Наталия Кудрявцева - ЭВРИДИКА 1916

Соня не хотела проявлять эмоции. Но недоверчивая усмешка вылезла сама собой.

– Извини, но у меня тоже есть опыт работы с Эвридикой. И ничего плохого я не заметила. Наоборот, впервые почувствовала себя нормальным человеком.

Глаза отца забегали испуганно.

– Соня, тебе нельзя. Слышишь? Эвридика тебя уничтожит. Отправит обратно в больницу!

Стук в дверь прервал беседу.

– Открывайте. Я все подготовил…

Хотя они пробыли внутри не больше десяти минут, у Сони по возвращению в аудиторию глаза щипало от света. Отец же деловито натягивал пальто Голицына, которое явно было ему коротко.

– Аполлон Павлович, надеюсь, вы осознаете, что ваше бегство не может быть бессрочным. Вас поймают, рано или поздно…

– А я вечно жить не планирую.

Крякнув, Маевский тяжело забрался на подоконник.

– Но если Софью загубите, будет на вашей совести.

– Что вы имеете в виду?

Отец пожал плечами.

– Я думал, вы в курсе, раз ее исследуете.

– Хватит, папа!

Голицын мягко, но решительно отодвинул Соню и кивнул Маевскому, требуя объяснений.

– Врач сказал, это редкая форма амузии, – продолжил Маевский. – Дело дошло до больницы. Если бы вы видели… Кукла, да и только. Не говорит, ни дышит…

Больше терпеть Соня не могла. Проскользнув под локтем Леонида, она двумя руками со всей силы толкнула балансирующего на подоконнике отца.

– Прекрати!

Потеряв равновесие, Маевский полетел вниз. Снег был глубокий, и в другой момент ситуация показалась бы Соне комичной. Но не сейчас, когда серые глаза Голицына пронизывали ее не хуже рентгеновского луча.

– Сколько вы провели в таком состоянии?

– Год.

– И не сочли нужным меня предупредить?

– Слушайте, это было в детстве. Больше это не повторялось. А сейчас, благодаря вашей машине, у меня появилась надежда жить нормально. Поэтому я очень вам благодарна и…

Леонид с грохотом задвинул оконную раму. Опустив шпингалет, повернулся.

– Никаких дальнейших экспериментов не будет, Софья. Ваш отец прав. Это слишком рискованно.

Копыта извозчицкой лошади мерно стукали, и от каждого стука голова все больше болела.

– Остановите!

Соня соскочила напротив аптеки. Может, хоть нюхательные соли помогут прийти в себя. А если не поможет, всегда есть цианид…

У стойки провизора стояла барышня и что-то застенчиво и очень тихо вещала провизору. Пожилой еврей с моноклем в глазу перебил этот шелест.

– Мадемуазель Каган, я знал вашего отца. Это был приличный человек, который, к счастью, уже умер и не может огорчаться из-за проступков дочери. Но в моем заведении, ни в ближайших вы ничего подобного не получите, уверяю вас!

Девушка, покраснев, быстро вышла из аптеки. Секунду помедлив, Соня поспешила следом. Барышня далеко не ушла; стояла на углу, закрывая лицо рукавом изящного пальто. Соня, решившись, подошла.

– Прошу прощения…

Девушка осторожно взглянула на Соню. Не красавица, круглолицая, с еще по-детски пухлыми щеками, теперь еще и красными от стыда и слез.

– Почему бы вам просто не поехать в Рим? Париж? У вас же есть деньги.

Барышня смотрела на Соню ошалело, но потом все-таки улыбнулась.

– Думаете, деньги являются гарантом от всех бед?

– Если бы мне кто-то разбил сердце, но взамен подарил такие вот ботики из нерпы, я бы не отказалась помучаться – абсолютно искренне сказала Соня.

Барышня поколебалась еще секунду, а потом рассмеялась и протянула Соне руку.

– Меня зовут Элла. Элла Каган. Посидим где-нибудь?

Девушки шли по Мясницкой.

– Публичная библиотека Некрасова очень уютная…

Соня вспыхнула от радости, услышав предложение Эллы. Не так-то часто увидишь единомышленницу; ровесницы все больше предпочитали танцы да синема.

– А вы что обычно читаете?

– В основном поэзию – промокая глаза пуховкой, задумалась Элла – Сейчас столько замечательных имен. Но все-таки Володя самый талантливый. Если бы Лили еще не сводила его с ума… Моя сестра всегда получает, что хочет. А заодно забирает все, что хотят другие. Для коллекции…

Элла опять начала всхлипывать. А Соня только сейчас осознала, что обычно многолюдная Мясницкая непривычно тиха и пуста. Ни одного извозчика. Редкие прохожие жмутся к дверям лавок. В лавках окна закрыты ставнями, словно на дворе ночь.

Со стороны Лубянки послышался гул.

– Рабочие! Сегодня же протесты! – охнула Соня.

После волнений прошлого года москвичи были настороже. Но буйства и мародерство «рабочего класса» лишь множились. Теоретически Соня была за равенство и братство, но попасть под ноги озверевшей людской многоножки совсем не хотелось.

– И что нам делать? – растерялась Элла. – Бежать к Сухаревке?

– Нет! Спрячемся в библиотеке. Успеем…

Схватив новую подругу за локоть, Соня решительно двинулась навстречу толпе.

Демонстранты текли плавной рекой. Плакаты над головами качались, словно пена, поднятая шаловливым бризом. Но позади показались лошадиные морды. Конная полиция прорывалась вперед, пытаясь расчленить толпу. Люди и лошади рванули вперед, словно соревнуясь в скорости. Элла вцепилась в руку Сони. Девушки свернули в переулок, но навстречу вывернулась еще одна вороная вспененная лошадь.

– Марксистки? А ну стоять!

Второй полицейский спешил на помощь, перерезая дорогу.

– В особый их, пусть там разбираются!

Особый отдел полиции в Кривоколенном уже был переполнен. Вокруг стонали, визжали и ругались. Эллу с Соней поставили перед пожилым урядником, записывающим данные в книгу.

– Революционерки? Сочувствующие?

– Никакие мы не революционерки! – вспыхнула Элла. – Мой отец был юристом, я знаю свои права!

– А я журналист, из Московского вестника!

– Разберемся… Грамотные все стали…

Сквозь толпу пробирались двое военных, расчищая дорогу для сухощавого пожилого господина в очках с тонкой золотой оправой и аккуратно подстриженными усами. Золотые генеральские погоны ясно давали понять, кто здесь главный.

– Василий Андреевич, вот еще двое… Говорят, из газеты.

– Прошу! – решительно перебила Соня. – Очень прошу разобраться в причинах нашего ареста!

Генерал остановился с видимой неохотой.

– Прошу прощения я не уполномочен. Я здесь по особому вопросу…

– Фамилия ваша? – кивнул урядник.

– Софья. Софья Веснина.

На этот раз Соне показалось, что глаза за стеклами генеральских очков блеснули интересом.

– Веснина? Голубчик, я эту девушку забираю. Дайте ключи от свободного кабинета… Да, вторую можно отпустить…

– Секунду! Вы же сами сказали, что не уполномочены! – взвилась Элла.

Элла вскочила, готовая защищать подругу. Но спутники генерала уже склонились над ней.

– Барышня, позвольте, мы вас до дома доставим.