Нина Еперина - Голос крови

– Да. Я в кино последний раз была лет пятнадцать тому назад. Или еще раньше. Помнится, с одним симпатичным юношей в кино на последнем ряду целовались, пока губы не распухали.

Таня и Вадим дружно рассмеялись.

– Ну, да! А я в театре был последний раз еще в школе! – выдал Вадим.

– Да! Вот и давай поговорим о том последнем спектакле, который ты видел.

– Ну, да! Давай поговорим подробнее, тем более, что я и названия-то не помню! – Вадим рассмеялся. – Помню только, что героиня герою оплеуху отвесила, да так удачно, что я даже позавидовал и дома стал тренироваться с оплеухами. Но у меня никак не получалось так же хлестко, звонко и, главное ровно! Ни по уху, ни по носу, а именно по скуле! Интересно, в театре их этому отдельно учат? Надо, наверное, чтобы герою еще и не больно было!

– Их этом учат во ВГИКах. У меня одна знакомая училась, училась, закончила с отличием, а потом за полярника замуж вышла и уехала к белым медведям и котикам с лисами. Пушнину там добывала друзьям на шубы. За пять лет ничего не нажила, кроме квартиры в Медведках трехкомнатной и стоячего в углу пингвина. Чучело!

– Вот! Видишь, Танюшка, как жизнь быстро бежит! И у нас с тобой почти мимо, почти пробежала. Неужели мы и теперь не остановим ее, не остановим эти мгновения и не начнем все сначала? Я тебе предлагаю попробовать….

– А мы сейчас съедим рыбу, заправимся и… попробуем. Хорошо?

И они попробовали!

Это была по-настоящему сумасшедшая ночь! Наверное, и, правда, они любили друг друга еще с тех, школьных времен. Хотелось наброситься друг на друга прямо в прихожей, в московской квартире у Вадима, но они себя сдерживали. Это Таня попросила его еще у двери:

– Только умоляю! Не спеши! Я так давно одна, я так давно тебя хотела, я так давно мечтала о настоящей, большой любви, что так боюсь ее спугнуть каким-либо неправильным действом, или поступком, или намеком…. Не спеши….

И он не спешил. Они уселись на огромном ковре в гостиной, решив, что это у них будет пикник на природе, расстелили скатерть и стали есть руками, пить из кружек шампанское, вытирать губы друг друга поцелуями, дарить капельки шампанского из ее губ в его губы. Чуть дотрагиваться губами до ушка, или шейки, или меленьких волосиков над губами….

Как в замедленной съемке они раздевали друг друга, останавливая действо поцелуями, потом нежно гладили такие любимые и знакомые тела….

Потом Вадим нежно целовал Танины пальчики на ногах, потом ножку, потом под коленочкой, потом внутри бедрышка, потом…, потом…, потом…,

Ах! Что было потом, одному Богу известно…, но это было так сладко и необыкновенно, что Тане казалось, что именно так не бывает, так не может быть ни у кого, и даже у них!

Прелюдия длилась до полного ее изнеможения и только когда она сама запросила, Вадим очень осторожно и бережно перешел к близости двух истосковавшихся друг по другу тел….

Потом они лежали, прижавшись друг к другу, и боялись пошевелиться, потому что им казалось, что как только они разлепятся, прибежит из ниоткуда какой-нибудь дракон или кощей, и растащит их в разные углы комнаты, и они не смогут ни дотянуться друг до друга, ни докричаться…

– Господи! Боже мой! Как же долго ты шел ко мне! Почему мы совершили тогда ту роковую ошибку? Что она нам дала, кроме неприятностей и одиночества? Почему так происходит? Вадим? Почему? Два любящих друг друга человека портят жизнь сами себе, да и не только себе! Портят жизнь своим самым близким и преданным людям? Ты знаешь! Как-то я все-все рассказала моей бабушке Антонине, и она мне вдруг выдала такое резюме, что я его до сих пор помню! Я бы никогда до такого не додумалась! Какие светлые мысли возникают в головах людей умных и мудрых! Она сказала мне, что любовь наша была построена на чужой крови, там, в этом скверике, поэтому несла плохую информацию и чтобы исправить ее теперь, нужно найти свой путь, свою колею, чтобы дорога наша стала чистой и светлой, без тёмных пятен в нашей кровной истории! Представляешь? Я так этого хочу! Давай вместе попросим Всевышнего, чтобы наши с тобой новые чувства не были перегружены памятью негативного прошлого. Я расскажу тебе всю свою жизнь от начала и до конца, а ты – мне, и мы навсегда отринем его! Слушай…..

