Линус Уаллейж - Копирайт не существует

Если бы они могли остаться в компьютере навсегда, то они бы остались. Они уже ненавидят "реальный" мир, где они чувствуют себя ограниченными физическими и социальными способностями, и там их судьба -- быть лузерами, которыми их уже нарекли. Сексуальная идентичность человека состоит из социальной и физической стороны, и если вам не хватает одного или другого, ваша судьба быть лузером. Случается, что хакеры осознают это и, вместо того, чтобы сказать: "Мы не хотим быть частью этого" , уходят в киберпространство. Мы не можем ничего поделать с этим, за исключением, возможно, смягчения наших социальных требований к тем, кто другой, пусть даже это не поможет. Может быть даже нежелательно заставлять хакеров, приспосабливаться к "нормальной" жизни. Может быть лучше, оставить их там, где они есть, там, где они питают свои мозги множеством практических проблем, где им не нужно думать о социальных дилеммах, так мы сможем следить за ними, и держать их под контролем. Они принадлежат к субкультуре, в которой странное -- норма. Их состояние может, в худшем случае, перейти в умеренный или тяжёлый эскапизм , т. е. избегание реальности. Это состояние обычно называют компьютерной зависимостью .

К тому же, мы можем наблюдать, что незаконные хакеры имеют в какой-то мере иной тип поведения по сравнению с субкультуральными хакерами, который зависит от того, как они вошли в данную культуру. Некоторые фрикеры приходят из среды партий, сообществ любителей и др. Ими больше движет желание общения, нежели исследования через формирование групп и внутреннюю конкуренцию. Часто они значительно более надменны и практикуют фрикинг от нечего делать (тот же мотивационный фактор, что и у людей которые звонят по различным линиям, спаренным с номерами 809-ой премиальной серии). Они не считают хакинг серьёзным делом, и часто смеются с хакеров, так как в глубине души считают хакеров полными гиками.

Хакеры, которые проводят время скорее с компьютерами, чем с телефонами, в основном ассоциируются с их группами или обладают большей групповой лояльностью. Для чистого фрикера, такого типа, какой я только что обсуждал, если его задержат, вообще не проблема сдать своих друзей полиции, в то время как истинный хакер не сдаст даже врагов .

Сетевые хакеры, также как и фрикеры, вирусные хакеры и некоторые крекеры страдают от безнадёжно негативного самовосприятия. Они видят себя жалкими, жестокими и доминирующими злодеями. Они избрали для себя роль, в которой они идентифицируют себя с желанием разрушения, ненавистью к обществу, анархией и общим злом, главным образом, чтобы чувствовать свою принадлежность к этому. Для большинства, это лишь временный этап. Хотя, если они приняли идеалы йиппи, то это не временно.

Наиболее опасные (с точки зрения большей части общества) хакеры неизменно ожесточены . Они считают себе непонятыми образовательной системой. Они считают, что школа не преуспела в снаряжении их интеллекта и таланта, и думают, что они имеют право взять реванш у общества, которое выбросило их из мира знаний, просто потому, что они не вели себя как подобает. Система оценивания, которая неспособна различить их среди тех, кто действительно подходит для высшего образования, загнала их в профтехучилища.

И, что хуже всего, они правы . С ненавистью общества, которое не оценило или не хотело оценить их качеств, они возвращаются с компьютерами и электронным оборудованием, чтобы распилить колонны социоэкономической системы этого общества, часто с почти психопатическим сладострастием разрушения.

Carceres ex Novum

"Есть альтернатива нормальной жизни. Мне надоело быть нормальным, надоело быть последним. Я нашёл друзей, которых я никогда не встречал лицом к лицу, так прошли мои подростковые годы, и я стал интересным человеком.

Когда я поступил в университет, гигантский Интернет пришёл ко мне в комнату, и мир осветил меня. Я держал миллионы людей рядом со мной, без нужды глядеть каждому в лицо. Я сидел там всё время, с перерывами лишь на еду и учёбу. Я никого не встречал, никто не знал меня. И мне было комфортно. Благодаря вниманию анонимных людей по ту сторону экрана, я не чувствовал себя одиноким.

Но время шло, и реальный мир подкрадывался ближе. Конечно, я знал, что могу убежать навсегда, но я никогда бы не смог спрятаться от них, от тех, чьи ценности сделали меня одиноким, асоциальной крысой, которая проводит всё своё время в компьютере. И я ненавидел их."

Определённо некоторая деятельность, которой занимаются хакеры, незаконна, и определённо это нехорошо с точки зрения общества. Тем не менее, сказать, что хакеры совершают свою действия "от нечего делать" или ради собственной материальной выгоды, значить серьёзно недооценить их. В спорах вокруг хакеров слишком много осуждения и слишком мало понимания. Но теперь о чем-то совершенно другом.

Музыкальный энциклопедический словарь (МЭС) определяет электронную музыку так: музыка, создаваемая и реализуемая с помощью электронно-акустической, звукозаписывающей и звуковоспроизводящей аппаратуры (электронных синтезаторов -- "синти", магнитофонов).

"Музыка, произведённая или изменённая электронными средствами, посредством магнитофона или синтезатора." Электронная музыка давно существует как субкультура внутри "реальной музыки", особенно в Швеции. В 1948-ом (в том же году, что IBM начала продавать первый коммерческий компьютер) Пьер Шефферсоздал первую электронную музыкальную композицию, которую он назвал Études aux Chemins de Fer (Этюды для поездов). Электронная музыка родилась в его студии Musique Concrete ( Конкретная музыка ) на Радио Франции. Конкретная музыка -- музыка, которая не ограничена чистыми тонами, а включает звуки из повседневной жизни, такими как долгие постоянно меняющиеся ноты без тональных качеств и др. В 1952-53-ем музыкант Карлхайнц Штокхаузенработал с Шеффером и принёс некоторые шефферские идеи домой в Германию. С тех пор, эта форма музыки распространилась и попала в курсы различных общественных институтов как очень маленькая ветвь классической музыки. В отличии от Шеффера, который предпочитал записывать реальные звуки, такие как звуки поездов или птиц, Штокхаузен фокусировался на использовании только электронно созданных звуков. В Швеции, эта форма музыки была в основном неизвестна, до того, как она была представлена в научно-популярной опере "Аниара" Гарри Мартинссонав 1959-ом.

Эта глава не о классической электронной музыке -- текстов по этой теме предостаточно. К тому же, эта книга предназначена не для обычных людей, которые думают, что это искусство должно что-то отражать, т. е. что оно должно постоянно пытаться вырваться из существующих концептов и концептуальных систем, чтобы предстать как можно более непонятным. Электронная музыка -- это форма музыки, в которой сама музыка должна интерпретироваться не только на музыкальном уровне. Другими словами: эта книга придерживается более широких аспектов популярной культуры. Это не значит, что искусство электронной музыки не интересно; это значит лишь то, что оно не особо интересно для целей этой книги.