Татьяна Старкова - Летающий мир

Вперед вышла Вескис. Искры тумана серебрились на ее лице.

– Друзья мои, – сказала она и улыбнулась. – Друзья мои, сегодня, возможно, мы увидим Онтарио.

Стало тихо. В такт ее словам смолкли травы, стих ветерок, ничто не шевелилось.

– Онтарио – это скрытая звезда. – Вескис обращалась к тем, кто не знал об Онтарио, прежде всего – к Маркизе. – У нас мало времени, я не могу сейчас всего объяснить. Могу только сказать, что когда появляется Онтарио, изменяется мир. А когда приходит время миру измениться, – появляется Онтарио. Нелепое объяснение, да? – Вескис улыбалась, и Маркизе передалось ощущение бесполезности объяснения явлений, не поддающихся толкованию. – Все равно, если это произойдет сейчас, вы все узнаете сами. Из гораздо более достоверного источника.

– Как узнаем? – прошептала Маркиза.

– Увидишь, – в ответ прошептала Владеница.

– Все, смотрите, туман уходит. Приготовьтесь. – Вескис обернулась к озеру и решительно протянула руки.

Все поднялись с мест. Голубой туман у них на глазах редел и маленьким, плотным сгустком откатывался к середине озера.

– Приготовьтесь! – звонкий голос Вескис разнесся над озером.

Повеял ветер, травы и деревья зашелестели. Ветер гнал туман в глубину озера. Все как по команде призывно протянули руки, обратившись туда же. Тихо зазвучала музыка: Летающие люди запели. Первой взлетела Вескис. За ней, подгоняемые ветром, навстречу голубому туману понеслись остальные.

Они летели низко над водой, все дальше и дальше. Где-то посреди озерной глади туман скрутился плотным кольцом и завихрился, поднимаясь к небу. Маркиза как-то поняла, что нужно делать. Вся группа Вескис окружила этот узкий вихрящийся ствол тумана и кружилась, чуть медленнее, чем он, в странном, медленном танце. Музыка была все яснее, громче, громче. И вдруг…

Туман словно «впустил» их внутрь вихрящегося столба. Внутри было ясно, чисто и свежо. И в мыслях Маркизы вдруг наступила такая же кристальная ясность и чистота. Ее охватило глубокое спокойствие, пришедшее откуда-то извне. «Онтарио» – услышала она. Это были голоса ее друзей. Маркиза подняла глаза ввысь. «Онтарио», – благоговейно прошептала она.

Там, в глубокой черной впадине, мягко сияло небесное тело. Оно было большим и прекрасным. Может быть, самым прекрасным из всего, что видела Маркиза когда-либо. Музыка его движения была величественна и глубока. Маркиза затрепетала: она узнавала его. Все песни Летающих людей (даже песня Одери) были отражением той музыки, что вела его по небесному кругу.

От него отделился луч и тихо опустился вниз, прямо к ним, осветив блики серебристого тумана, отгораживавшего эту картину от всего остального мира. Никогда потом Маркиза не могла целиком ни вспомнить, ни забыть встречи с Онтарио. Она помнила, что музыка его света была тихой и глубокой. Помнила, как свет небесного тела словно бы гладил ставшее живым пространство, бережно и проникновенно. И все, чего он касался, становилось чистым и ясным, почти таким, как замыслил его Создатель. Маркиза невольно устремилась навстречу свету, – и все ее существо открылось пониманию.

Онтарио – скрытое светило, подумала она, поэтому и найти его можно в закрытых местах. Пока закрытых, – словно сказал внутри нее мягкий голос. Онтарио должно взойти (именно взойти) на приготовленное ему место; срок близок. Тогда не будет ничего скрытого. Мир изменится. Внутри нее вспыхнула радость предвкушения встречи, – и сразу сменилась ощущением тревоги. Этого может и не случиться, поняла Маркиза. По какой-то причине Онтарио не может преодолеть невидимый барьер и открыться. Если к сроку ему не удастся встать на свое место в небесном пути, Онтарио не взойдет.

Что же будет? – подумала она. И поняла: это будет утратой непоправимой. Музыка мира обеднеет, краски его потускнеют, и радость убавится. И все, что было отражением Онтарио, исчезнет. Ее сердце наполнила печаль, такая сильная, что, казалось, оно вот-вот разорвется. Она заплакала. Она поняла, что это не ее личная будет потеря, если Онтарио исчезнет. Что есть такие не встречи , которые не менее горьки, чем утраты.

Она почувствовала тепло. Небесный луч опустился на ее голову и мягко ее коснулся. Слезы Маркизы отчего-то сразу высохли. Она поглядела вверх – как ни странно, луч не обжигал глаза, Онтарио ясно сияло над нею. Онтарио – выше ее печали, подумала Маркиза. Онтарио знает, что мы можем потерять, – знает гораздо больше, чем мы. Там, в небесах, печаль сильнее, чем здесь. Но там сильней и решимость.

Я могу помочь? – спросила она беззвучно. Луч все гладил ее. Ты же Летающий человек, – прошелестело у нее внутри. И тут она ясно и отчетливо увидела связь между Онтарио и Летающими людьми.

Онтарио стоит у границы видимого мира. Словно те частицы, о которых говорил когда-то Френк. Виртуальные частицы, которые не могут проявиться, пока не получат квант света. Этот квант света – мы, подумала Маркиза. И внутри у нее похолодело. Мы? Летающие люди?

Мы же не просто летаем, – подумала она. – Мы собираем музыку. Мы накапливаем музыку Земли, не всю, конечно, но ту музыку движения, которая нужна для полета. Это и есть квант света. И мы должны отдать его.

Эта мысль была четкой и простой. Нужно лететь к Онтарио и отдать ему энергию полета. И тогда небесное тело сможет войти в пространство нашего мира и подняться на свой небесный трон.

А что будет… с самими Летающими людьми? – замирая, подумала Маркиза. И сразу поняла, что этот вопрос бессмыслен. Им нужно лететь. Иначе Онтарио не взойдет никогда.

Маркиза вновь подняла глаза к Онтарио. «Прекрасное, ясное, светлое, самое светлое», – шептала она. В душе у нее воцарилась благоговейная тишина. Что ж, дорога к звездам теперь открыта. «Сейчас? – подумала она и похолодела. – Нет, не сейчас. Не сейчас, но скоро».

Тут голубой туман вновь закружился перед глазами, звездный свет померк, и их вытолкнуло обратно, в пространство озерной глади и предутренних сумерек. Они летели к берегу. Маркиза с удивлением поняла, что они пробыли наедине с Онтарио не менее нескольких часов, промелькнувших как одно мгновение.

Опустившись на землю, Маркиза села, прислонившись спиной к большому камню, опустила голову в ладони, и слезы полились из ее глаз. Она плакала и не могла остановиться, даже не зная, о чем. О том, что теперь она не видит Онтарио, о том, что увидела Онтарио, о том, что Онтарио может не взойти, и о том, что теперь у них нет пути назад.

За короткую встречу с Онтарио целый мир раскрылся перед ней. Ей раньше казалось, что летать – это здорово, что полет – свобода и сказка, и спасение от одиночества. Она чувствовала, что у полета есть свой смысл, но задумываться о нем ей не приходилось. А оказалось, что есть Онтарио. Оказалось, что полет – неотвратимость. Ей пришел ответ на вопрос, который она еще не успела задать. И все это было так прекрасно и грустно, так выше ее понимания, что ей оставалось только плакать.