Дед Маздай - Гривар

— Кончай расстреливать мои патроны! — прокричала Кира, перекрикивая грохот выстрелов.

Её, как же! Я-то уже бегу, а она сидит и выжидает у моря погоды. Семьдесят метров, пятьдесят, тридцать — прыжок! Мутант — здоровый какой! — заметил меня, но задрать такую тяжеленную вещь как пулемёт с вращающимся блоком стволов вверх не так-то просто. Быстро этого точно не сделать, так что я, опередив трассер, приземляюсь на плечи пулемётчика, вбивая того в песок. Пулемёт летит в сторону, слышно как шипит попавшая на горячие стволы кожа, испускающая отвратительный душок, ругается упустившая своё счастье Кира, но всё это я слышу краем уха, вижу краем глаза, поскольку сейчас немного занят. Уж не знаю, какие гены мутировали и кому они принадлежали, но при том, что этот гад ненамного меня больше, по силе он мне не уступает. И хочешь, не хочешь, а клыки пускать в ход придётся!

— Тьфу, гадость, — опять по привычке чуть не проглотил вырванный кусок. — Хуже чем испорченный сыр!

Шах припёр как-то с Земли кусок сгнившего сыра, который он назвал «элитным», «с благородной плесенью» и вообще всячески восхвалял. Меня же, не оценившего того «дивного» аромата, обозвал «дерёвней» и «колхозником, лаптями щи хлебающим», а после у меня на глазах давился этой гадостью, изображая неописуемое блаженство от вкушения сего чуда кулинарии. Ну-ну, Лиса-то со мной поделилась тем, что он чувствовал в тот момент. Во был народец в своё время — французы. Могли впарить любую несъедобную живность или испорченный продукт, как «элитное». Удобно, блин, безотходное производство, пиар, и унижение всех несогласных в одном флаконе.

— Пулемёт! — то, что мутанта упокоил именно я, Киру, я смотрю, не волнует.

— Мой пулемёт, — успел я прибрать игрушку к лапам. — Хотя нет, забирай.

— Вот спасибо… — поблагодарила было она, но тут же сменила тон: — В чём подвох?

— Почему сразу подвох?

— Где патроны?! — ну да, подвох вообще-то есть.

— У него спроси, — пнул я труп, успевший выпустить весь боекомплект перед своею смертью.

— Скотина, — пнула и она его.

Хотя «скотина», по-моему, предназначалось мне. Так, враги вроде бы кончились, мои все живы и здоровы, а остальные?

— Тайрос?

— Что?

Ну, скафандр-то дротики не пробьют, а от пулемёта она спряталась.

— Ничего, погода хорошая. Как там собаки с Брамом?

— Спят, — последовал короткий ответ.

— Буди!

— Как?

— Поцелуй их.

— Всех?

— Да, разом! — какое-то односложное общение. — Глупые вопросы не задавай, медик у нас кто?

— Диагноста отдай, — а ну да, сумка же у меня.

Увлёкся малость.

Получив сумку, Тайрос достала из неё прибор и, взяв образцы крови у наших засонь, провела анализ, после в течении пяти минут, синтезатор подобрал и синтезировал антидот, потратив на это последние запасы веществ, а ещё через десять минут, которые мы потратили на обыск пустотников, троица проснулась, сонно лупая глазами.

— Проснись и пой! — хотел было подъём скомандовать, но, вспомнив, чем это кончилось в последний раз, передумал. — Как спалось?

— Мы живы? — барон, я смотрю, в мои силы вообще не верит.

— Живы, живы, — пристраивая нож в сшитых из распоротой сумки мутанта ножнах на бок, ответил я. — Даже притрофеились: двухсотлетние консервы; ушатаный в ноль пулемёт без патронов; хлам, мусор и барахло — крышек двести за всё, думаю, выручим.

— Что?

— Земной фольклор, папа, не обращай внимания, — махнула лапой Марта. — Ничего ценного?

— Вообще ничего?

— Совсем.

— Как это совсем?! — а, узрела морда баронская оставленный на видном месте кустарно переплавленный слиток золота. — А это?

— Тащи, если тебе не лень.

Забавно, на многих планетах экс-Содружества золото имеет немалую ценность, при том, что этот металл встречается в астероидных поясах всех систем, и в немалом количестве. А вот гроранцы за него убить готовы.

— И потащу!

— Тащи, тащи, — по мне пила, запас топлива и нож представляют куда большую ценность.

Меч вот только в нашем первом убежище остался. Ну да ладно, там всё равно сталь паршивая была. Как и в ножах пустотников. Но их мои самочки всё же разобрали, как-никак они меньше и предпочтительнее в данной ситуации.

— Пулемёт ещё прихвати. На металлолом сдашь.

— Кому?

Он серьёзно спрашивает? А я-то думал, у гроранцев с чувством юмора чуть лучше.

— Найдём кому, ты неси главное.

— Издеваешься? — а то непонятно? — Жаль камушков у них нет.

Нет. Но были. Красивые такие самоцветы, девочкам на браслеты — единственная ювелирка, которую носят арги — пойдут. И лёгкие, что тоже важно. Всё это добро сейчас в кармашке на ножнах у Киры. Там раньше огниво было, но от него одна ручка осталась. Да и зачем оно здесь? Жечь-то нечего!

— Издеваюсь, — подтвердил я всё же, барон посмотрел зло, но слиток не выбросил. — Ну, да ты у нас выспался, полон сил, так что утащишь. А мне оно и даром не надо, пошли, до рассвета надо отойти подальше и найти место для днёвки.

— А если ещё пустотники попадутся?

— Не попадутся.

Запах я их определил и запомнил, и не только я. Теперь просто так не налетим на них, а учуем заранее.

— Они мастера маскировки, — не унимался барон.

— Да, я заметил, — огрызнулся я, да так, что он даже остановился, — мог бы и раньше предупредить о них, о рейдерах же сказал!

— Это и есть рейдеры!

— И что, они всю ночь так лежат, поджидая кого-нибудь, кто пройдёт мимо?

— Да. И ночь, и день. И неделями бывает. В такие моменты они находятся в состоянии вроде комы, и все процессы замедленны до минимума, у них даже температура тела не отличается от температуры окружающей среды. Это я от марланов узнал — пояснил он.

Всё-таки хватку я пока не теряю. Это радует, а вот такие сюрпризы нет.

— А бандиты тут какие?

— Всё же решил узнать о Пустоши побольше? Теперь это не сказочка на ночь? — где ты раньше был со своим ехидством? — Бандиты тут на машинах раскатывают, мы их заранее услышим.

— А ты случайно не в курсе, как раньше выглядели аборигены? Марланы, ты уже сказал, похожи на татанов, а другие?

— Рорсы? На барросов очень похожи, — и тут они, тьфу, а я-то думал, что о них мы больше не услышим, — только без магии, — хоть это радует.

— А зверушки тут какие?

— Быстрые, свирепые и очень голодные, — почти про нас, — и ни одной похожей на другую.

— И что же они тут жрут?

— Друг друга, рейдеров, бандитов, путников вроде нас.

— Подавятся, — скептично заметил я. — Одни уже попытались.

— Не особо-то гладко прошло.

— Говори за себя.

Вообще у всех у нас мягкий шаг — у кого-то из-за подушечек, у кого-то из-за амортизирующих подошв скафандра — и нас они не слышали, и если бы не Брам — тигр смутился под моим взглядом — метнувший молот, мы бы спокойно прошли мимо.