Женя Лун - Незадачливая лунная корова, или Отпуск в один конец

– Ох ты ж, приехали в Афганистан! А я-то здесь при чем? Я только сказала, что разбираюсь в вин…

– Вот и разберешься там, в подвале, – снова оборвала меня на полуслове эта сумасшедшая подстрекательница, – их там просто тьма! Я спросила у Роберто, когда он мне что-то там про ароматы заливал, мол, неужели он в лицо каждую бутылку знает, и сколько их, и где что лежит, и он ответил, что нет, только про самые редкие. Так что возьмём, что поплоше, на твой взгляд – никто и не заметит.

– Ну нет, звезда моя, ничего я воровать…

– Да почему сразу воровать-то? Ты вот шампанское сейчас пьёшь из супермаркета, что ли? Нет, Роберто при мне показал дворецкому, какие бутылки забрать.

– Что за дурацкое сравнение, Ксюша, очнись! Знаешь, руководствуясь такой логикой, можно далеко пойти, например, вломиться сюда без приглашения в следующем году, а что? Раньше ведь уже гостила, что такого? – Я почему-то перешла на шепот, но от возмущения он был настолько истерическим, что больше походил на лай простывшей собаки.

– Да говори ты нормально, никому тут наш долбаный русский сто лет не облокотился, учить его, а то бесишь, – Ксения прямо на глазах превращалась в провинциальную быдлячку.

– Вот и замечательно, выход найду сама, благодарю за теплый приём, надеюсь, что мой желудок не успеет переварить сам себя по дороге к ближайшей закусочной, а нагуляться по вечернему Риму я и за пять вечеров успею. Рада помочь, обращайся! – Самое время было сыграть на чувствах, чтобы поскорее с этим покончить.

– Ну Полечка, ну прости… – Быдлячка снова обернулась душечкой. – Ну хочешь, мы не будем ничего оттуда брать, просто пофоткаемся в этом погребе? Знаешь, как там круто – как в музее каком-нибудь. Ты сможешь рассмотреть этикетки всех этих пыльных бутылок – да такая возможность только один раз выпадает. Потом всю жизнь будешь жалеть, что не рискнула. – Противно канючила Ксюша, оттопыривая масляно-розовые губки. – Да и рисковать-то по сути нечем. Смотри, я всё придумала: сейчас мы идем ужинать, а потом, когда старичье подвыпьет и засядет за карты, мы спустимся в подвал. Никто, между прочим, мне не запрещал туда ходить! А из этой каморки под ключом мы всегда успеем быстренько выйти, потому что там хорошо слышно, если кто-то по лестнице спускается, и лестница длинная и узкая – тихонечко спускаться надо, а то расшибешься.

– Дверь в подвал открыта и любой может туда свободно входить, серьезно?

С пыльными этикетками раритетных вин эта шельма, конечно, в яблочко попала, и вот я уже рационализирую её сомнительный план в своей голове…

– Да конечно, Поль, ну что я, по-твоему, совсем без башки?

– И ты потом сразу же вернёшь этот ключ на место, при мне? Потом, кстати, нужно будет его протереть… – Я сама не понимала, умно это или нет, но это первое, что пришло в голову. – И никакого воровства бутылок, слышишь? Чисто исследовательские цели. Спереть бутылку, если так не терпится, можешь и потом, без меня…

– Хорошо, хорошо, как скажешь, начальник! – И Ксюша жеманно захлопала в ладоши, – хочешь, прямо сейчас забирай, – и протянула мне ключ.

– Нет уж, попридержи вещдоки пока у себя и накорми уже, наконец, подельника, – отшутилась я и сама подивилась тому, насколько быстро перешла от праведного гнева к преступному нетерпению.

Ксения рассмеялась, залпом допила шампанское и на радостях решила меня облагодетельствовать к ужину своими туфлями на высоченной платформе и тонюсенькой шпильке, но я вежливо отказалась, соврав про большой размер. Наконец, после мучительного 10-минутго малевания Ксюшиного свистка кроваво-красной помадой, чтобы были краснее моих, мы спустились к ужину.

Длинный стол был изыскано сервирован в голубой, как сказала Ксюша, гостиной: не знаю, была ли это отсылка к «цвету крови» тех, кто здесь, обычно, собирается, или дело только в декоре, но название это подходило, как нельзя лучше. И здесь уже не обошлось без лепнины и мраморного пола, но лепнина не напоминала кремовые розочки на торте, а мрамор не блестел, как только что залитый каток.

Мне показалось, что стол как будто маловат и не сможет уместить всех гостей из сада.

– Слушай, Ксю, народу здесь ощутимо меньше, куда подевались остальные, их не пригласили?

Не успела я закончить фразу, как во главе стола поднялась очень статная мужская фигура в длиннополом сюртуке, и проскрипела металлическим голосом с жутким акцентом:

– Oh, Ksenia, my dear. Come, here, to me.

Сидящие за столом тут же обернулись в нашу сторону.

– Мы что, будем сидеть возле него?! Ну всё, плакала моя мечта нормально пожрать, – заливаясь румянцем процедила я через натянутую улыбку.

– Да ладно тебе, Поль. Он просто очень гостеприимный, ты же сама сказала, что они тут все хорошо воспитанные и всё такое, – громко и членораздельно оттарабанила Ксеня, в то время, как лакей усаживал нас, пододвигая стулья, больше похожие на трон какого-нибудь неприхотливого регента. – This is my friend Polina, from Russia too, – добавила она с таким же ужасающим, но уже типично русским акцентом.

– I knew it from the beginning, because Russian women' beauty is incomparable, – проскрежетал Роберто, целуя руку Ксении, но взглядом вперившись в меня.

Облик Роберто был странным до замешательства. Он не столько пугал, сколько околдовывал. Не так, как это бывает рядом со знаменитостью или высоким руководством, нет… Роберто казался не то, чтобы странным, а был, как будто вообще с другой планеты, что ли… Бывает такое чувство, когда едешь, например, в метро и замечаешь вполне заурядного человека: с совершенно обычными залысинами, рюкзаком, в джинсах с пожелтевшими коленками, но ты готов руку дать на отсечение, что это тело «взято напрокат», а внутри него сидит какой-нибудь инопланетный червяк из « Men in Black». И вроде выбрал он самую непримечательную человеческую оболочку, да вот сидит она на нем плоховато… Я пробовала рассказывать об этом друзьям, потому что в такие моменты ты, как назло, всегда один, но они только посмеялись над моей фантазией, но я верю, что если кто-нибудь хотя бы раз ловил себя на этом чувстве, то его уже ни с чем не перепутать. А когда ловишь взгляд такого чувака, в котором сразу читается, мол «я знаю, что ты знаешь», то такой холодок по спине пробегает – аж жуть. Но страсть, как интересно – сразу чувствуешь свою причастность ко вселенскому заговору об инопланетном вторжении и всё такое. И сейчас я безошибочно узнала это чувство, глядя на Роберто, на его странно загримированное лицо, неестественно яркие белки глаз, как бы натянутую к вискам кожу, на красиво седеющую шевелюру, которая, кстати, могла оказаться и париком. И эти сверлящие меня водянистые глаза, в которых читалось «я знаю, что ты знаешь…».

Из-за обилия грима я даже не бралась угадать возраст этого человека. И это был именно грима, а не макияж, как у позднего Киркорова. Может быть грим и делал его моложе, но красивее точно не делал. Судя по фигуре и осанке этот Роберто вполне еще моложав, тогда за каким дьяволом он накладывает столько театрального грима, ведь с его деньгами можно и в 60 выглядеть, как Киану Ривз?