Радзивилл Ежи - Гении неба

Я весьма натурально зарычал:

— Только пропаганды здорового образа жизни мне тут не хватало! Ты, Горби местного разлива!

— Не переходи на личное, — заметил дракон, — Теперь по серъезному: намечается тет на тет, спроси у супруги, не будет ли она против прогуляться по берегу местного озерца. Если есть желание, можно и поплавать. Вода теплая, заразы и другой гадости тут нет.

— Мани, как тебе идея? — спроил я у нее. Она поклонилась:

— Вы хозяин здесь, многоуважаемый Тари, ваша просьба закон для меня.

— Вот и отлично! — обрадовался дракон, — Валькирия Нимфодоровна, пособи нам в этом!

— Уже, — подала голос капсула и Мани исчезла из поля зрения. Дракон удовлетворенно вздохнул. Странно, но теперь его запах не казался мне отвратительным, как в первый раз. Он был даже приятен, хотя я помнил, что запах не изменился. Значит, изменился я.

— Так, — сказал Тари, — Как бы мне не было приятно ваше общество, завтра утром вы должны улететь отсюда. В самом крайнем случае — завтра вечером. Так что слушайте и запоминайте...

Нудная навигационная космология прервалась на обед, сервированный Валькирией на берегу озерца, где мы с Мани с аппетитом поели. Затем она залегла с очередной книжкой все там же, на облюбованном теплом камне, а я вернулся к дракону и выдержал его свирепый экзамен по пройденному материалу. То есть практически пересказал ему своими словами все, о чем он долдонил мне с утра. Хотя поток информации миновал мой мозг, удобно устроясь в небольших чипах постоянной памяти, вживленных под теменную кость, я все равно вымотался как пес. Мое мировидение снова изменилось, и я не стал бы утверждать, что стал счастливее от перемен и расширения кругозора. К тому же я все больше становился киборгом, количество имплантированных в себя приборов и модулей уже начало причинять некоторые неудобства. Например, от усиленной работы с модулями памяти перегревалась кровь, поднимая температуру тела на градус, а то и два, что никак не способствовало хорошему самочувствию. С другой стороны, я стал верным приверженцем старинного правила "все мое ношу с собой!", только поправил его на "в себе", поскольку карманы так и просятся, чтобы их вывернули и проверили содержимое. И не только карманы.

— Я так и понял, — сказал он, когда я высказал все это Тари, — однако помни про критическую массу информации. Не состредотачивай чипы — носители в одном месте, кроме того, не забывай старых методов и ищи новые. Храни свою инфо по разному, больше гарантия того, что что-то уцелеет при неприятностях. А они рано или поздно произойдут. И вообще, не забивай себя барахлом, дружище. Во всех смыслах.

— Постараюсь. Меня больше интересует другое, Тари, — признался я, — Чересчур многое в ее истории шито белыми нитками. Нюхом чую, что ее КИНУЛИ В ИГРУ. Но, с другой стороны, если она действительно императрица...

— ...в чем можешь не сомневаться, — вставил дракон, — То?

— Тогда вообще чертовщина получается! Допустим, ее изгнали. Тогда зачем требовать ее выдачи?

— Да хоть бы и для образцовой казни, почему нет? — резонно вставил дракон, — ты вот чего. Почему бы не взять и не спросить у нее самой?

— Да ты с ума свихнулся среди своих камней и песков. Где ж такое видано?

— По крайней мере это нешаблонно. Вряд ли она расскажет тебе все, но хоть часть вопросов прояснится — уточняю, не обязательно так как оно было, но так, как она бы того хотела, или хотела нам показать. Словом, если мы будем располагать ее версией, это будет уже шаг вперед по сравнению с полной неизвестностью, — хмыкнул дракон.

Восторга его свежая как сотворение мира идея у меня не вызвала, но ожидать от драконоприятеля глупого совета я не мог. Просто я не просчитал количество логических ходов мысли дракона. Я снова почувствовал себя глупцом, который не дорубает до элементального, но с драконом, который был старше моего на несколько десятков тысячелетий, я особых комплексов по поводу моей глупости не испытывал. Вот если б меня так же обставлял, скажем, Дэв, да притом всегда и с завидной форой, тогда — да...

— Только не дави ты на нее. Пожалей ты эту бабу несчастную, сам еще не раз можешь оказаться в ее шкуре, дело-то наше такое... — подчеркнул дракон, — Непредсказуемое дело.

— Темнишь, приятель, — ощерился я, — Намеки дурнопахнущие.

— Причем тут намеки?! — вызверился в ответ дракон, — Попал в говно, дак не чирикай, а обтекай. А ты попал в огроменную сраную кучу, и без помощи можешь в ней так и остаться. Я и так по дружбе нашей старинной полномочия все превзошел несказанно, и вот она вся его благодарность! Правильно о тебе твой корабль говорит!

— Эй, не пугай меня, с меня довольно Валькирии в качестве совести как непрерывно действующего пугала.

— Так я про Мани — пожалей ее, — дракон явно сочувствовал пресловутой "Несчастной Бабе", как он изволил классифицировать Мани. А я вдруг остро вспомнил Москву и свою бабушку, и разговор с ней под широко известный в узких кругах кофе: "— Понимаешь, резидент, главная подлость в том, что мы все друг друга знаем. Не столь уж велик мир разведок." — говорила когда-то, вечность назад, она мне.

— Так ты ее знаешь?! — вырвалось у меня. Дракон невнятно пробормотал:

— Ну не то, чтобы знаком, но кое-что, кое-где... — Оборвал себя:

— В общем, я тебе сказал: пожалей ее, посочувствуй ей, но только деликатно, с пониманием — тогда можешь не опасаться. Все мы люди, все мы человеки.

— Чего-чего?!

— Это шутка!!!

— Понял.

— Прекрасно. Вообще, никого не следует озлоблять без Крайней Необходимости. Мягкостью можно сделать куда больше.

— Я понимаю, — нетерпеливо перебил я его неторопливые периоды. Дракон вздохнул:

— Прекрасно, тогда дальше. О частностях. Сейчас попробуешь разговорить ее, если я открою глаза — ты перегибаешь палку, збавляй напор. Если я захочу пообщаться с дамой без тебя, то я передвину голову к ней. Тогда можешь идти в свой аппарат. Ясно?

— Куда уж яснее, — хмуро рыкнул я, присасываясь к чаше с вином.

— Расслабься и будь естественен. Чему только вас в ваших академиях учат?!

— Нам академиев кончать ни к чему! — Я в два глотка допил вино, в три затяжки убил сигарету, приводя свою душу в рекомендованное состояние. Затем кликнул супругу. На облюбованном для захоронения окурка месте возникла "несчастная баба".

Первым делом она поклонилась дракону, затем мне, в лучших тхерранских традициях, затем, не поднимая взгляд выше моей обуви, прошептала:

— Вы призвали меня. Наверное, вы уже закончили свои дела и я теперь должна развлечь вас беседой?

— Мани, послушай, — Я обнял ее, почувствовав, как она вздрогнула от неожиданно нежного прикосновения, — Ты сердишься на меня?

— За что я могу на вас сердиться? — она, наверно от неожиданности, вдруг начала обращаться ко мне на "Вы". Я смешался: