Ксения Левонесова - Город на Лете

– Моя мать, С-с-с-стикс, – начала Хида, – не любит, когда наруш-ш-шают правила. Не ходить на поля – правило.

– Стикс? Как река? – а вот и еще одно слово, которое мне еще никто не говорил, но я его знаю.

– Ты помниш-ш-шь? – и без того большие глаза Хиды округлились. – Никто не помнит!

– Стикс, река. Вроде Леты, только другая, – не знаю, откуда это берется в моей голове, но страх подстегивал воспоминания. Как на экзамене… что, что, что?! Что за экзамены?!

– Пять рек. Одна – С-стикс-с-с, моя мать. Пять рек, пять городов. Я должна охранять все, иначе Ера опять отомс-с-стит…

– Вы одна – и на все пять городов? И как только успеваете?

– Глупцов мало. Ты первый за этот мес-с-сяц.

– Ну… Вы же могли не заметить? – без особой надежды спросил я. Тело онемело и уже едва слушалось. Даже хорошо, что хвост Хиды поддерживает меня в вертикальном положении, а то я давно бы упал. – Как же можно взвалить такую ответственность на столь прекрасную хрупкую женщину… Ай!

Хида опять сжала кольцо хвоста. Видимо, комплимент ей не понравился.

– Я не хрупкая!

– А я – очень даже. И вы меня сейчас раздавите!

Она внезапно ослабила объятья, и я свалился на землю. Ноги затекли, так что встать я не мог. Да и в голове все больше тумана. Может, тут все и вечные, но без крови организм отрубится… надо перевязать руку, иначе…

Я лег на спину, старался отдышаться и всеми силами не давал глазам закрыться. Пока говорю с ней, есть шанс спастись. Хида скрутила хвост вокруг нас, а сама прилегла рядом, касаясь моей израненной руки. На ее тонких пальцах осталась кровь, и змея с удовольствием облизала их.

– Кровь живого. Ты можеш-ш-шь умереть.

– Тут же никто не умирает…

– Потому что здес-сь вс-с-се мертвы. А ты – нет. Почему?

– Не… знаю… – глаза все же закрылись. Я услышал шорох удаляющейся змеи. Беспамятство уже почти захватило разум…

Сон нарушило прикосновение. Что-то влажное коснулось ран. Я с трудом разлепил глаза и повернул голову. Хида прикладывала к правой руке какие-то листья.

– Не умирай, мальчик. Я больш-ш-ше не должна убивать живых.

Я уже почти не чувствовал боли, но и та, что была, схлынула. Поднял руку – раны затягивались от прикосновения трав.

– Вы мне помогаете?

– Ты спустилс-с-ся в мир мертвых. Зачем, мальчик?

Если бы я знал…

– Я ищу девушку. Она может быть в полях. Вы же чувствуете здесь все? Можете помочь?

Хида поднялась на высоком хвосте, встала, как маяк над полем, огляделась.

– Кажется, виж-ж-жу, – наконец сказала она. – Вон там кто-то ес-с-сть.

Сжав волю в кулак, я поднялся на здоровой руке. Не время умирать. Голова гудела из-за потерянной крови, ноги едва слушались. Не поднимусь сейчас – не встану никогда.

Змея показывала в сторону сада. Наверное, про него рассказывал Зима, что там однажды был пожар.

– Мне нужно к ней…

– Подож-жди, мальчик. С-с-сумка, – Хида заботливо подала упавшую почтовую сумку. – Видишь горы за полями? З-здесь можеш-шь ходить, но туда – никогда. Там живых превращают в мертвых. Три с-с-судьи реш-шают с-с-судьбы.

– Ладно… Если девушка не побежит туда, то и мне ни к чему.

Я покачнулся, схватился за хвост Хиды. Невежливо как-то… Впрочем, она не против.

– Так я пошел? Не станете меня убивать?

– Иди.

