Радзивилл Ежи - Гении неба

— Не люблю подсказывать, — проворчал дракон, — А в остальном — выходи, покалякаем, покумекаем.

Я обратил внимание, что Валькирия нынче удивительно молчалива. В ее любимом "закутке" возле визора с насекомьей суетливостью складывались в непонянтое еще сооружение крохотные, с маковое зернышко, псионовые чипы. Я не стал ей мешать в этой деликатной работе, просто попросился наружу и был выпущен без лишних слов. Увидев зависшее над пустыней яйцо Валькирии — на этот раз юниверскаф повис на метр от поверхности острым концом вниз, напоминая надутый аэростат без гондолы, я в который раз не поверил, что только что лежал спиной вверх ( на своем любимом месте, в тупом конце, возле люка в моторный отсек ) в добрых двадцати метрах от поверхности. Неподалеку из песка высунулась огромная голова Тари. На валуне рядом с головой с раздраженным стуком возникла чашка горячего кофе и пепельница с зажженной сигаретой, сразу придав пейзажу домашний уют. Я сел на теплый песок, разбросав длинные ноги циркулем, прислонился спиной к теплому каменному боку, отхлебнул дымящегося напитка, затянулся прохладным дымом и ощутил себя во всем домашнем великолепии. Тария действительно успела стать для меня домом.

Мы проговорили до позднего вечера. То есть это я успел рассказать дракону свою одиссею, иногда прерываемую его нудными вопросами к частностям, которые, по-моему, вообще можно было опустить для экономии времени.

Поймав себя на стонущем зевке, я совсем было откланялся, когда дракон вдруг спросил:

— Так сколько ты собираешься держать свою супругу во сне?

— Но ты же видел голограмму, сам же сказал, что она начинена неизвестно чем?

— "Как бы чего не вышло"? — ворчливо дополнил дракон, — Я всегда знаю больше, чем говорю. Это, согласись, имеет свои преимущества. Так вот. Не трясись ни за себя, ни за Валькирию, а утром чтобы разбудил и представил ее мне. Понятно?

— Яволь, экселенц!

— Вольно, шпак. Следи за своим внешним видом и ставь кеды в угол, — в том же духе ответил Тари. Я свалил, Валькирия встретила меня накрытым столом и ворчанием:

— Ты чудовище! Ты отравил своим отвратительным, уголовно — милитаристским сленгом даже этого несчастного, одинокого, ни в чем неповинного негуманоида!!!

— Я тут не при чем, — вяло оправдался я, но капсула только фыркнула и продолжила заниматься все тем же сложным устройством, которое начала собирать утром. Под ее ласковое бурчание и немузыкальные напевы я вяло пожевал чего бог послал, а послал он мне сегодня палтуса с жареной картошкой, хлебнул коньяку и упал спать.

Алмазный путь — 2

KING KOBRA Ver. 1.0 Extremo.

У

тром я проснулся от прикосновения к щеке прохладной руки моей половины:

— Там тебя кто-то зовет уже в третий раз. У него голос, как у полосатой змеи. Кто это и где мы?

— Начало-ось!!! — застонал я, — Женщина, ну разве так можно? Ну так же нельзя! Я еще не успел продрать глаза, а ты уже пытаешься заставить меня думать! Великий Мрак, ну что же это за жизнь такая поганая!

Мне всегда после пробуждения нужно хоть пару минут, чтобы начать соображать. Мани растерялась и обиделась:

— Чем я могла заслужить ваш гнев, мой господин?

— Было бы чем — вообще бы убил, — проворчал я, нашаривая горячий кофе. Нашел чашку, нашел наощупь, поскольку глаза решительно отказывались пребывать в открытом состоянии — хоть спички в них ставь.

— А! — торжествующе сказал я и сделал добрый глоток. Через пару мгновений в голове прояснело и глаза уже не закрывались. Я навел резкость, — Понятно. "А приехал я назад, я приехал в Ленинград!". Это я так, Мани. Мы на Тарии, это мир, где живет мой знакомый. Он дракон, но довольно добрый и принцесс не ест. По крайней мере он мне так говорил. Честно говоря, я не знаю, кого он ест. Не интересовался.

Пока Мани переваривала информацию, я вторым жадным глотком опустошил чашечку и нахмурился:

— Валькирия Нимфодоровна!

— Чего ты хотел?

— Не жлобьтесь! Дайте Нормальную Утреннюю Кружку Нормального Кофе с Нормальным Коньяком!

— На улице получишь. Тари ждет. Сигаретами можешь травиться там же, и так всю меня прокоптил.

— Тари, ничтожный червяк, это ты меня домогаешься? Что стряслось? — спросил я уже в рабочем режиме, натягивая свои любимые шорты.

— Вылезай, — односложно буркнул дракон, — Время идет.

— Время?! Чертовски относительная вешь! К чему ты помянул эту константу нашего с тобой бытия? Неужто у машинки пустился секундомер? — закончил я уже на улице, то есть возле вчерашнего булыжника, политого темными пятнами кофе и посыпанного табачным пеплом.

— Хватит трепа! — рявкнул дракон, — Где твоя супруга?

— Я здесь, — опасливо сообщила появившаяся рядом со мной Мани и взялась по-детски за мою руку, — Кто про меня спрашивает?

— Я, — началось среднее, баллов на пять или шесть по шкале Рихтера, пескотрясение, — Дракон Тари, владелец этого мира.

Из развороченного песка вылез весь дракон, повернул в нашу сторону голову:

— Вопрос. Как положено встречать Ее Вечность Наследную Принцессу из рода Ра, Четырнадцатую Владетельницу Империи Ра?!

— Ответ, — продолжил дракон, не давая нам ни секунды, — А во всем параде положено всречать, с маршем и почетным караулом. Увы, ввиду малочисленности населения этой планеты фронт почетного караула можно ограничить мной, зато теперь вы можете небрежно ронять что были-де миры, где вас встречало все до единой живой особи население, — безжалостно продолжал дракон, — А теперь — марш!

Небеса громыхнули чем-то до боли знакомым, напоминающим о воинственной самурайской Японии прежних лет и тогдашнем их трескучем марше "Солнце Императора". Мы с Мани синхронно и синфазно зажали руками слуховые проходы, сморщились и стали: она — молить о пощаде ушам; я — громогласно материть холуя местного разлива, и то и другое оказалось совершенно бесполезно, и грохочущие децибелы почестей достались нам в полной мере. Когда оглушительная музыка смолкла, чудовище подождало возвращения из пустыни эха последних бравурных аккордов, кашлянуло и спросило:

— Довольна ли Ваша Вечность помпезностью встречи? Я с нетерпением ждал Вас тридцать две тысячи триста двенадцать лет, три месяца, девятнадцать дней, восемь часов и одиннадцать минут, секунды опускаю.

— Ох, конечно, это очень долго, — прошептала Мани и присела на валун, поскольку ее не держали ноги. Я быстро ухватил вожделенную кружку еще горячего кофе с коньяком и приник к ней, как жаждущий к чистому роднику.

— По части издевательств я с тобой не соревнуюсь, ты все равно сильнейший, — сказал я, увидев в кружке дно, — Пошутили и будет. От твоей парадной встречи чан гудит, как медный гонг.

— Опохмелись, — по свойски рекомендовал негуманоид, — Не пей много поутру, не то придет твой кондратий или циррозий.