Саша Вуже - Омега на продажу

Обняв за пояс, альфа подхватил меня на руки, и я обвил его ногами, потерся возбужденным членом о живот сквозь слои одежды. Интересно, а каково это будет – принять в себя узел? У альфы он наверняка большой, он заполнит меня до краев, запечатает так, что я навсегда стану принадлежать одному только ему, до конца и до самого донышка.

Я коснулся губами колючего подбородка и не сразу понял, что меня куда-то несут. Отстранился и недоуменно нахмурился.

– Что ты…

– Тише, – он погладил меня по спине. – В твою комнату. Там удобнее.

Я удовлетворенно выдохнул и снова его поцеловал. Под руками и под губами альфа ощущался сплошным комком жесткости и напряжения: твердые губы и мужские, лишенные намека на мягкость черты лица; колючая щетина на щеках и на шее, острые кончики волос на затылке, твердое от мышц тело. Я не сразу понял, что мурлыкаю, обвивая альфу руками и ногами, как лиана.

Кажется, я должен был о чем-то помнить. О чем-то неприятном и настораживающем. Но было так хорошо, как будто я купался в тепле, а потому решил: это не имеет значения. Вспомню обо всем потом, время еще будет.

Не отпуская меня, альфа открыл дверь комнаты и внес меня внутрь, поддерживая второй рукой под задницу. Опустил на кровать и лег сверху – разжимать объятия я отказался наотрез. Губы альфы коснулись шеи, язык прочертил дорожку вдоль яремной вены и до самой ямки между ключиц, дурацкой и беззащитной. Ладонь коснулась солнечного сплетения, и я не сразу понял, почему вдруг напрягся, дернулся в его руках, ожидая боли.

– Тише, – зашептал альфа, касаясь губами моего рта. – Дальше от тебя уже ничего не зависит.

Я захныкал, выгибая спину, подаваясь навстречу бережному прикосновению, и на меня вдруг обрушился шквал ласки. Ладони альфы как будто пытались вылепить меня заново: напряженную шею с острым бугорком кадыка, ключицы и плечи, грудь с раскачанными мышцами и живот, который, я чувствовал, напряженным рельефом откликался на прикосновения альфы.

Возбуждение совсем затуманило голову, я уже не мог ни думать связно, ни говорить, ни даже замечать то, что происходит. А альфа как будто дорвался до любимого лакомства или игрушки, на которую до этого мог смотреть только сквозь витрину.

Снимать джинсы было больно: под руками рычащего альфы они впивались в кожу в то время, что он тянул их вверх, расстегивая пуговицу, и проходились жесткостью молнии по прикрытой тонкой тканью белья головке члена, давно и однозначно торчащего вверх.

В конце концов, джинсы вместе с трусами оказались спущенными на уровень щиколоток, стреножили меня и, вздумай я убежать, наверняка бы в них запутался. Но с чего бы мне убегать? Откуда такая мысль в голове? Мне хорошо здесь, я хочу здесь остаться. Альфа развернул меня на бок, ткнулся носом в шею, прижался бедрами к заднице, и я подался назад, тихо застонал, заведя руку за спину и ощупывая член альфы через брюки.

«Сними их, – хотелось сказать мне, – разденься и останься голым, как я, чтобы можно было обнять, и обнюхать, и погладить».

Но я, кажется, вовсе забыл человеческую речь. Тело будто двигалось само собой, пытаясь прижаться к альфе теснее, почувствовать его зубы на шее и руки на коже, приласкаться так, чтобы между нами не осталось ни единого миллиметра.

В груди, не переставая, что-то мурлыкало, будто там поселился голодный до прикосновений кот, и эти звуки сплетались с хриплым рычанием, которое издавал альфа, шаря руками по моему телу. Он сжимал соски, заставляя меня бесстыдно изгибаться, касался выемки пупка, гладил бок и шею, как будто пытался охватить всего целиком, но не знал, с чего начать.

Собрав волю в кулак, я повернулся, ткнулся носом шеи альфы, собирая тяжелый возбужденный запах, взял полы его рубашки и рванул в стороны. Затем то же самое проделал с брюками, теплую тишину комнаты наполнил звук рвущейся ткани. Стягивать с альфы штаны оказалось делом непростым. Во-первых, мир перед глазами расплывался, как будто я был под кайфом, во-вторых, руки дрожали. Когда мы наконец оказались кожа к коже, я едва не сошел с ума. Хрипло задышал, зажмурился, подался вперед всем собой, пытаясь каким-то немыслимым образом вплавиться в альфу.

Одна его рука уже знакомо легла мне на затылок, вторая скользнула по влажной ложбинке между ягодиц, и меня от макушки до пяток прошибло ощущением принадлежности. Я выгнулся и вскрикнул, когда пальцы скользнули внутрь. О да. Наконец-то.

Уткнулся носом в шею альфы, заворчал что-то одобрительное, подзадоривая, подался назад. Почему-то я знал, что это должно быть неприятно, что я должен быть против. Против жестких пальцев внутри, так приятно разминающих, растягивающих, посылающих волны мурашек по коже, против твердого тела, прижатого к моему, против члена, головка которого оставляла на моих бедрах влажные капли смазки.

Хотелось его внутрь, и я попытался развернуться, чтобы принять нужную позу, но альфа в ответ только сжал мои волосы. Я мотнул головой, вырываясь, и альфа предупреждающе рыкнул в ответ – не двигайся.

Я покорно замер, и тут вдруг пальцев стало больше, так что казалось, меня вот-вот разорвет пополам. Я дернулся вперед и с криком кончил, забрызгивая альфу спермой, продолжая прижиматься к нему всем телом и чувствуя руку в волосах.

Пришел в себя я оттого, что моей щеки и шеи касались поцелуи, что руки альфы скользили по спине и заднице. Глаза открывать не хотелось, между ягодиц было мокро, будто я вылил туда целый флакончик смазки. И я опять был возбужден: запах гона, который окутал все вокруг, пропитывал меня всего, смешивался с запахом моего собственного возбуждения и превращался во что-то новое, объединяющее нас обоих.

Я потянулся к паху альфы, сжал член, провел несколько раз по головке, а затем положил ладонь на основание, сжал узел, и из горла вырвался испуганный скулеж. Член в моей руке был большим, тяжелым – намного больше, чем у всех других альф, с которыми мне приходилось пользоваться одним душем или одной раздевалкой. Узел, который, по задумке матушки-природы должен запечатать внутри женщины сперму и позволить ей забеременеть, на ощупь казался размером с половину моего кулака.

Альфа успокаивающе рыкнул, подталкивая меня в бок, чтобы я развернулся к нему спиной.

«Я не могу. Я боюсь. Эта штука порвет меня пополам, она ошибка природы и не предназначена вообще для людей, и тем более для того, чтобы ее пихали кому-то в задницу. Спасибо, было здорово, но я сваливаю».

Я должен был сказать так, но вместо этого послушно повернулся на бок и отклячил задницу, ожидая проникновения. Тихо и рвано задышал, когда альфа, привычно устроив одну руку у меня в волосах, второй придержал меня за бедра.

По телу от страха прошла дрожь, живот испуганно напрягся, я закрыл глаза и попытался дышать ровнее. Предстоящая боль страшила, и в то же время я отлично понимал, что не могу сдвинуться даже на миллиметр, что внутри все крутит возбуждением и я готов снова кончить от одного только ожидания и мыслей о том, что сейчас альфа окажется во мне.