Андрей Посняков - Семейное дело

— Ну, ты прямо фокусник, мля!

— Понравилось?

— Ещё как!

— Спи дальше.

— Какой уж теперь сон… — Дикарь по-деловому улыбнулся, напомнив Кумару, что явно пропустил плановый визит к стоматологу, и предложил: — Побазарим?

— А у тебя деньги есть со мной базарить? — Сулир попытался отбрить приставалу классическим шасским способом, но потерпел поражение.

— Главное, что они у тебя есть, — уверенно ответил Газон. — А мне нужны.

— Чтобы до Москвы добраться? Так это я организую.

— Не хочу возвращаться в Южный Форт нищим, — сообщил дикарь. — Хочу приехать на мотоцикле верном, чтобы ещё бухло было и девка…

— Зачем?

— Затем, что тогда все подумают, что в человских колониях денег много раздают, и туда отправятся. А я снова стану уйбуем и, может быть, даже фюрером.

Неожиданный прагматизм заставил Сулира умолкнуть и продолжить диалог секунд через десять:

— А то ваши не знают, как в человских колониях и тюрьмах всё устроено.

— Наши — знают, — не стал скрывать Газон. — А вот зелёным ведьмам вряд ли известно, что ты тут делаешь. И зачем ты это делаешь.

— Что я делаю?

— Не знаю, что именно, только челы местные помирать начали. И зелёные ведьмы…

— Давай пока не будем о зелёных ведьмах, ладно? — Шас почесал подбородок. Он уже понял, что дикаря придётся «брать на буксир», и прикидывал плюсы и минусы ситуации. В плюсах значилось появление знакомого с реалиями Тайного Города помощника, которому не нужно ничего объяснять и можно направить на любое связанное с колдовством дело. Жирным минусом было всё остальное, начиная от способностей этого помощника исполнять поручения. — Ты как здесь оказался?

— С зоны откинулся.

— И справка есть?

— Канеш! — Дикарь протянул шасу успевшую замызгаться бумажку. — Сам смотри.

Архитектор брезгливо развернул документ, прочитал первую строчку и закатил глаза:

— Сигизмунд Феоклистович Левый?

— Ага.

— Откуда у тебя такое имя?

— В карты выиграл, — важно объяснил Шапка. — Нашатырь в сику проигрался и паспорт поставил, вот я и выиграл.

— Хорошо, что вы с ним настолько похожи, даже фотографию переклеивать не пришлось.

— Ага. Он тоже в бандане ходит. — Газон понял, что поскольку шас до сих пор не ушёл, то вероятность их сделки почти стопроцентная, и слегка расслабился. А расслабленный Шапка начинает борзеть практически сразу. — Слушай, барыга…

— Я не барыга, я архитектор.

— Это как? — не понял дикарь.

— Я придумываю дома, а челы их строят.

— То есть ты строитель?

— Ну… да.

— Молдаванин?

Чего-чего, а национализма, тем более — от Шапок! — шасы не терпели в принципе. В смысле, они вообще мало чего от мало кого терпели, но панибратствовать с дикарём! Такое Сулиру и в страшном сне не могло присниться.

— Так чего тебе надобно, Левый? — осведомился шас, возвращая Шапке документ.

— Денег, — осклабился тот.

— Деньги ещё заработать надо.

— Я умею. — Газон припомнил тяжкое копание могилы, машинально посмотрел на трудовые мозоли, скривился и добавил: — Только лопатой больше махать не стану.

— А чем станешь? Может, у тебя профессия какая-то есть?

— Не… — Шапка понял, что контракт утекает, и слегка приуныл.

— Бульдозерист? Экскаваторщик? Сварщик?

— Может, эта… ограбить кого надо? — с надеждой осведомился дикарь.

В принципе именно для подобных дел шас и планировал оставить Левого при себе, но не смог остановиться и продолжил измывательства:

— Ты докажи мне, что нужен. Чем ты можешь быть полезен?

— Э-э… — Газон глотнул из фляги и вдруг хлопнул себя по лбу: — Могу!

— Что можешь?

— Я ведь тут всё видел! — Дикарь кивнул в сторону музея. — Вот.

И понял, что угадал: чёрные глаза шаса вспыхнули.

— Рассказывай.

— А к делу пристроишь?

— Не брошу, — решительно ответил архитектор. — Говори.

— Я вчера того… — Воспоминания потребовали от Газона таких усилий, что пришлось сделать ещё один глоток.

— Выпил, — нетерпеливо помог собеседнику Сулир.

— Ужрался, — уточнил глотнувший Левый.

— Поздравляю.

— Есть с чем, — серьёзно произнёс дикарь. — Я с тюрьмы так не нажирался.

— И что же ты в таком состоянии мог увидеть? — с сомнением спросил шас.

— Мало, — не стал скрывать Шапка. — Я проснулся…

— От воя сирен?

— Нет, главный, я проснулся от того, что бомж подох. От хрипа предсмертного… — Газон прищурился. — Я всегда от такого просыпаюсь. Однажды даже всех спас, когда нас Гниличи резать пришли, а мы все спали…

— Об этом потом расскажешь, — перебил дикаря Сулир. Помолчал, словно выжидая, и задал очень важный для себя вопрос: — Ты уверен, что бомж не сам напоролся?

— Уверен, главный, — кивнул Шапка. — И я, главный, видел убийцу, как тебя сейчас.

Хотелось выпить.

И выкурить сигарету.

Сначала выпить, потом покурить. Потом повторить… Нет, не просто повторить, а сделать и то и другое одновременно. Стрелка указателя настроения стояла совсем рядом с чёрточкой «ноль», и надо было решать, что делать. Можно вернуться в «Стёкла» и нажраться. Можно поехать в участок, написать рапорт, нажраться и переночевать в кабинете, на диване, как бывало уже и не раз, но… Но сегодня Диме кровь из носу не хотелось оставаться одному.

Абсолютно.

И поэтому он поехал к старому дому с маленьким двориком и кривой берёзой у единственного подъезда. Поехал без особой надежды, не рассчитывая, что девушка его ждёт, но, к радости своей, увидел, что окошко рядом со старой берёзой светилось.

«Читает? Смотрит телевизор?»

Какая разница? Главное, что не спит, и у него есть шанс. Есть, он знал точно.

Ройкин медленно поднялся по скрипучей лестнице, замер у двери, поднёс палец к кнопке звонка… и резко обернулся, почувствовав за спиной движение.

— Что?

— Чего орёшь?

В дверях квартиры напротив стояла морщинистая старуха, похожая на ожившую иллюстрацию к сказке «Баба-Яга». Неприятная, но совсем не страшная, хотя в первое мгновение полицейский вздрогнул. К тому же старая ведьма не включила в своей прихожей свет и явно смазывала петли, потому что дверь распахнулась совершенно бесшумно.

— Правда, что сегодня убийство случилось?

«Интересно, она всех прохожих об этом спрашивает? Или знает, что я полицейский?»

Тем не менее Дима ответил:

— Труп нашли.

— Убили?

— Ещё не знаем.

— Кого убили?

Старуха, похоже, слышала только себя и не особенно нуждалась в ответах.

— Бомжа.

— Раньше бомжей не было.

— Знаю.

«Она и дальше будет здесь стоять?»

Не то чтобы Ройкин стеснялся, но звонить при старухе в квартиру Леры ему не хотелось. Чувствовал себя так, будто ведьма могла наябедничать его родителям, и те оборвут ему уши за неподобающее поведение.