не видеть?! Вот же она, у меня в руках! Бред какой-то! Спрыгнув со стула, я мигом кинулась к зеркалу и предъявила ему книгу. Мое напуганное отражение продемонстрировало то же самое. Книга была довольно увесистая, в потрескавшейся темной обложке, на ощупь похожей на кожу. Понюхав, я в этом убедилась. Фу, запашок так себе. Страницы пожелтели от времени, по углам уже начали крошиться. И почему-то пахли шоколадом. Да-да, я и страницы понюхала, раскрыв книгу посередине. Сладкий шоколадный аромат, смешиваясь с гадким запахом кожи, давал такую убойную вонь, что лучше было бы вообще не нюхать.