Елизар Федотов - Знаки

Подступило легкое головокружение, ноги стали подгибаться в коленках, а вызванные с таким трудом ощущения сначала ослабли, а после и вовсе исчезли.

Тяжело дыша, Игорь открыл глаза и, потирая виски, сел за стол.

– Ну вот видишь, ничего не вышло, хотя, признаться, это было… интересно, – Игорь посмотрел на Витю, а тот лишь молча сидел с открытым ртом. – Ты чего?

– Ты сейчас… – начал Виктор очень медленно, растягивая каждый звук, – пытался повторить то, что делал во сне, так?

– Как ты и просил, да, – Игоря насторожили выражение лица и интонация друга. Сам он только что был уверен, что ничего не получилось, но реакция Вити намекала на обратное. – Что случилось-то?

– Подожди… Но ты думал, что не получилось?

– Конечно! Я выдохся в самом начале. Это оказалось гораздо сложнее делать самому. Ты что-то увидел, что ли?

Витины переходы от импульсивной активности к молчаливой задумчивости могли раздражать, но, по крайней мере, они означали, что он озадачен вопросом всерьез.

– Эта «татуировка» твоя, она…

– Она что?

– Готов поклясться, что она начала светиться. Не сразу, через какое-то время, да и не сильно. Но… знаешь, как будто подсветка внутри руки включилась или вроде того.

Они смотрели друг на друга молча, не моргая, наверно, с целую минуту, затем взяли по сигарете и закурили.

– И что теперь? – прервал молчание Игорь. – Ну, в смысле… черт! – он хлопнул ладонью по столу и настойчиво вопросительным взглядом впился в Витю.

– Дай мне минутку. Я сам, если честно, слегка в шоке, – что этот шок скорее радостный, он решил не добавлять. – Но, если подумать, у меня есть кое-какие книги, Кроули там, Блаватская, да и так, всякой эзотерической литературы. Надо в них покопаться…

– В интернете ты уже копался, и?

– Искал-то я конкретно по татуировке и случаям их внезапных появлений. Сейчас я хочу кое-что другое…

Мысль Вити прервал звук урчащего живота невероятной громкости. Игорь же в этот момент ощутил резкую боль, как будто его желудок кто-то схватил рукой и сдавил со всей силы. Да так, что на уголках его глаз проступили слезинки.

– Так, давай ты пока кушай, а я пойду, может, найду чего в своих книжках, – выдвинул скорее утверждение, нежели предположение Витя.

Игорю оставалось только согласиться, и он тотчас набросился на свежеприготовленное блюдо, даже не утруждая себя перекладыванием его из сковороды на тарелку. И не будь оно еще горячим, то и ложкой бы он вряд ли воспользовался.

Ему потребовались считаные минуты, чтобы расправиться с кушаньем, не оставив от него и следа. Он глотал, почти не жуя и не ощущая вкуса, стараясь как можно быстрее избавить себя от этого неумолимо зудящего чувства голода.

Когда же с едой было покончено, Игорь со смакованием выкурил еще две сигареты, как бы логически завершая этим действием свою трапезу. Голод отступил, по крайней мере пока, и это сражение с ним можно было считать выигранным.

Но вслед за удовлетворением пришло и чувство тяжести. Съедать в один присест порцию, которой хватило бы на четверых, не самое здоровое решение для желудка, как бы вы ни были голодны.

А с тяжестью пришла и усталость. Хоть Игорь и проспал всю ночь, но отдохнувшим он себя так и не чувствовал и, сопоставив все эти факты, решил прилечь. Как только его голова коснулась подушки, он моментально провалился в сон без сновидений.

Проспав чуть больше двух часов, Игорь проснулся от телефонного звонка. Потревожила его сон Света, сумевшая выкроить свободную минуту в своем насыщенном дне. Правда, проболтали они в итоге целых сорок минут, пока ей не пришлось вернуться к делам торжества.

Игорь же все это время так и продолжал валяться на кровати. И, к своей радости, заметил, что чувствует себя в целом очень даже хорошо: выспавшимся, к четырем часам дня, конечно, но лучше так, чем никак, сытым, да и, в общем, бодрым и веселым. Разве что все еще присутствующая на руке татуировка говорила о том, что все приключившиеся ранее странности не были просто ночным кошмаром.

Но что-то все-таки изменилось: не имеющее форм и характеристик ощущение, нашептывающее, что что-то стало иначе то ли в самом Игоре, то ли в окружающем его мире.

Он сел на кровати и подобрал под себя ноги. Два важных события потрясли его жизнь. Первое и очевидное, конечно, татуировка, но… не очень-то и понятно, насколько это важно. То есть, с одной стороны, важно, потому как это событие из ряда вон выходящее, мистическое, таинственное, но, опять же, абсолютно непонятное и, может быть, ни к чему не ведущее.

Может быть! Может! Это Витя совсем уже свихнулся на своих книжках с играми, подловил момент, когда Игорь будет вдрабадан, и набил ему ее во сне? Идея была бы хорошей, да только прошлой ночью Игорь был трезв. И то ощущение в метро…

Да уж, неплохо было бы все свалить на происки обезумевшего соседа, но не получалось. Витя тут был ни при чем. Его вообще могло не быть сейчас рядом, и ничего бы не поменялось.

Ну а второе, конечно же, Света. Одна мысль о ней разливалась теплом внизу живота. Да, их роман в буквальном смысле только начался. И, как это бывает обычно во время новых отношений, появлялись ощущения некой восторженности, бескомпромиссной уверенности в светлом будущем. Можно даже сказать, чувство некоего волшебства, что в общем положении Игоря на сегодняшний момент было в какой-то мере иронично.

И если кто-то скажет, что такие настроения в сердцах людей, чьи взаимоотношения только-только разорвали кокон созревания и выпорхнули прекрасной бабочкой в огромный мир, слегка завышены, то, наверное, будет прав. Как правило. Но иногда бывают и исключения, которые способны потом перерастать в нечто большее, чем пара дней жизни хоть и прекрасного, но все же чешуекрылого насекомого.

И Игорь сейчас начинал осознавать, что ему ближе второй вариант развития событий. Он не мог знать, почему вдруг стал так думать. В Свете ли была на то причина или же он сам «дозрел» до подобного взгляда, а может, это именно она помогла ему дозреть?

Сейчас это было не столь важно. Он просто знал, что хочет чего-то большего, чем обычно привык хотеть от представительниц противоположного пола.

Игорю вспомнилось, как, бывало, по каким-нибудь значимым датам собиралось все его семейство. Родня съезжалась со всех возможных уголков. Приходилось ставить в ряд несколько столов, которые потом ломились от еды, и скамьи вдоль них, потому как стульев, естественно, не хватало.

Дяди, тети, сваты, двоюродные, троюродные братья с сестрами – кого только не было. Их дом в такие дни превращался в настоящий бурлящий котел.

Дети – от рассвета до заката постоянно бегающие, играющие и смеющиеся.

Взрослые – обменивающиеся новостями, готовившие яства, топившие баньку, не забывая между всеми этими делами пропустить парочку-другую стопок. И невозможно сказать, что они были менее веселы и шумны, чем их более юные родичи.