Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса IV

Кивнул, поражаясь собственному спокойствию:

– Да, с этой точки зрения, мне действительно повезло. Но правильно ли я понимаю, что Трийи, ну то есть, моего дома, по-прежнему нет нигде во Вселенной?

Таня молча развела руками – дескать, откуда бы взяться твоей Трийе, если ее просто выдумал писатель? И влюбленные читательницы жаждали не ее воплощения, а только твоего. В книжках было написано, что ты очень умный, вот и подумай сам.

Но вслух она сказала:

– Я просто не знаю. Такая информация за пределами моей профессиональной компетенции. А что я по этому поводу думаю – дело десятое. Мои представления о возможном и невозможном изменяются каждый день. Однажды вполне может выясниться, что вы появились тут не в качестве одинокого персонажа, а со всем прилагающимся к вам контекстом, включая Трийю, Ул-Урагой, Ямбелак, саблеликого Кромо, наставницу Хайю Омин, заоблачное дерево на могиле Юлари… Ну, в общем. Как-нибудь так. Именно это имел в виду мой напарник, предлагая просто дождаться момента, когда нынешняя жестокая правда о вас перестанет быть актуальной.

Вздохнул:

– Когда вы так лихо перечисляете имена моих земель и друзей, мне начинает казаться, что вы пришли за мной из дома и просто насмехаетесь сейчас, потому что я, к примеру, невольно обидел кого-то из ваших близких, а вы оказались мстительной натурой. Но насладившись своим торжеством, вы протяните руку, скажете: «Ладно, пошли», – и я заранее готов простить вам эту злую шутку… Можете не оправдываться, я помню, вы говорили, что читали книги обо мне, и это, конечно, объясняет вашу осведомленность.

Таня печально кивнула, подтверждая: «Так и есть». Вот бедняга. Для человека, наделенного даром сострадания, нет ничего хуже обязанности сообщать печальные новости. Трудно ей, наверное, на такой работе. Как ни крути, а полицейским слишком часто приходится иметь дело с чужой бедой.

Сказал преувеличенно бодро, чтобы внушить ей оптимизм:

– Ладно. По крайней мере, во всем этом есть один однозначно положительный момент. Если дела обстоят, как вы говорите, значит я не совершал никаких перемещений во сне. И памяти не терял, просто помнить мне было нечего. Книгу о том, как я попал в ваш город, как я понимаю, никто не писал.

И в ответ на ее вопросительный взгляд пояснил:

– Из этого следует, что я не утратил контроль над работой собственного сознания. И по-прежнему могу себе доверять. Это очень важно.

– Так и знала! – восхитилась Таня. – Так и знала, что вам не страшна никакая правда!

Невольно улыбнулся, тронутый ее энтузиазмом.

– Ну как – не страшна. На самом деле, очень даже страшна. Но противостоять страху – обычный человеческий удел; некоторые мудрецы говорят, эту задачу приходится решать и после смерти. Не знаю, пока не проверял.

Они помолчали. Таня отобрала у него опустевший картонный стакан, встала, отнесла в стоявшую поодаль урну. Вернулась, но не стала занимать свое место. Вместо этого присела на корточки рядом с ним. Заглянула в глаза, снизу вверх, как маленькая девочка, решившая поведать старшему брату свой самый главный секрет. Сказала:

– Думаю, уже сегодня вечером наши – ну, в смысле мои коллеги – отыщут вас, чтобы сделать вам предложение.

– Какое предложение?

– Ну как – какое? О работе, конечно. Сами видели, что у нас иногда творится. Как нарочно к вашему визиту такой ужас подгадали! А кстати, вполне может быть, и нарочно. Не удивлюсь. Я же говорю, больше всего на свете этот город любит нравиться. Все что угодно сделает, чтобы похитить еще одно сердце. Тем более, такое, как ваше. А понравиться вам, будем честны, совсем несложно. Достаточно показать, что нуждаешься в защите, и дело в шляпе. Ну вот он вам и показал.

Подумал: если и правда так, то этот город – великий хитрец. Хотя позволять Кхаррскому Прожорливому Демону Отчаяния свободно разгуливать по своим улицам – все-таки перебор. Будь я городом, ни за что бы такого не допустил.

– Не то чтобы я собираюсь вас уговаривать, – сказала Таня. – Вы и без моих уговоров, скорее всего, согласитесь. Потому что во-первых, мы действительно нуждаемся в вашей помощи, а во-вторых, служба в Особом Граничном отделе полиции города Вильнюса – это очень интересная жизнь. Примерно такая, к какой вы привыкли.

Кивнул:

– Да, уговаривать меня не надо. Эта работа, как я понимаю, даст мне помимо прочего уникальную возможность разобраться, что за существо этот ваш Вильнюс. Он меня чрезвычайно заинтересовал.

– Так вот, – нетерпеливо продолжила Таня, – чего я опасаюсь, так это, что вы не станете торговаться. Рассеянно выслушаете предложения об оплате, нетерпеливо кивнете: «Ладно, с этим ясно, что дальше?» Вы же бескорыстны, как может быть бескорыстен только принц, никогда не знавший настоящей нужды. Каковым вы, строго говоря, и являетесь. Но! В данном случае торговаться все-таки имеет смысл. Требуйте для себя глоток крови нашего шефа, хотя бы раз в неделю. Вам это время от времени необходимо, а он такой человек… В общем, сами поймете, когда его увидите, наш Стефан для вас – наилучший вариант. Шеф легко согласится, но сам предлагать вам кровь вряд ли станет. Поэтому и говорю: не хлопайте ушами, не упускайте шанс.

Опешил:

– Вы серьезно?

– Совершено серьезно, коллега. О таких вещах следует думать заранее, чтобы не штурмовать потом в нарушение всех инструкций городскую станцию переливания крови при свете полной луны.

Она поднялась, подмигнула ему:

– Увидимся!

И торопливо зашагала прочь, куда-то в сторону Святых Ворот, маленькая, хрупкая и немного нелепая в этих своих мешковатых форменных штанах.

Гулял по городу недолго. На самом деле, просто добрался до кондитерской на Пилес, где залпом осушил кружку горячего белого шоколада, купил два больших торта, миндальный и апельсиновый, добавил к покупке полтора килограмма конфет ручной работы, и дело вовсе не в жадности, просто когда жизнь оказывается настолько непростой теоремой, где в роли главного неизвестного поневоле выступаешь ты сам, дома должен быть стратегический запас сластей.

С покупками сразу отправился обратно, на улицу Швенто Казимеро. Доставил удовольствие целой группе итальянских туристов, открыв у них на глазах деревянные ворота, которые кажутся декорацией, а на самом деле представляют собой вполне обычную дверь. Просто вход в подъезд, ничего особенного, в старых домах еще и не такое бывает.

Спешил вернуться, потому что еще разговаривая с Таней, внезапно вспомнил, зачем нужно окно в его кладовой. И теперь хотел проверить. Ну то есть, как – хотел. На самом деле, очень боялся проверять, но если бы затянул с этим делом, чокнулся бы, не дотянув до вечера, или когда там будущие коллеги придут его вербовать.