Мишель Альба - NUMERO

Я зашла в тупик. Опять нырнув в постель, попробовала заснуть, но, боясь возвращения сотрясающего тело и душу страха, вздрагивала и просыпалась, уставившись в потолок и изучая тень оконной решетки.

Я чувствовала, что стояла у порога разгадки некой тайны. И от того, насколько быстро сумею ее разгадать, зависело… что?

Зная уже, что не засну, закуталась в пух и перья королевского одеяла и вооружилась карандашом.

Так.

… 2… 5… 7…

Нет.

… 2… 5… 3… 7…

Все не то.

Я задумалась. Этот сон не случайность. Кто-то давал мне еще одну попытку, и еще одну, запомнить цепочку цифр.

Вопрос – зачем?

– Чуть поверните голову влево, Ваше Высочество. Еще чуть-чуть…, да, вот так.

Я делала зарисовки сидящей напротив Изабеллы, когда в комнату буквально влетела запыхавшаяся Каталина.

– Бель…, – она запнулась, увидев меня, – выйди, сестра Лаура.

Ее изменчивое личико приняло высокомерно-холодное выражение, хотя ровно секунду назад оно пылало от возбуждения и нетерпения.

Я неспешно собрала разбросанные вокруг листы с Изабеллой в профиль, Изабеллой улыбающейся, Изабеллой вполоборота…

Каталина все это время, едва сдерживаясь, постукиванием пальчиков по спинке кресла поторапливала меня.

Наконец, я затворила за собой дверь, успев услышать то, из-за чего вышла:

– Он здесь.

Ну, конечно. Тайны Мадридского двора. По-видимому, на сегодня сеанс закончен. Если такими темпами мы будем продвигаться, то к появлению меня на свет в двадцатом веке, наверняка, успеем.

Не задерживаясь, я прошла в свое жилище и… обнаружила здесь Урсулу, испуганно отпрянувшую от стены с гобеленом, весьма реалистично передающего сценку охоты на оленей.

– Вы заинтересовались искусством гобелена, Урсула? И именно в моей комнате и в мое отсутствие?

Урсула, проигнорировав мое возмущение, просверлила меня ненавидящим взглядом и прошествовала к двери, причем, если бы я не посторонилась, она бы точно смела меня со своего пути.

Чем же все-таки я ей не угодила? Странно.

Сложив листы с набросками на мраморном с позолотой столе, как раз у той самой стены, где я застала “ удава“, я уже хотела было примерить платье, подаренное мне вышестоящим руководством, как вдруг услышала голоса… за той самой стеной, от которой отскочила Урсула.

Не испытывая каких-либо угрызений совести (надо же выяснить источник чревовещания), приложила ухо к стене, но, кроме невнятного бормотания, не смогла что-либо понять.

Да, но до сегодняшнего дня никто не нарушал мой покой внешними раздражителями. Звукоизоляция здесь была отменная. Интересно, с чем соседствует эта стена? Я провела рукой по шелковой ткани гобелена и… нащупала выступ. Ровный квадратик. Присмотревшись, поняла, почему поймала Урсулу именно здесь. Кончик рога одного из несчастных оленей, вечно стремящегося удрать от погони, едва заметно отделился от его ветвистой части, и я, зацепив ногтем чуть виднеющуюся трещинку, сдвинула квадратик выступа в сторону, от чего олень и вовсе лишился своей царственности.

Рог камуфлировал аккуратно выдолбленную дырочку, приложившись к которой, я совершенно отчетливо услышала:

– … знала, что ей осталось недолго.

Я узнала этот голос. Глуховатый, с хрипотцой.

– Мне очень жаль.

А это Изабелла. Так это ее кабинет. Вот это сюрприз.

– И она попросила передать Вам позаботиться о Лауре. Снова некто. И картавит.

Это он! Точно! Тот самый Пекарь, внедривший меня в подземные кулуары Мадрида.

Так вот почему я впала в немилость у Урсулы. Она просто-напросто с моим вторжением в эти хоромы лишилась возможности узнавать горячие новости прямо, можно сказать, с места событий. Оказывается „удав“ – обыкновенная шпионка. Вопрос только в том, кому она передавала подслушанную информацию? Или еще проще – кому насолила Изабелла? И чем ей это грозит?

Я задвинула заслонку, и олень вновь приобрел потерянную собственность.

Вернувшись к прерванной неожиданным открытием примерке тяжелого парчового платья с миллионом каких-то добавок в виде корсета, нижних юбок, воротника и накладных рукавов, я раздумывала об увиденном и услышанном.

Надо ли мне сообщать Изабелле о найденном „жучке“? Или сделать вид, что я ничего не знаю, и понаблюдать за Урсулой? Или „потрясти“ шпионку и выудить из нее сведения? Все эти варианты страдали одним недостатком – я поневоле ввязывалась в придворные интриги, чего меньше всего желала. Мало мне своей проблемы, так я влезала еще и в другую, масштабом покруче.

Подойдя к зеркалу, усмехнулась, рассматривая себя. Типаж Веласкеса.

О ком, кстати, говорил Пекарь? Кто препоручил меня заботам Изабеллы?

Как ответ на мой вопрос на пороге появилась все та же Урсула, метнувшая взгляд на злополучную стену:

– Ее Высочество инфанта Изабелла требует вас к себе.

Я, предчувствуя, что пребывание у принцессы обязательно будет „законспектировано“ вездесущей Урсулой, улыбнулась ей:

– Не могли бы вы подсказать мне, к кому я могу обратиться с просьбой передать мне ключ от моей комнаты? Если вы не в курсе, я поговорю об этом с Ее Высочеством.

Урсула на миг застыла, вперив в меня неподвижный взгляд (ну, чисто анаконда), и, правильно оценив ситуацию, процедила:

– К вечеру ключ будет.

– Ну, тогда передайте, пожалуйста, Ее Высочеству, что я зайду к ней к вечеру, после того, как получу ключ.

Урсула от ярости покрылась пятнами и, помедлив, выудила откуда-то из складок ее громоздкого платья требуемое, швырнув ключ к моим ногам.

Я не поленилась нагнуться.

Перед кабинетом Изабеллы я остановилась, испытывая непонятное волнение. Мне казалось, что выйду я оттуда уже другая. Приструнив шестое чувство, потянула на себя дверь.

Они сидели за столом, напротив друг друга. Взволнованная Изабелла, нервно перебирающая длинную ниточку жемчужных бус, и мужчина, приблизительно сорока пяти лет, высокий, худощавый ("Не мешало бы подкормить“, – отметила про себя), с тонкими изящными запястьями рук, выглядывающих из узких рукавов.

Гость принцессы обернулся ко мне, и я вынуждена была констатировать, что… влюбилась. Окончательно и бесповоротно.

Серые внимательные глаза, две глубокие морщинки, обрамляющие упрямый рот с ямочкой на подбородке, седеющие волнистые волосы – он встал, приветствуя меня.

– А вот и сестра Лаура.

Голос Изабеллы звучал где-то так далеко и был таким лишним, что я никак не отреагировала на ее возглас, продолжая тонуть в его серых глазах.

Он чуть склонил голову, тем самым прервав мое погружение, которое вполне могло закончиться кессонной болезнью.

Инфанта знаком пригласила меня приблизиться: