Марта Льян - Чай со звездным сиянием. Книга 2

Обманчиво: права на ошибку у него не было.

Пора. Дирк шумно выдохнул и провел рукой дугу, обозначавшую примерную высоту портала. Вспыхнули искры – не сплошь золотистые, как у Кадера, а с легким зеленоватым отливом. Затаив дыхание, он следил за тем, как росло кольцо: сначала медленно, а затем все ускоряясь, оно превратилось в долгожданную пространственную дверь. Получилось!

Теперь надо было срочно сматываться: с каждой секундой он тратил силы на поддержание портала. Лепрекон подхватил Кадера под мышки и поволок, отдуваясь и пыхтя.

– Ну и туша! – съязвил он, изо всех сил стараясь не потерять контроль над порталом и не уронить джинна. – Хоть кран подъемный вызывай.

Вдруг мелькнула предательская мысль: что, если бросить этого непутевого здесь? Заклинание сработало, шагнуть он может куда угодно в пределах своих сил – не обязательно к Эсси. А то портал еще, чего доброго, закроется, пока он тащит Кадера, и тогда он ни себя не спасет, ни его. Как там: Боливар не выдержит двоих? [2] Крылатая фраза, означающая, что, выбирая между дружбой и выгодой, ты (или кто-то еще) выбираешь выгоду. В упрощенном смысле трактуется как: «Нельзя выбрать оба варианта сразу: либо – либо». Впервые появилась в рассказе О.Генри «Дороги, которые мы выбираем». Рассказ, кстати, прекрасный. А в экономике это еще стратегией отсечения называют [3] Стратегия, при которой фирма, чтобы выжить на рынке, «отсекает» один/несколько своих слабых филиалов – либо путем перепродажи, либо путем отправления в «свободное плавание», либо вовсе путем закрытия. .

Но воплощать мысль в реальность Дирк не стал: так, рассмотрел в качестве варианта и отверг. Не оставлять же джинна в таком состоянии в сугробе! Он ведь не изверг, в конце концов!

Поэтому лепрекон продолжал волочить приятеля, негодуя в глубине души. Заметив, что Кадеру в ботинки набился снег, он не упустил возможность мысленно съязвить: «Надеюсь, ты простудишься и помрешь, чтобы мне больше никогда не пришлось тебя таскать. Или хотя бы похудеешь, для разнообразия».

Портал был уже буквально в паре сантиметров от спины. Дирк представил гостиную в доме Эсси и примерно выбрал место, куда они должны были шагнуть. Главное на мебель не напороться. И чтобы ундина не вышвырнула его из дома, как только он туда заявится.

Зеленоватая каемка начала предательски дрожать: так дрожит на воде солнечный диск. Лепрекон почти полностью зашел в портал и, перестав его удерживать, дернул на себя находившегося в полубессознательном состоянии джинна. Портал захлопнулся лишь долю секунды спустя после того, как в нем исчез второй ботинок Кадера, а уже через минуту по берегу реки прошел первый за все время ночной гуляка.

В комнате раздался тихий стон и глухой удар: будто рухнул на пол клубок из людей в очередной партии «Твистера». Эсси испуганно обернулась, готовая защищаться или убегать, но, увидев, кто объявился у нее в гостиной, громко взвизгнула.

Дирку вдруг стало нестерпимо смешно: просто так, без причины. Последней каплей оказался то ли ботинок Кадера, который все-таки свалился с ноги после прохода через портал, то ли выражения лиц Эсси и стоявшего поодаль Уилла. Он уставился на свои исцарапанные ладони, после чего снова на комнату. Забавно: почему внутри дома до сих пор идет снег? [4] Один из симптомов скорого обморока (верный признак предобморочного состояния) – «снежная» галлюцинация, белые пятнышки перед глазами. И этот звон в ушах…

Эсси, словно приросла к месту, уставившись на него круглыми от страха глазами.

– Ч-чего стоим? – истерически захихикал лепрекон. – Кого ждем?

Он хотел добавить еще что-то, но тут в глазах потемнело, и он упал в обморок.

«Великие пески, сколько же я здесь провалялся?» – ужаснулся Кадер, пытаясь сесть.

Рассеянный свет в окне говорил о том, что сейчас около двух часов дня. Пара диванов цвета слоновой кости друг напротив друга (один был разложен и служил ему постелью), шкафы с книгами, невысокий столик цвета мокрой дубовой коры, выделявшийся на фоне светлой мебели, как проталина на снежной поляне – эту комнату джинн за последний месяц запомнил слишком хорошо.

Они были у Эсси.

– Выглядишь хуже, чем индекс Доу-Джонса в октябре восемьдесят седьмого [5] 19 октября 1987 года произошло огромное падение индекса Доу-Джонса – почти на 23 % (знаменитый «Черный понедельник»). Обладая данной информацией, мы можем перевести с языка Дирка: Кадер, по его мнению, выглядит плохо. , – раздался знакомый ехидный голос.

Кадер повернулся на источник звука – им оказался лепрекон. Дирк сидел на втором диване в одних штанах, морщился и усиленно мазал чем-то бок. На спине и пояснице, примерно в том месте, куда приземлила сь тумбочка, красовалось несколько огромных черно-лиловых синяков.

– Тебя тоже жизнь потрепала, мистер баклажан! – фыркнул Уилл, расположившийся на кресле поодаль, после чего обеспокоенно глянул на джинна. – Ты как?

Дирк вскинул брови и смерил Уилла взглядом: тусклые глаза смотрели чуть насмешливо, но по-доброму.

– Не будь таким невежливым, Уилфред. Я по законам твоей страны, считай, два раза до пенсии дожил, мне можно [6] Пенсионный возраст в Англии на 2018 год (в книге на данный момент идет именно он) составляет 65 лет. Дирку почти что два раза по 65 (он старше 120 и младше 130), так что если немного округлить в нужную сторону – сойдется. .

– Уильям, – не остался в долгу молодой человек. – А твой старческий склероз – не то, чем стоит гордиться.

– Что-то не меняется. – Кадер легонько усмехнулся, наблюдая за их шутливой перебранкой. – Я нормально вроде, если не считать того факта, что нужно будет пару дней посидеть дома.

– Вот чего тебе вчера не сиделось? – тихо пробормотал Уилл себе под нос.

– Что верно, то верно: нам в ближайшее время вообще не стоит никуда выходить. По минимуму тратить силы, хорошо питаться, настойки пить укрепляющие…

– Нам? – тихо спросила подошедшая Эсси, склонив голову набок, после чего повторила чуть громче: – Нам?

– Ну-у, я вижу тут двоих пострадавших, – отрапортовал Дирк, – но если считать еще и моральный ущерб, то постельный режим всем назначить можно.

Эсси впервые обратилась к нему с тех пор, как он проснулся. До этого ее общение с лепреконом ограничивалось сухими кивками и односложными ответами на его вопросы.