За окном светил серпик луны, как раз между не до конца сдвинутыми шторами. Таня смотрела на него и рассказывала, рассказывала. Вадим не перебивал и молча слушал. Про кровь, про Сашу, про Феликса Ивановича, перфоран, Колю, Генриха Степановича, следственный изолятор, вторую беременность, выкидыш, Танины попытки родить ребенка, Андрея, работу, работу и еще раз работу, защиту и вот теперь историю с Ангелом и рептилоидами…

– Бедная моя девочка! – Вадим гладил Таню по голенькому плечу и гладил, периодически целуя в него, но потом резко сел и сказал громко. – Все! Партийное собрание, посвященное отчетному периоду жизни нашей подотчетной, считаю закрытым! Про себя сообщить ничего крамольного не имею. Танюшка! Все! Закончили! Мы начинаем новую жизнь! Совсем новую. И ты и я!

– Ты поедешь со мной? – обрадовалась Таня.

– Да! Переезжаем на Алтай, начинаем жить семьей и любить друг друга до икоты, то тошнотиков, до полного безобразия! И будем делать, и делать, и делать, и… рожать детишек! Ты как? Согласна, рожать детишек!

– Согласна! Я со всем вышеизложенным абсолютна согласна!

– А делать согласна?

– Прямо сейчас приступим к этому замечательному процессу! Аррааа!!!

Утро заглядывало в щель между шторками, оттуда, откуда ночью возбуждала луна, и зайчиком пробегало по шелковым простыням, бросая блики на потолок. Таня лежала на руке у Вадима и боялась пошевелиться. Ей казалось, что он еще спит. А пока он спал, у нее было время помечтать.

О чем сейчас могла мечтать молодая, красивая и очень еще в самом соку, женщина? О настоящем мужчине, которого она еще и любит! О семье! О настоящей семье с детишками, борщами, котлетами, пирожками с капустой и обязательно свекровью, которая будет учить жить, критиковать, и мешать своей материнской ревностью любить мужа. И в этом тоже была своя прелесть! Только человек, одиноко проживший много лет без любви и плеча близкого своего, может мечтать о сварливой свекрови! А Таня лежала, мечтала и сама улыбалась своей смешной мечте.

«Нужно будет спросить у Вадима, а мать-то у него есть? – подумала она. – А то я тут размечталась о свекрови, а ее, может, и нету? Смешно! Про что я думаю? А надо думать про завтра! И вспоминать сегодня, чтобы всегда помнить, как может быть человеку очень, ну совсем очень, ну необыкновенно очень, до сумасшествия очень хорошо! Какое же оно огромное и необыкновенное человеческой счастье, когда оно через край! Оно так переворачивает тебя изнутри, что ты начинаешь сам на себя не походить, а походить на какую-то глупенькую, смешную девочку, всю восторженную и сопливую от этого счастья, готовую еще и слезинку километровую пустить! Как жаль, что такие мгновения проходят. Иногда хочется их остановить, как в замедленной съемке и пускай они превратятся не в минуты, а в долгоиграющие часы, лучше сутки, растянутые во времени и сладкие до состояния сжимания твоей души до боли! Вот только так вот и понимаешь, что же оно такое есть это счастье? Как оно в душе твоей растворяется и начинает там жить сладкой истомой от одного только воспоминания и представления, прокручивания в уме этих сладких, сладких минут! Интересно у человека в душе устроено. Вот он, рядом с тобой. Это на его руке лежит твоя голова, а ты мечтаешь в уме про него же и торчишь от воспоминаний, не говоря о желаниях, которые бушуют в груди и в тебе! А нужно просто повернуться набок и чмокнуть в нос. И твое желание, твое представление оживет и воплотится в реальность»!