Карина Демина - О бедной сиротке замолвите слово

Камеры.

Допросные.

Лаборатории… лаборатории, впрочем, за исключением некоторых, специфического склада, требовавших особой изоляции, располагались на третьем этаже.

Фредерик толкнул дверь, и медный колокольчик задребезжал.

– Мне бы санора Альгера, – сказал ректор пареньку, сидевшему за стойкой. Вид у паренька был вполне себе светский и даже расслабленный – вон, пиджачишко свой на вешалку пристроил, газетку развернул, кофеек на столик выставил.

Только обманываться не следовало. Потенциал паренька был хорош, пусть и несколько приглушен маскирующими браслетами.

– Его нет.

– А когда будет?

– Неизвестно.

Ложь.

И в первом, и во втором случае… однако…

– Будьте столь любезны передать, что я настаиваю на скорейшей встрече. – Фредерик протянул визитную карточку. – Это касается текущего дела…

И пожалуй, не стоило приходить сюда в свете последних новостей, однако…

Не могут участвовать все… скорее ситуация такова, что в случае кризиса Контора поддержит того, кого знает хорошо.

Безупречная репутация как инструмент зла…

Впору диссертацию писать.

Оказавшись на улице, Фредерик выдохнул с немалым облегчением. Да, с аурой места следовало что-то да сделать… или им так нравилось? Пожалуй, в деле дознания…

Ректор передернул плечами и, взглянув на часы, двинулся к автомобилю. Шелковой тряпкой протер лобовое стекло. Не то чтобы оно успело запылиться, скорее он тянул время.

Пнул колесо.

Открыл дверцу.

Сел.

Закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Ключ в замке зажигания повернулся легко. И легчайший щелчок утонул в рокоте мотора.

Один.

Два и три…

И да, ему позволили бы отъехать от Конторы… скажем, в тихую Беленскую улочку, которая вела к собственному дому Фредерика.

Автомобиль плавно тронулся с места.

Поворот.

И снова… булочная мастера Ульгриха, который давным-давно отошел от дел, сказав, что всегда мечтал стать пекарем, но дар и родительские надежды… и вправду, что ли, открыть? Не булочную, конечно, этакого мастер Ульгрих не потерпит, а вот собственную пасеку…

Он почти выдохнул.

Почти поверил, когда раздался второй щелчок, он был громким, оглушающим даже, перебив рокот мотора. А в следующее мгновенье огненный элементаль, оказавшись вне защитной оболочки, развернул оранжевые крылья.

Со стороны это было красиво.

Тонкая ножка и шар, переливающийся всеми оттенками алого. Запах озона. Капли расплавленного металла, падающие на крыши домов… вой сирены… и пленка защиты, которая развернулась моментально, укрывая и булочную, и близлежащие дома…

Несчастный случай.

Или неосторожное обращение с запретным артефактом? Что-то да в отчете напишут.

Фредерик вздохнул и открыл второе окно портала: мертвецам не стоит мозолить глаза.

…Мастер Варнелия потерла глаза.

Спать хотелось.

Как-то… невероятно хотелось спать… а ведь вчера только свадьба… и вечер… для двоих… Матушка будет недовольна, она изначально выступала против Витгольца. Поэтому Варнелия и не стала звать ни ее, ни тетушек… долго вспоминать станут.

Впрочем, они давно уже считали Варнелию пропащей.

Плевать.

Но почему же спать так хочется?

Тихий обряд. И ужин в ресторане. Букет полупрозрачных лернийских хризантем, перевязанный атласной лентой. Цветы слишком красивы и хрупки, и встречаются лишь в одном мире, слишком опасном, чтобы держать дверь открытой.

Ей было приятно.

И правильно… именно так, как должно быть… но почему же так хочется спать?

– Мастер, с вами все в порядке? – Мелисса вынула из пальцев чью-то карту. – Вы плохо выглядите.

Все.

Хорошо.

Хорошо все. Она выспалась… в первую брачную ночь – смешно думать, что эта ночь и вправду была для них первой, – она просто-напросто спала… и это было чудесно.

Что же случилось?

– Мастер, вы меня слышите? – Мелисса не позволила упасть. – Подождите… это пройдет… совсем скоро пройдет… сперва всегда в сон клонит.

Кого?

Было утро. И завтрак в постели. Шутки какие-то… на редкость глупые, но все равно смешные… и его слова, что нет нужды сегодня возвращаться в университет. День обойдутся без нее… обойдутся… нет срочных пациентов, а с остальными справятся…

Голова болит.

Раскалывается на куски. Во сне боли нет. Но это не сон. А что? Чужая воля, тяжелая, как гранитная глыба. Если не поддаться – раздавит…

Ромашковый чай.

Мелисса всегда приносила ромашковый чай… маленькая традиция, созданная этой же маленькой девочкой, такой несчастной, такой…

– Не надо сопротивляться. Вы не сможете, – сказала девочка, вытирая разлитую лужицу чая. – Никто не смог, и вы не исключение. Вы просто послушайте… я ведь не прошу многого… одна маленькая услуга… и никто не пострадает. Почти никто.

Ее взяли за руку.

– А вы ничего не вспомните… то есть вспомните, конечно, но только то, что я вам скажу… вот увидите. У нас с вами все получится.

Нет.

Нельзя.

Не поддаваться, не… Музыка звенела, такая назойливая, будто колокольчики привязали к платью. И стоит Варнелии пошевелиться, они все играют вразнобой… Платье свадебное, то самое, заказанное матушкой еще лет двадцать назад.

По старой моде.

Нижняя юбка прямая и узкая, в ней и шагу не сделаешь, зато верхняя ложится поверху красивыми складками. Серебряная тафта. Жемчуг. И крохотные бабочки.

Колокольчики опять же.

– Не дергайся, – матушкин голос строг. – А то опять все испортишь.

Иллюзия…

То платье осталось где-то в глубинах шкафа, его матушка пыталась отправить назад, но ателье не приняло, мол, заказ изготовлен в срок, и не их вина, что свадьба не состоялась.

Варнелия прекрасно помнит.

И платье.

И чехол.

И жесткие корсажные нити, которые вставлялись, чтобы придать складкам необходимые объем и пышность.

– Милосердная… что за глупости приходят тебе в голову? – матушка орудовала пуховкой, и от сладковатого запаха пудры кружилась голова. – Это все твоя бабка виновата со своими фантазиями… целительница… какая из тебя целительница?

Лучшая.

Матушкино лицо округло и совершенно, но… эта форма губ давным-давно вышла из моды, да и брови нынче носят другие. Оранжевая помада – абсолютный моветон, особенно в сочетании с лиловыми тенями, которые тогда, двадцать лет назад, мазали густо, создавая ощущение расплывшихся под глазами синяков.

Собраться.

Успокоиться.

С целителями всегда сложнее, чем с другими… и она, Варнелия, не глупая девочка, которая готова поверить в мечту… у нее уже была свадьба, накануне…

Зеркало отражает бледное личико.

Губки сердечком.

Бровки округлые. В волосах мерцает диадема…

А ее Варнелия вернула жениху за неделю до свадьбы и не извинилась даже. Да, вот такой умной она стала, и вовремя…