Ксения Левонесова - Город на Лете

Минут через пятнадцать – я проверял по вездесущим часам – мы вышли к реке. Она появилась из-за домов внезапно, широченная, едва другой берег видно. За ней – лес и горы до небес. А по самой реке… я застыл – страхом сковало все тело.

– Эт-то кто?

По Лете плыли сотни, тысячи лодок. Весла вращались сами, словно их держали невидимки, а в лодках сидели люди – кто в костюмах, кто в обносках. Кто-то задумчиво смотрел в воду, другие не могли оторваться от собственных рук. Попробовал рассмотреть тех, кто поближе – большинство из них старики, морщинистые и некрасивые.

– Не знаю кто, – ответил Зима. – Они тут постоянно плавают. Наверное, это часть реки. В земле же бывают сорняки – а вот тут эти… Ты, главное, воды не касайся, а то рука отсохнет на неделю. Смотри, я как-то раз попробовал.

Зима показал палец – в целом, здоровый, но на кончике черная, будто обуглившаяся кожа с отсохшим посеревшим ногтем.

– Зачем мы пришли?

– Сейчас покажу… подожди.

Зима вгляделся в проплывающих, стараясь кого-то найти. Потом показал больным пальцем:

– Вон, видишь? Оглядывается постоянно. Другие вниз смотрят, а он что-то ищет.

Действительно, метрах в двадцати от нас плыл мужчина, с завистью поглядывавший на другие лодки. Он даже пытался как-то жестикулировать, кричал – но голоса не было. Лодка из-за его метаний раскачивалась, и он тут же успокаивался, боясь упасть, а через секунду пытался снова.

– Эгегей! – закричал Зима и поднял вверх одну монетку. Проплывавший тут же замахал руками и даже неуклюже пытался встать на колени. – Не знаю, почему им так нужны деньги. Но мне-то они совсем ни к чему, вот и кидаю монеты им. Предлагал яблоки, камни, пуговицы – нет, им именно монеты нужны.

Мы двигались по течению, стараясь не упустить из виду этого мужчину. Зима попробовал бросить монету, но она упала в воду, чуть-чуть не долетев. Проплывавший чуть не нырнул за ней следом, в последний момент одумался и взмолился об еще одной.

– Давай я попробую, – я взял у Зимы монету, прицелился и бросил. На этот раз она прилетела прямо в нужную лодку. Мужчина бросился за ней на дно, отыскал и счастливо помахал нам.

– Им две нужны, – подсказал Зима, и я бросил еще одну. Опять попал – на этот раз прямо проплывавшему в руки. Тот поднял ладонь в знак признания и сел, успокоившись. Он тут же слился с другими людьми, и через десять секунд я уже не мог отыскать его среди прочих проплывающих.

– Зачем им деньги?

– Не знаю. Но очень-очень нужны. Пойдем, еще кого-нибудь отыщем.

Мы бродили по ровному каменному берегу, бросали по две монеты всем, до кого могли добросить. Далеко-далеко, метрах в ста, проплывала такая же отчаявшаяся, как тот мужик, женщина. Я хотел помочь и ей, но никак не мог прицелиться и спустил около десяти монет впустую. Там уже Зима остановил:

– Давай помогать тем, кому можем помочь.

– Жалко ее. Не знаю, почему, но жалко.

– Всех жалко, братец, но смотри, она уже далеко уплыла. Давай других спасать.

Так было, пока у Зимы не закончились деньги. Я уходил с берега с четкой мыслью, что уже не хочу покупать себе одежду или что-то еще – даже самая расчудесная куртка не нужна мне так, как монеты этим людям. Почему – не знаю, но чувствую это. Ничего я об этом мире не знаю… Может, эти люди чувствуют пустоту? Как и я все весь день. Чего-то не хватает в душе, в сердце. Я не знаю, чем заполнить пустоту у себя. Но эти люди – знают, и мы им помогаем.

– Смотри, вон кузница, я про нее говорил.

На берегу стояла кузница – небольшой одноэтажный дом, огороженный забором. Из трубы валил дым, сбоку пристроено водное колесо – оно перекидывало воду из Леты, а земля рядом с ней была безжизненной – черное пятно среди цветастого газона. Вокруг – похоже, нарциссы, о которых говорил Зима.

– Спасибо, что показал мне Лету. А сейчас мне надо в кузницу.

– Смотри, чтоб не прогнали.

– У меня письмо… Хоть одним глазком, но загляну. Кстати, сегодня какой день недели?

Зима задумался.

– Вторник? Да, вторник. Ладно, братец, пойду в столовую. Увидимся вечером.

Он убежал, а я двинулся к кузнице. Зачем мне туда? Письмо предназначается человеку, который уже шагнул за границу, что бы это ни значило, но, может, хоть что-то новое узнаю?

Я побродил вдоль забора, не решаясь войти. Звоночка или другого способа позвать кузнецов не было, входить без спроса страшновато – особенно после заверения Зимы, что в меня могут запустить молотом. Интересно, что они тут делают? «Кузница – 5» – говорилось в письме Каину. Чего пять?

Вдруг двери здания распахнулись, и оттуда вышел запыхавшийся силач в кожаном фартуке. Он небрежно вытер лицо какой-то тряпкой и жадно вдохнул воздух, после чего заметил меня.

– Чего тебе, малой? – басанул он.

– У меня… – мой голос на фоне его грома показался никчемно тихим. Кузнец даже подошел, чтобы расслышать.

– А?

– У меня письмо… Оно для Мирта, но мне сказали, что он недавно вышел за границу. Теперь не знаю, что делать с этим, – я протянул письмо кузнецу. Тот взял бумагу, но даже не заглянул внутрь. Я понял – он это письмо и отправил.

– Месяц как вышел. Я уж и забыл, что отправил письмо. Мирт в последние дни совсем захворал, на работу не приходил. Я хотел его расшевелить. Мы из кузницы редко выходим, даже не знали, что почтальон пропал. А забирать как-то несподручно было… Сожгу его.

– А о ком вы писали? Кого хотели поймать?

– О! – в глазах силача появились мечтательные нотки – он взглянул в небо и улыбнулся своим мыслям. – Мы еще не видели ее, но знаем, что она хранит нас. А те, кто был до нас, – видели и даже говорили с ней.

– Кто она?

– Кто… кто ж ее знает! Я вижу иногда белую тень, но только приближаюсь – она прыгает в Лету. А иногда замечаю ее следы – вон там, где земля сожжена водой. Несколько раз даже находил белые волосы на цветах – легкие, как паутина, прочные, как железо! Вот, я из них сплел – даже в самый разгар работы не раскаляется, хоть и на металл похоже, – кузнец, не снимая, показал цепь на шее. Похоже на обычную, хоть и очень тонкую, проволоку серебряного цвета.

– Как она может прыгать в Лету? Вода же убивает.

– Видимо, ее не убивает. Или ты не веришь, что я видел?! – кузнец мгновенно вернулся из мечты на землю, набычился.

– Верю, просто интересно…

– Да… Мирт тоже не верил. А меня греет, что за нами кто-то присматривает. Спасибо, что хотя бы попытался отнести письмо, малыш, но теперь можешь идти.

Пожалуй, этот громила – единственный, кто действительно может звать меня малышом. Надо бы поскорее вспомнить свое имя.

– А правда, что ваш молот никто поднять не может? – вдруг спросил я, уже почти отойдя от забора.

– У нас три молота. И пока два работника. Ха! Я буду смеяться, если у тебя получится, но хочешь попробовать? Говорят, это не от силы зависит!