Николай Лепота - Богомол Георгий. Генезис

Сердце не верило в это «хорошо», маялось.

Диктор с экрана транслятора сообщил:

– Вместо канала «День-да-ночь» смотрите трансляции Ежесуточного канала «Ночь-да-День».

– Гляди-ка ты!

Диктор, надменно глянув на ироничную женщину, заявил:

– Канал «День-да-Ночь» закрыт в связи с непомерным сгущением красок и запугиванием горожан. Новый канал будет строить свою работу, отдавая предпочтение светлым образам дня.

– Ах, вместо старого!..

Скрипнула кнопкой пульта. В комнату вползло таинственное, ужасное и многозначное:

– 12 августа с.г. на пересечении улицы Грязнова и Капитолийской пьяными жителями дома 12-бис – Б.Я. и З.Ю., во дворе этого же дома, в мусорном баке был обнаружен труп мужчины атлетического сложения без головы, с осколочными фрагментами черепа в глубоких слоях лестничных мышц шеи (musculus scalenus).

– Да уж, светлее некуда… – Она глянула в окно. Нет Жорки!

Экран не выдержав латыни, покрылся рябью.

Включился единый государственный канал « S лава»:

– Редактор новоявленного ресурса «Ночь-да-День», улизнувший было при разгроме «Дня-да-ночи» от бдительных органов правопорядка, уличен в сговоре с неизвестными лицами зарубежом, – зло сказал государственный диктор. – Запустив шокирующую информацию о происшествии у дома 12-бис, он намеревался вызвать всеобщую панику, и, пользуясь ею, отравить воду в реке. Но меч недреманного ока генерала-провидца Изразцова блеснул, и впредь будет взблескивать, не давая негодяям опомниться, хватая их повсеместно. – Диктор сделал жестяные глаза и рявкнул: – Где ни поподя! Слава Труду Органов Правопорядка! Слава ССиП!

Страшному сообщению «Ночи-да-Дня» от 13.08 с.г. предшествовал ряд невероятных событий, касавшихся жизни города и непосредственно – дворника Жорки, действительно отправившегося в воскресение утром в зоопарк с морковкой в кармане смотреть орангутангов, а накануне, в субботу, как и подсказывало чуткое сердце матери, познакомившегося с невероятной девушкой.

…

Тело исчезло. Синий цвет и кромешная тьма. Мерцающая фиолетовая звездочка в черном киселе пространства.

Пространства тоже не было. Только кисель. Мягкий, теплый, невесомый.

И синий цвет тоже невесом. Он внутри. Он и есть тело.

А кисель? Почему он сухой? Почему он черный?

Фиолетовая звездочка вздохнула, расширилась, заняла все пространство, зеленое солнце встало в зенит.

Близко-близко закачались два зеленых солнца поменьше того, что висело в вышине.

Надвинулось розовое облачко. Поцеловало в щеку. В губы.

Жорка шевельнулся, оживая.

– А почему солнце зеленое?

– А почему ты зеленый?

– Я синий.

– Ну, может и синий. Что с тобой?

Нечто рыжее порхнуло над зеленым. Два солнца превратились в глаза. А то розовое, которое только что касалось его губ – в мечту поэта Георгия – губы Софьи.

Жорка вспомнил ее:

– Сонька!

И вылетел на салазках воспоминаний во вчерашний день. Когда пошел после работы погулять.

Хорошо было в тот миг у него на душе. Небо в белых облаках. За ними яркое солнце. Светлая улица. На светлой улице он повстречал Соньку.

Это она так велела себя называть:

– Сонька. – Представилась она. И, видя сомнение в его глазах: – Не София же! И не, упаси бог, ни – Со-фо-чка.

Глаза требовали согласия. Жорка согласился:

– Софочка – не то.

В ответ прозвучал одобрительный и чуть снисходительный звук через нос.

– А может… Сонек? – Предложил Жорка.

Пальцы ее забарабанили в ее же лоб. Так же поступал и Чорный, когда не хотел ничего ему объяснять.

– Пусть – Сонька, – согласился счастливый Жорка.

В самом деле – какая разница? Лишь бы она была в этом мире – вот такая вот. А как ее зовут – это…

– А я – Георгий, – сказал он.

– Георгий – значит Жора.

Жорка вновь выплыл в полутьму того места, где лежал только что синим сухим киселем.

Окружающие предметы расплывались. Лицо опрокинуто. Прямо над ним зеленые глаза.

Он моргнул, улетая в их болотную зелень, и вновь оказался на солнечной улице.

Сонька смотрела на него прямо, без всякой оценки.

– Ну, какой ты поэт? Ты дворник!

Удивительные зеленые глаза. И желтые волосы летят по кругу.

А облака летят над ними.

Еще один взлет ее ресниц над самым его лицом. Пальма над головой. Пальма? Откуда пальма? И где он? Может быть, сейчас мимо золотых песков и пальм проплывет Т.К. во всем блеске гладкокожего тела?

Опять полет сквозь синюю тьму. И снова улица.

Да-да-да, вот как все и начиналось!

Сонька стояла в зеленом платье на тротуаре. Волосы, как солнце. Глаза, как платье. Нет, как ряска на болоте…

Она неотрывно глядела верх. На облака. От облаков навевал ветер. Шевелил волосы. Они щекотали веснушки. Девушка подергивала щеками в ответ. Но голову не опускала.

Жорка онемел, глядел на нее поражено. Он впервые видел такую девушку. Свободно гуляющую под светлым небом. Это как-то сразу стало ясно. Ей все нипочем…

– Солнечная, совершенно солнечная… – Прошептал он.

Не помня себя, забыв обычную робость, Жорка шагнул к необычайному желтоволосому существу.

Воздушные волосы. Ухо и щека. Высокая скула, которую он видит сзади. Начало зеленого глаза…

Само собой вышло из груди:

Белое небо, синие дыры,

солнце льнет к твоим волосам,

улица стала длиннее и шире,

упала светом к легким ногам…

Девушка чуть отшагнула, окинула чтеца взглядом с головы до ног и спросила:

– А разве оно белое?

– Ну да. – Уверенно сказал он.

– Всегда было синее.

– А облака? Они утопили синеву. Остались только дыры.

– Ааа! А ты кто?

Жорка пожал плечами:

– Дворник.

– Ааа…

Девушка вновь стала глядеть на небо, но и на него тоже.

– А, может, ты поэт? – Спросила она.

– И поэт тоже.

Девушка обернулась, посмотрела внимательно. Измерила его спокойным взглядом:

– Нет, дворник.

Он ладошкой охлопал штаны, отряхивая пыль, поправил их на поясе:

– И поэт тоже. И ты – поэт.

– Я дура что ли?

Нижняя губа ее уголком оттопырилась, презрительно выдула «Пфф!»

Повеяло ароматом тонким и сладким. Жорка не знал, что так пахнут некоторые сорта яблок. Или цветной выспевший крыжовник в жарком саду. Совсем без кислинки. Прозрачно.

Откуда ему было это знать? Но почувствовать это – он почувствовал.

– Как это – «пфф»? – Сказал он. – А что же полчаса смотришь на облака?

– Полчаса? – Она окинула его повторным взглядом.

– Я давно тут стою. – Ответил Жорка на вопрос в ее глазах.

– Зачем?

Жорка молчал.

Не дождавшись ответа, девушка сообщила:

– Я смотрю на шпиль, жду, когда свет правильно ляжет.

И показала на высокую иглу старого дома-крепости.

Жорке не верилось. Не хотелось верить, что она не поэт.