Сергей Пономаренко - Седьмая свеча

– Да, так и будет. Мы будем гулять по Крещатику. Я соскучился по оживленным улицам, толпам людей, улыбающимся лицам.

– А когда мы заберем мои вещи из квартиры, которую я снимаю?

– Мы это сможем сделать еще до празднования Нового года, сразу по приезде. – Помолчал. – Ты знаешь, где похоронена Ольга?

– На новом кладбище в Боярке. Я была на похоронах. Если захочешь, вместе съездим на ее могилу.

– Да, я захочу, но позже. Ты можешь мне рассказать, как все это произошло? Я знаю об этом лишь в общих чертах. Зона не то место, где все узнаешь в подробностях.

Галя спокойно встретила его изучающий и настороженный взгляд. Она его поняла. Ему нужна успокоительная «правда», и он ее услышит. Выдержав его взгляд, она стала рассказывать:

– Увлечение магией истощило нервную систему Ольги, ведь чтобы иметь дело с темными силами, психика должна быть очень устойчивой. Возможно, я в какой-то мере спровоцировала у нее нервный срыв, когда, воспользовавшись твоими ключами от квартиры, забрала Книгу духов. Но другого выхода у нас, – она сделала ударение на последнем слове, – не было. Ее надо было лишить главного оружия.

Как бы то ни было, но вечером, в крайне болезненном состоянии, вооружившись револьвером, неизвестно где приобретенным, она поехала в Ольшанку. То, что произошло в тот вечер, весьма запутано, многое непонятно до сих пор. Каким-то образом она заманила в дом своей покойной матери Софью, жену отца Никодима. О чем они говорили – неизвестно.

Ты помнишь, я продала свой дом, который стоит напротив Ольгиного. Новый владелец, Федор, увидев в окне свет и зная, что там никто не живет, решил, что туда забрались воры, и когда Ольга выходила, бросился на нее. Она выстрелила в него из револьвера и повредила ему челюсть. Федор после этого две недели лежал в больнице, не мог говорить, да и сейчас у него речь не совсем разборчивая. Матушка Софья, воспользовавшись моментом, попыталась убежать, но тут Ольга выстрелила второй раз, и тяжело ранила матушку Софью в голову. Рана на голове зажила, но у нее от всего этого расстроилась психика, другими словами, она умом тронулась. Теперь она в психиатрической клинике. Впрочем, отец Никодим, скорее всего, заберет ее домой, так как она тихая и никакой опасности для окружающих не представляет. На время у нее «поехала крыша» или навсегда, никто не может сказать.

После всего этого Ольга приехала домой. Утром ей позвонил следователь и пригласил к себе для беседы. Оба потерпевшие не могли дать показания, и Ольгу приглашали как хозяйку дома, возле которого все это произошло.

Когда она ехала к следователю, попала в аварию. В больнице скончалась от полученных травм. Вот и все.

– Галя, ответь мне, только честно, ты… мы не имеем к этому никакого отношения?

– Нет, никакого, – твердо сказала Галя, и Глеб вздохнул с облегчением.

– Я так и думал, – обрадованно произнес он. – А где книга, которую ты взяла у Ольги?

– Я ее уничтожила, – солгала Галя.

В книге имелось заклинание на приворот любимого. «Если любви нет, то ее можно внушить, и никто от этого не пострадает», – решила она, надеясь с помощью бабы Анисьи и этой книги совершить задуманное в ближайшее время.

Обнявшись и оживленно разговаривая, они пошли к гостинице, где намеревались скоротать время, оставшееся до поезда.

Когда Глеб и Галя, войдя в номер, сняли верхнюю одежду, они вдруг одновременно подумали о том, что должно было произойти между ними, и ощутили неловкость. Это был однокомнатный номер полулюкс с большой двуспальной кроватью, занимавшей полкомнаты, допотопным сервантом с «разнокалиберной» посудой, небольшим поцарапанным столиком, провалившимся креслом и двумя неустойчивыми стульями. Мебель, за исключением кровати, была старая и ветхая, как и сама гостиница, живо напоминая о недавнем прошлом.

– К сожалению, это единственный номер, который был свободен, – сочла нужным объяснить Галя, хотя на самом деле остановила свой выбор на этом номере именно из-за новой широкой кровати, такой, как в фильмах про любовь. У нее начиналась новая жизнь, и она хотела испробовать все, о чем раньше только мечтала. Эту встречу она представляла совсем по-иному. Изголодавшийся по женщине за без малого год, проведенный в застенках, Глеб должен был сгорать от страсти и испытываемого желания, и ей достаточно было бы лишь намекнуть… Дальше все должно было произойти как в иностранных любовных фильмах, со вздохами и ахами на огромной кровати. Но Глеб, присев на стул, который стоял дальше от кровати, смущенно молчал, словно застенчивый девятиклассник, а не мужчина, которому уже за тридцать. Да и сама она чувствовала себя скованно. «Ну и что мне делать?» Впрочем, Галя, несмотря на свой небольшой сексуальный опыт, знала, чем и как завлечь мужчину.

– Сейчас поужинаем чем Бог послал – до отхода поезда еще целых семь часов.

И она стала выкладывать на стол привезенную с собой провизию. Кроме ветчины, сыра и оливок, купленных в супермаркете, она привезла домашние блинчики с творогом, котлеты, жаренную курицу и баночку крошечных соленых огурчиков – корнишонов. Она понимала, что эта снедь не очень сочетается с «секретным оружием» – бутылками импортного шампанского и коньяка – и что водка больше бы подошла. Но очень ей хотелось, чтобы на столе было шампанское.

– Как ты это все дотащила? – удивился Глеб, оживившийся при виде накрытого стола.

«Он очень заботливый!» – обрадовалась Галя.

– Тебе надо хорошо питаться – ты исхудал. – Она протянула руку, чтобы погладить его по плохо выбритой щеке, но Глеб непроизвольно дернул головой, отклоняясь.

Галя так и застыла с протянутой рукой, но не подала виду, что такая реакция Глеба ее задела. Встала, подошла к серванту и достала оттуда продолговатые фужеры и пузатые бокалы.

– Я хочу, чтобы мы выпили за твое освобождение чего-нибудь покрепче – налей нам коньяка! – потребовала она, поняв, что нужно брать инициативу в свои руки.

А Глеб удивлялся тому, что эта невзрачная, угловатая девушка, на которую он раньше обращал внимание не больше, чем на забор соседей, уверенно входит в его жизнь. Ему невольно вспомнилась красавица Ольга, которой больше не было на этом свете. Узнав о смерти жены, Глеб затосковал, он не ощущал эйфории от свободы, как рассчитывал. Где-то в глубине его сознания засела мысль, что он был бы рад отсидеть свой срок от звонка до звонка, только чтобы вернуться к любимой Оле.

Галя произнесла длинный и витиеватый тост, который заранее подготовила и в котором то и дело звучало «нам», «нами», «для нас», «вместе». Глеб ее не слушал, пребывая в задумчивости, и лишь когда Галя, закончив, протянула бокал с коньяком, чокнулся с ней. Он выпил, и приятное тепло разлилось по телу.