Надежда Волгина - 100 лет без любви

– Этот цвет идет к твоим глазам. Они начинают сверкать, словно сапфиры, не раз приговаривала мать.

Она и ленты мне вплела в косы золотые. Примерно так я и чувствовала себя сейчас – как драгоценный камень в богатой огранке. Вот меня выкладывают перед купцом и ждут, когда назначат хорошую цену.

– Пора, гости ждут! – вбежала мать. – Вера, ну в гроб же краше кладут! Ну-ка щеки пощипай!

Не дожидаясь, когда я отреагирую, она больно ущипнула меня за обе щеки, так что они загорели, словно меня отхлестали как следует. А потом схватила за руку и потащила из комнаты.

– Глаза опусти долу, бестыжие они у тебя, – велела мать.

Первым бросился в глаза Гриша. Ну, почему он всегда так смотрит? Словно и не видит ничего вокруг? Лицо все сплошь рябое, нос великоват, а губы тонковаты… Совершенно ты некрасивый, Григорий. Но, какие же добрые у тебя глаза! Добрые и наивные, как у малого дитя. Почему-то всегда в душе рождалась жалость, глядя на него. Становилось стыдно, что он ко мне с чистыми помыслами, а я люблю другого, хоть и не бывать нам вместе.

То ли дело его родители. Осматривают, прицениваются, словно на базаре. И лица такие подозрительные, точно товар им бракованный подсунуть хотят. От возмущения и стыда меня начало подташнивать.

– Пройдись, красавица, чтобы мы тебя как следует рассмотрели. Да платок сними – покажи косу…

Не похож Гриша на своего отца, который командовал сейчас, что делать мне. Здоровенный такой рыжий мужик, с густой бородой и усищами. Сын, видать, в мать пошел – такой же бесцветный и забитый.

Я посмотрела на своего папашу. Развалился на лавке, довольный. Неужели до такой степени мечтает сбыть с рук свою единственную дочь? Мать ладно, боится, что в девках засижусь, все-таки семнадцать годков уже стукнуло. Но папаша-то…

Кажется позор мой подошел к концу, потому что отец Григория довольно потер руки и крикнул зычным басом:

– Неси, хозяйка, мед! Праздновать будем…

Надежды, что Гриша пригубит кружку и отставит, не было. Руки его дрожали, а мед стекал по подбородку, когда он торопливо его заглатывал. Он не остановился, пока кружка не опустела, а потом демонстративно перевернул ее вверх дном.

– Ждите сватов, хозяева, – снова заговорил отец Григория. – Думаю, через недельку…

– А сейчас отведайте нашего угощения, не побрезгуйте. – Мать пригласила гостей к столу.

Меня посадили рядом с Григорием. Я видела его тонкие, беспокойные пальцы, чувствовала, как он норовит прижаться ко мне плечом, и не могла побороть отвращение. Господи, дай мне силы пройти через это достойно!

В субботу потеплело. И сразу же началась весна – с крыш активно капало, потекли ручьи, и даже птицы защебетали радостно и по-весеннему. Не хватало только солнышка, которое захватили в плен темные осенние тучи. Не успела я подумать, что надо бы сходить в магазин, чтобы пополнить съестные припасы, как поднялся сильный ветер и повалил мокрый снег. Облом, так облом. Идти куда-нибудь сразу же расхотелось. Как представила себе все это мокрое великолепие, как оно будет облеплять мне лицо и таять, стекая неровными струйками за воротник пальто, так сразу же почувствовала болезненный озноб. Обойдусь, значит, тем, что осталось в холодильнике.

Бабуля мне строго настрого запретила в выходные приходить к ней в больницу. Велела отдыхать и даже грозила, что обидится, если я ослушаюсь. А раз так, то имею полное право бездельничать. Даже диван решила не убирать – останусь в пижаме и буду валяться перед телевизором.

Ближе к обеду, когда за просмотром скучного реалити шоу меня уже почти сморил сон, в дверь позвонили. С мыслью, что пришла Наташка, отдохнешь тут, как же, поплелась открывать дверь. Каково же было мое удивление, когда предо мной предстал вчерашний знакомый – Захар.

– Симпатичная пижама, – разулыбался он, стряхивая с куртки снег.

– Ой! – метнулась я в комнату.

Как можно быть настолько беспечной – открывать дверь, забыв, что на тебе пижама в зайцах. Хотя, что тут странного, мужчины к нам с бабушкой ходят редко. Вернее, не считая отца Наташи и деда Васи – соседа снизу, они не ходят к нам совсем. Мы даже дверь с бабулей частенько забываем запирать.

Занятая мыслью, что бы надеть на себя поприличнее, и не придумав ничего лучше махрового халата, я совершенно забыла про элементарную вежливость. Впрочем, гость мой не растерялся – мало того, что зашел в квартиру, так и еще решительно направился в комнату – именно ту, где я решила проваляться всю субботу.

Возмущению моему не было предела, когда я, выйдя из ванной, обнаружила его посреди комнаты, увлеченного разглядыванием моих разбросанных по креслу вещей и разобранной кровати, с остатками еды на подносе.

– Голливуд отдыхает, – ухмыльнулся Захар, посмотрев ни куда-нибудь, а на торчащие из-под халата штанины пижамы в зайцах, будь они неладны.

– Пошли на кухню, – приказала я и, не дожидаясь, первая вышла из комнаты.

Меня распирала злость. По-хорошему, указать бы ему на дверь, да посоветовать выучить правила поведения в гостях. Но не хватало смелости. А вдруг он маньяк какой и ничего лучше не придумает, как зарезать меня в моей же квартире. Эта мысль рассмешила – вовремя же сработало чувство самосохранения.

– Чаю, кофе?.. – предложила я, когда гость, опять же по-хозяйски, расположился на бабушкином стуле.

– Я бы перекусил чего-нибудь, пожалуй. С утра мотаюсь по делам, жутко проголодался.

Наверное, у меня отвисла челюсть, раз он так развеселился, что сидел лыбился, не скрываясь. Вот это наглость! Он сюда поесть пришел, что ли?

– Холодильник у меня пустой, и желания готовить нет, – я решительно села на стул за противоположным концом стола и закинула ногу на ногу.

– Что, совсем пустой? – удивился он. – Может, тогда, картошечки пожаришь?

– Пусть тебе жена жарит картошечку, – передразнила я.

– Жарила бы, если бы имелась…

– Твои проблемы!

Всем своим видом я пыталась изобразить недовольство, показать, что он мне в тягость, настроить его на мысль как можно скорее убраться восвояси. Очень неудобно было сидеть перед ним в халате. Кроме того, становилось жутко жарко. Я почувствовала, как лицо начинает пылать.

– Грубятина, – совершенно не обиделся он, судя по тону. – Тогда, собирайся…

– Что?

– Собирайся, говорю. Поехали куда-нибудь, поедим.

– Вот еще! Я не голодна.

– Я голоден. Составишь мне компанию.

Странный он какой-то. Другой бы на его месте и не вспомнил обо мне на следующий день, а этот, мало того, что не забыл вчерашнюю встречу, так еще и запомнил адрес, приперся и качает права.

Может, нужно было ему заплатить вчера, – осенила меня внезапная мысль. Я поспешила ее озвучить, недолго думая.