Дважды просить меня не пришлось. Я хотел побежать, но едва смог волочить ноги в нужном направлении. Обернулся раз – Хида склонилась над листьями, которыми излечила мои раны, и жадно их облизывала. Мерзость…

Путь до фруктового сада занял, по моим прикидкам, примерно вечность. Я уже не верил, что найду там девушку или вообще хоть что-то. В глазах временами темнело, я падал на колени и бил себя по щекам, чтобы хоть как-то прийти в сознание. Тело будто разучилось чувствовать боль – только бесконечную усталость. Кажется, люди так и засыпают на морозе или умирают от кровопотери – даже не из-за боли, а потому что организм отказывается бороться. Нет уж, я не отказываюсь!

Первое спасительно дерево, хоть что-то выше чертовой пшеницы по пояс. Я обхватил ствол и простоял так несколько минут. Нужно идти дальше, иначе заснуть смогу даже стоя.

Бродил между деревьями, касался каждого, едва видя хоть что-либо. Полусон, полуявь… Вдруг рука дотронулся до чего-то мягкого. Испугаться, удивиться – нет сил. Я упал на колени и поднял голову…

– Дита? – имя само слетело с губ. Ее звали иначе, когда мы были знакомы – где-то далеко, за пределами этого проклятого города. Она сама решила назвать себя так, переврав имя. Я последовал ее примеру и тоже выдумал себе прозвище, по которому меня все и называли. Даже самые близкие. Кем же они были…

– Орф? – она встала на колени и коснулась моей щеки. Сон, это точно сон… – Ты в крови. Откуда ты здесь? Не говори, что умер…

– Откуда я тебя знаю?

От этих слов Дита отшатнулась, словно я какой-то чумной. Да, в этом городе чума – чума беспамятства, и я тоже ее подхватил. Но еще не совсем сгорел в болезни, что-то помню…

Дита заплакала и коснулась лбом моего лба. Так близко, что я почувствовал ее дыхание на губах. Вот зачем я здесь, вот зачем пришел… Как, откуда – это все без разницы, главное – нашел ее!

– Ты живешь в городе? Почему я тебя не видел? Я бы нашел, среди тысяч лиц бы узнал…

– Меня нет в городе, Орф. Я скрываюсь, чтобы не нашли. Я была в городе мертвых – там так страшно…

– У нас и есть город мертвых.

Силы оставили меня окончательно, и я лег. Дита уложила мою голову себе на колени. Когда-то мы уже сидели так – на лавочке, в парке, после какого-то урока… Она сдала все лучше всех, я же, дурак, только и умел болтать – так и наболтал себе на слабую четверку, не зная совершенно ничего. Зато мы были вместе, как сейчас.

– Предмертвых, – поправила Дита и убрала волосы с моего лица. – Там, где я была, у людей нет даже надежды. А что за теми местами – и думать не хочется. Кажется, еще хуже.

– Где ты прячешься?

– Везде. Нигде нет укрытия, но если знать ходы… Ты так не сможешь, не пытайся. Не выходи за границу, это тебя убьет. Совсем убьет.

– Почему ты можешь?

Дита пожала плечами.

– Через границы я не хожу, но между ними есть ходы. Я всегда была незаметной. Помнишь, Орф? Даже на уроках не спрашивали.

– На уроках…

– Ты нашел меня. Значит, найдут и остальные. Я должна уходить.

– Стой! – я поднялся так резко, что опять потемнело в глазах. – Не уходи. Я же пришел сюда за тобой! Не в сад, не в поля – вообще, сюда! Я начинаю вспоминать!

– Ты зря пришел. Отсюда не выбраться.

– Да и черт с ним!

– Чертей здесь нет, все гораздо страшнее…

– Черт. С. Ним. – Я приподнялся, встал на колени, коснулся ее губ своими. Такое знакомое движение. Сердце застучало, наконец соизволив качать кровь по организму. – Тебя ищет ткачиха. Она хочет перерезать нить твоей судьбы. Я должен был привести тебя к ней…