Крис Скиннер - Человек цифровой. Четвертая революция в истории человечества, которая затронет каждого

Во многих развивающихся экономиках возникают новые финансовые модели, не имеющие ничего общего с банковскими отделениями и консультированием клиентов. Они появляются именно потому, что не имеют предшественников вообще. Раньше никто не мог поддержать этих людей и удовлетворить их финансовые потребности. Сейчас существует микрострахование, рассчитанное на бедные домохозяйства, позволяющее, например, уберечься от голода за ежедневный взнос в размере 50 центов. Существуют Р2Р-платежи, которые могут начинаться с $1, причем и отправка, и получение таких сумм бесплатны. Новые финансовые модели позволяют обмениваться любыми видами активов – от оплаченного времени для телефонных разговоров до лайков. Это завораживающий мир цифровых перемен, и те из нас, кто говорит о выгодных клиентах, банковских отделениях и традиционных финансовых моделях, потенциально ограничивают себя, пытаясь менять загнанных лошадей на более резвых вместо того, чтобы пересесть на другой вид транспорта.

Финансы изобретаются заново, и этот феномен проявляется в зарождающихся экономиках, а не в развитых. Цифровая идентификация, мобильные кошельки, микрокредиты, микрострахование и P2P-платежи в цифровых валютах – все это приживается в формирующихся и развивающихся экономиках. Ищите именно в них дилемму инноватора, поскольку как раз здесь с ней и столкнетесь. Не на улицах Нью-Йорка или Лондона, а в танзанийских саваннах и в индонезийских джунглях. Революция шаг за шагом придет из небанковских организаций, возникающих на развивающихся рынках. Именно там нужно искать инновации.

Большую часть времени я провожу в самолетах – пересаживаюсь с рейса на рейс. Чаще всего я бываю в двух городах: в Лондоне, где я живу, и в Сингапуре – втором по масштабам деятельности глобальном центре финансовых услуг (финтех-хабе в мире). Я также бывал в Гонконге, Бангкоке, Джакарте и других азиатских городах, в том числе в Карачи, Дубае, Дохе и Бахрейне. Кроме того, я пару раз наведывался в Кению и в Южную Африку. США также присутствуют в списке моих путешествий, где главный центр притяжения – Нью-Йорк. В Южной Америке я бывал в Сан-Паулу, Буэнос-Айресе и Боготе. Да, надо не забыть и регулярные поездки по Европе, где чаще всего я посещал Осло, Брюссель, Париж, Франкфурт, Берлин и Милан.

В этих путешествиях меня больше всего впечатляет, насколько своеобразен каждый рынок, каждый регулятор и все сообщества. Во всех городах амбициозно поддерживают стартапы и претендуют на звание глобального центра финансовых услуг, правда, у одних это получается лучше, чем у других. Определенно, власти Великобритании и Сингапура всерьез нацелены на то, чтобы созданные ими структуры шли в авангарде, но и здесь есть нюансы. Например, Китай стал доминирующей финтех-державой в 2016 году, но все же китайский финтех весьма отличается от европейского и североамериканского. Отчасти дело в том, что там используется технологическая инфраструктура, внедренная позже середины 1990-х годов, поэтому масса китайского финтеха создавалась с нулевым унаследованным багажом. В этом преимущество Китая перед Европой и США, поскольку банки и финансовые рынки на Западе пытаются перестроить свои консервативные финансовые системы. Китай, Индия и некоторые регионы Африки начинают практически с чистого листа. По сути, в Индии и африканских странах зарождаются совершенно новые представления о деньгах и обмене ценностями – такие представления многими даже не рассматривались. Дело в том, что доступ к финансовым услугам стал в этих странах настоящей максимой, а власти Танзании, Ганы и Уганды стремятся обеспечить население своих стран мобильными кошельками. Тем временем Индия пытается полностью перейти на безналичный расчет, тогда как в большинстве стран еще даже не выработана политика для такого перехода.

На возникающих, развивающихся и растущих рынках наступают захватывающие времена; зато, возвращаясь в Европу, погружаешься в скуку. Европейские банки задыхаются под тяжестью устаревших технологий. Здесь с затаенным страхом рассуждают об открытых программных интерфейсах приложений (API), соответствующих второй платежной директиве, и говорят о том, что на цифровизацию банка требуется целая армия работников и миллиардные вложения. Неужели? Уверены, что в наше время инвестиции миллиардов долларов в технологии – это деньги, выброшенные на ветер? Я не знаю стартапов, для запуска которых требуются миллиарды. Почему же европейские и американские банки рассматривают мегапроекты, в которых заняты легионы программистов и требуются месяцы на разработку цифровых банковских систем?

Я это уже говорил и повторю: все дело в том, что европейские и американские банки работают на основе традиционных финансовых моделей. Напротив, в странах, где нет такого банковского балласта (например, в Тропической Африке), миллиарды долларов проходят по мобильным сетям, поскольку теперь их граждане имеют мобильные деньги. В Танзании можно пересылать деньги между мобильными кошельками любых операторов за символическую плату. В других африканских странах бурно развиваются схемы цифровой идентификации, связанные с мобильными кошельками. Так образуется невероятная комбинация технологий, которые во многом позволяют «заново изобрести» систему банкинга.

Я говорю о людях, у которых недавно не было доступа к банковским услугам, а теперь при помощи смартфонов они могут совершать покупки, продавать и писать свою кредитную историю. В декабре 2015 года было совершено свыше миллиарда мобильных транзакций (то есть 33 млн транзакций в день). Это более чем вдвое превышает количество транзакций, обрабатываемых PayPal. В мире минимум 19 стран, где количество открытых мобильных счетов превышает количество банковских счетов; большинство этих стран располагаются южнее Сахары. Каждое третье соединение по мобильной связи в этом регионе связано с мобильным счетом (в Восточной Африке этот показатель еще выше – каждое второе соединение).

Вот почему мне нравится мир, который я вижу сегодня. В нем есть место вдохновению, инновациям и изобретениям в области финансовых транзакций, которые рождаются на рынках, ранее вообще не имевших доступа к банковскому обслуживанию. Все это происходит именно благодаря рынкам, которые теперь получили доступ к финансам через технологии. Вот почему меня так занимают разработки, реализуемые в Индии, Китае, Индонезии, Бразилии, Колумбии и на других рынках, где технологии развиваются невиданными темпами. Технологии позволяют делать то, что раньше было невообразимо. С интересом наблюдаю, что из этого получится.