Саша Вуже - Омега на продажу

– Но почему?

– Не твоего ума дела, – отрезал альфа и нахмурился. Лицо его было напряженным, высокий лоб перерезали морщины. – Сдержать свой запах практически невозможно. Но я могу это сделать. Нечасто. Ненадолго. Если спокоен. Сейчас я от этого как никогда далек. – Он оттянул в сторону ворот рубашки с острым, как лезвие, сгибом, и впился в меня взглядом. – Так вот, назови мне хоть одну причину, по которой я не должен прямо сейчас отрывать тебе голову.

Я восходящая звезда сборной, вообще-то, и лучший форвард «Линамо» за последние двадцать лет. Так в газетах писали, бабушка даже вырезала ту статью и положила на край кухонного стола, чтобы ненавязчиво похвастаться подружкам, когда те придут пить чай.

– За что ты мне собрался голову отрывать? – рявкнул я вслух. – За то, что я сбежать попытался? Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен был это делать. Ты меня ку-пил, – выделил я последнее слово. – Против моей воли. Ты меня запер. Избил. И чего ты от меня ждешь? Что я буду сидеть на заднице ровно?

– Да, – спокойно ответил альфа, и от взгляда его карих глаз, которые в тусклом свете напоминали провалы, захотелось поежиться. – Именно этого я и жду. Твоя старая жизнь кончилась, теперь – только это. От твоих фокусов одни проблемы.

Нет, он правда идиот или притворяется?

– Знаешь, а какого хрена ты вообще со мной разговариваешь? – я опять откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Ты меня зачем купил, чтобы трахать? Ну так вперед! Сам же знаешь, что я лягу, еще и ноги раздвину. Видел уже.

Я скривился. По спине пополз липкий страх от воспоминаний о беспомощности, но одновременно что-то внутри дернулось возбуждением, будто собака сделала охотничью стойку.

– Не раздвинешь, – покачал головой альфа так, как будто мы обсуждали обычную деловую сделку, а не то, как и когда он собрался меня трахать. – У меня гон. Если мы проведем его вместе, то после этого – не раздвинешь. Тебе вообще до фонаря будет мой запах. Иначе я бы с тобой тут не разговаривал.

– Подожди-ка… – в моей голове закрутились шестеренки. – То есть, один секс – и я свободен? В смысле, перестану… вот это все… Ну ты понял!

– Ты вообще ничего не знаешь? Как вы вообще живете?

– Кто – мы?

Альфа махнул рукой.

– После моего гона, если мы проведем его вместе, наши запахи начнут смешиваться. Поэтому ты перестанешь на меня реагировать. Говоря грубо, ты станешь моей парой, равным мне, – альфа фыркнул, показывая свое к этому отношение. – На время, конечно. Через пару месяцев все сойдет на нет. Если мы не повяжемся и я не поставлю тебе свою метку.

– Да ни в жизни!

Оказаться навсегда связанным – с этим? Сердце испуганно заколотилось. Метка – это не неудачная татуировка, ее не сведешь, это не заключенный ради шутки брак, такое не отмотаешь назад. Метку ставят навсегда, после этого уже ни альфа, ни омега физически ни с кем другим не смогут быть. Для них это будет так же отвратительно, как подышать ядовитым газом или дотронуться до сырой рыбины.

Альфа ухмыльнулся краем губ, на его лице промелькнула злость.

– Тебе никто и не предлагает. Я тебя купил, чтобы ты меня слушался. И для отношений. Не для метки.

– Ты дурак? – не выдержал я, несмотря на орущий от тревоги внутренний голос. – Какие отношения, какое слушаться? Да тебя даже собака слушаться не будет по своей воле, и как вообще послушание связано с отношениями?

– Ты живешь здесь, – четко ответил альфа. – На всем готовом. В коленно-локтевую становишься, когда мне нужно. У нас появляются отношения. Через несколько месяцев можешь катиться отсюда ко всем чертям, все равно надоешь мне раньше.

– Ты думаешь, отношения заводятся именно так? – успел выдавить я, когда понял, что меня начинает накрывать.

Черты альфы стали казаться звериными – или дело в прищуренных глазах и в изгибе губ? Его лицо распылылось, внутри стало жарко, и я зажмурился. Опять? Опять началось?

– Как я могу быть уверен в том, что ты не врешь и правда меня отпустишь? Я же на тебя заявлю тут же, ты понимаешь, что…

Ответ альфы прозвучал совсем близко – его дыхание опалило губы, от запаха кожи я почувствовал себя так, как будто меня подцепили крюком за живот и хорошенько встряхнули.

– Заявляй, все равно толку не будет. Ты не можешь ничего знать, Заяц, – шепот у самого уха прозвучал почти ласково. – У тебя просто нет выбора.

Я подался вверх, с готовностью открывая губы, чтобы принять поцелуй альфы, тихо застонал от радости и удовольствия.

Язык альфы скользнул в рот почти привычно, мгновенно подчиняя меня своей воле и заставляя замурлыкать. Твердая рука запуталась в волосах, но не стала дергать их или сжимать, аккуратно погладила затылок, скользнула к шее.

Я раздвинул ноги, давая возможность придвинуться ближе, и колено альфы уткнулось в кресло вплотную к паху, так что я смог почувствовать тепло, и толкнулся бедрами вперед.

Жесткие губы сминали мой рот, я с готовностью запрокидывал голову, тянулся навстречу. Одна рука альфы по-прежнему запутывалась в волосах, удерживая мою голову на месте, вторая – легла на грудь и сжала сосок через футболку, отчего по всему телу пробежал разряд тока.

В паху потяжелело, все тело будто было подернуто сонной туманной дымкой, не принадлежало мне полностью. Прикосновения альфы гипнотизировали и лишали воли, делали меня податливым и мягким.

Запах его наконец развернулся в полную силу, наполнил мои легкие до краев, занял собой все пространство комнаты и, наверное, даже всего особняка. Он был мягче обычного, нежным, как нотки амбры в дорогом парфюме, но оставался сводящим с ума, возбуждающим и подчиняющим, как мускус. Я потянулся к своей футболке и попытался стащить ее через голову: в этом запахе и в прикосновениях альфы хотелось утонуть.

До этого я занимался сексом с альфой в гоне только один раз – это была девушка по имени Анжела, случилось все в один из дней, когда я заезжал в деревню навестить бабушку. Мы с Анжелой ужасно волновались, но я отлично помнил, какой она вдруг стала жесткой, помню горчинку в ее обычном запахе, которая появилась только во время гона, помню, что, хоть и был сверху, и вколачивался в нее, вырывая восторженные стоны, чувствовал себя как никогда мягким и нуждающимся в нежности – должно быть, запах Анжелы так на меня влиял. Увы, она, как и большинство альф, в гоне стала агрессивной, и мне пришлось потом прятать царапины, укусы и даже синяки на запястьях. Хорошо хоть в шейную железу ей хватило ума меня не кусать, а то щеголял бы сейчас меткой.

Альфа отстранился, давая мне возможность снять футболку, а затем снова приник к губам. На этот раз поцелуй вышел ласковым. Это не было завоеванием или утверждением прав, это было аккуратным исследованием, и я с удовольствием включился в игру. Положил ладони на шею альфы, погладил, касаясь острых кончиков волос на затылке и ощущая большими пальцами крохотные иголки щетины на подбородке, и ответил на поцелуй. Мягко, не пытаясь перехватить инициативу, и услышал тихий нутряной рык. Мое тело отреагировало на это само – мягким успокаивающим омежьим мурчанием. Я и не думал, что умею так.