Грейс Амбер Ланкастер - Alatis. Наследие. Книга 1

– Такое иногда случается. – сказал Иероним – Мы все несем за это ответственность.

Я утер лицо рукавом и встал на ноги.

– Нам пора уходить. Полиция и пожарные уже совсем близко.

Я прислушался – звуки сирен пожарных машин отчетливо и громко разливались по территории, синие огни отблескивали в поверхностях зданий. Они были в нескольких минутах от нас.

– Полетели. – ответил я, отворачиваясь в другую сторону.

Прилетев в братство, я первым делом же отправился на совет Старейшин. Я стоял перед советом, а внутри меня все дрожало, горело, и готово было рухнуть. Я стоял неподвижно, молча, спокойно. Словно ничего и не случилось. Рассказав все как было, я подвел итог – во всем я видел лишь свою вину так как не смог предвидеть какой ход событий и подготовиться к нему. А что еще хуже – взял на задание неопытного алатиса и подверг его риску. Далее Агнесс, Иероним и все остальные алатисы так же должны были выступить перед советом Старейшин. А дальше – вынесение решения.

Было немного неловко, ведь и я, и Иероним, члены совета Старейшин, а в отсутствии Уильяма – я глава Совета. Все прошло быстро, немного бюрократично и сухо. Агнесс решили вернуть к обучению за совершенные ошибки в тактике действий, а меня отстранили от любых заданий на некоторое время с необходимостью тоже подтянуть свои знания.

* * *

Немного спустя, я вернулся в кабинете. В руке был граненный стакан с вином, которое я стащил несколько месяцев назад из погреба одного аристократа, в чьем особняке алатисы пытались найти ответы на важные вопросы. Вино неплохое, но слишком сладкое, как для меня. Отблески света лампы в гранях стакана прыгали по комнате.

Я наблюдал за ними, старался уследить, словно это не я водил ими, а они жили сами по себе. Странное чувство отстраненности разума от тела. Я погрузился в некий вакуум – абсолютная тишина, полумрак, мозг хотел прекратить вертеть стакан в руке, а телу было наплевать. Я завис взглядом на картине, скрывавшей тайный ход. На заднем плане, в листве деревьев, если внимательно смотреть, вырисовывался херувим со стрелой в руке. Я наблюдал черты его лица, его позу, подаренную автором холста, и все больше убеждался в том, что этот ангелочек явно не посланник Амура, а коварный убийца. Годы практики научили меня по малейшим телодвижениям, взглядам и позам определять намерения людей, и, если бы дать этой картине ожить, совершенно точно, херувим вонзил бы свою стрелу в шею одной из дев, стоявших на переднем плане. И вот мне показалось, что ангелок попробовал замахнуться. Я встряхнул головой, уставившись на картину: что за бред со мной происходит.

Стакан уже без вина полетел в стену рядом с картиной. Осколки звонко и праздно зазвенели и рассыпались дождем по полу. Я швырнул его лишь ради звука бьющегося стекла. Все в порядке, я не схожу с ума! А может…

В кабинет без стука вошла Авем. Она неловко, но радостно улыбнулась.

– Ты как? – спросила она.

– Ничего. В порядке.

– Я пришла к тебе поговорить.

– Если ты пришла успокоить меня – то это излишне, я сам справлюсь.

– Нет. Тема более щепетильная. Это по поводу Агнесс.

– Ах, да! – воскликнул я, хлопнув себя по лбу – Я забыл поговорить с ней после собрания совета Старейшин.

– Хочу тебя попросить, как правая рука главы братства, будь с ней мягче. Она еще совсем в этом ничего не понимает.

– Конечно. Ее вины в смерти Харпера нет. Но во время задания произошло нечто, о чем я хотел бы получить объяснения.

– Я знаю… – смущенно произнесла Авем.

– Как ты можешь об этом знать? – оторопел я.

– Агнесс мне все рассказала. Понимаешь ли, она уже некоторое время в тебя влюблена. И так сложились обстоятельства, что ты ее поцеловал. Тебе стоит быть аккуратнее с чувствами девушки. Девушки Алатиса не умеют скрывать чувств, флиртовать, и вовсе не такие, как те, что в мире людей. Здесь все происходит быстро и очень осторожно.

– Как юноши завязывают с девушками романтические отношения?

– Кротко и очень пугливо. – она улыбнулась, словно вспомнив нечто забавное – Осторожно. Здесь девушек не много, и все знают все про всех. Мы одна семья. Поэтому влюбленность становится очевидной очень быстро. А далее – ухаживания. Красивые свидания, нежные беседы, провождение времени вдвоем, но никаких «телесных контактов», если ты понимаешь. Это должна быть духовная связь, слияние двух сердец и разумов, а не тел.

– Понимаю.

– А далее – свадьба. Ну, это ты и сам знаешь. – ответила Авем.

– Что же мне делать? Как ни ранить ее чувства? – спросил я, чувствуя себя старым и неуклюжим – Я совсем забыл, как это было.

Мгновенно всплыли из глубин памяти воспоминания о наших с Реей встречах. О знакомствах в ночных клубах с девушками, мимолетных романах. О самом прекрасном дне моей жизни – первом свидании с Реей. Я помнил все детали, но совсем не мог вспомнить, как нужно было вести себя.

– Это всегда прекрасно! – улыбнулась Авем – Братство считает, что и тебе пора уже остепениться. Создать свою семью.

– Что?

– Да, они хотят, чтобы ты совершил важный поступок и выбрал себе жену из нашего братства. Это звучит для тебя немного странно, но такой поступок говорит о зрелости главы и о его преданности. Если нужно будет – у меня найдется пара рекомендаций.

– Разве я мало раз доказывал вам свою преданность? – обозлился я – Или мысль о том, что меня ждет нелюбимая жена в братстве поможет мне не умереть?

– Не говори так. Мы не заставляем тебя делать это завтра или до конца месяца дать ответ, но присмотрись, задумайся об этом.

– Нет. Я так не могу и не хочу. На этом – точка. Сейчас не Средневековье, чтобы за меня решали, кого мне брать в жены и когда жениться. Разговор окончен.

– Я так и передам Старейшинам. – ответила Авем, направляясь к двери.

– Буду благодарен. – бросил я вслед, отворачиваясь от двери.

«О небеса! – звучало в моей голове – Я и не мог о таком подумать! Как мне это льстит, я никогда бы не догадался, что она влюблена в меня. Словно это нонсенс, что-то неимоверное! Ха-ха! – размышлял я – В этом есть свой смысл. Да и в словах Авем есть смысл: создать семью с кем-то из своего мира звучит более реально, чем то, что я делаю с Реей. Конечно, если бы она преподнесла это иначе, назвала другими словами. Но ведь сейчас дело состоит не в этом – как же дико для меня теперь звучит то, что в меня кто-то может влюбиться… Но ведь я же не мертв, я тоже могу чувствовать что-то к другим. Или это предательство по отношению к Рее? А что, если мой поцелуй тоже был предательством? Либо измена – это только если ты чувствуешь что-то к тому, другому? Как же необычен для меня интерес Агнесс ко мне, как к мужчине, а не учителю, и главе.»

Я почувствовал, что на моих губах появилась широкая улыбка от этих мыслей. Похлопав себя по щекам, я привел себя к здравому рассудку, и вернулся к делам, от которых, собственно, меня отвлек гранённый стакан.