Радзивилл Ежи - Гении неба

— А за нее? — небрежно поинтересовался я. Я внутренне хохотал. Нет уж, коли судьба связала вас с Homo Sapiens — если не имеешь практики работы с терранскими галаксменами — наплачешься не сейчас, так позже. Но на Тари я не держал зла. Я просто хотел, чтобы он не разгадал меня до конца, тем самым обеспечив некоторую уверенность в неподконтрольности. Контроль я уже нюхал. На Майе.

Мани проснулась от того, что я ласково распутывал ее прическу. Она вздохнула:

— Ты совершенно непредсказуем. Как мне узнать, чем ты станешь в следующие пять минут — витязем из сказки или кровавым чудовищем? Ну нельзя же быть и тем и другим?

— Наивное дитя, я включаю в себя гораздо больше, чем просто витязь из сказки или просто корвожадное чудовище. Я — терранин, Эйч Эс — Сол, Хомо Сапиенс.

Таких зверей она не знала. И к лучшему, а то осталась бы с Тари несмотря на все мои деликатности. Валькирия привлекла мое внимание воинственным маршем, отдаленно напоминающим вчерашний, исполненный Тари, она тщательно утрамбовывала старательно уложенные гранулы в прозрачном цилиндре специальной приспособой видом вроде тех, которыми готовят картофельное пюре.

— Что это ты сочинила? — поинтересовался я. Она хмуро пробормотала:

— Да так, кой-чего. Мелочевка на непредвиденный случай.

Цилиндр завис в воздухе, нацелив торец в сторону Мани, пискнул и снова улегся на обшивку. Валькирия сочла возможным прокомментировать:

— Считай, что я подмигнула, капитан. И улыбнулась. Все олл райт до самого полного о"кея. Ты будешь в восторге.

Мани читала "Хроники", прихваченные ей с собой в числе прочего увесистого книжного багажа. Она выудила из текста и поглощала какой-то непереводимо-двусмысленный афоризм, занявший все ее извилины. Она ничего не заметила, занятая оттачиванием своего оружия по имени "вербальное воздействие".

Да, Мани убивала словом. Я уже прочувствовал это.

— Ну, готовы к убытию? — спросил дракон, — Пока еще не прикончили друг друга...

— Значит, уже можно? — обрадованно спросил я. Мани посерела:

— Тари, он снова!

— Нельзя, — веско бросил дракон, — Так что, готовы?

— Разумеется, — проскрипела Валькирия.

— Так катитесь же под хвост вашим мамам, — подвел черту Тари под нашим пребыванием в его мире, — Удачи!

Визор показал "отрыв от поверхности", увеличивающееся расстояние до камней Тарии, наконец, скрип облачности по обшивке возвестил о преодолении формальной границы владений дракона. Капсула перевернулась номинальным "носом" вперед и продемонстрировала странное полупрозрачное образование, которое, казалось, совершенно не имеет толщины. И все же, при всей своей несерьезности, это была дверь в совсем другие Вечности и совсем другие миры. Я вздохнул, глядя на этот тоннель:

— Что-то нас там ожидает?!

— Это будет достаточно паршиво, — отозвалась капсула, поняв вопрос по своему. В середине двумерное образование начало темнеть. Мы стремительно приближались к нему. Как рассказывал Тари, различные расы из числа знакомых с такими штуковинами называют их по разному, но смысл переводов названий можно свести к трем типам: "Место, где все вращается"; "Путь, пригодный для тех, кто тверд, как алмаз" и "звездная мельница", что для двадцатикилометрового образования показалось мне слишком колоссально. Маловато оно для звезд. Разве что для "падающих", то есть метеоритов, этого извечного космического мусора.

Первый из вариантов содержал полезную информацию, и я сократил его до где-то слышанного названия "Заверть"; второй же я перевел для Мани, как "Алмазный Путь":

— Вот влезем туда, так увидим небо с овчинку, зато в алмазах! Может быть нам повезет, и мы выживем, когда пролезем по Алмазному Пути.

— Я очень надеюсь на это, — сказала супруга и покосилась на меня, — Ты так сказал... Значит, может быть, что мы и не выживем? Ты не пугаешь меня?

— Там достаточно паршиво, — пожал я полечами, — По правде паршиво.

— Скажи еще правду: ты только притворился, что простил меня?

— Как ты так можешь думать о своем супруге? Ведь я дал слово!

— Ты очень странный галаксмен. Обычно вы не причиняете таких хлопот.

Я улыбнулся, обнял вздрогнувшую жену и прошептал голосом маньяка из американского фильма:

— Не дразни меня, крошка... Знаешь ли ты, сколько твоей синей крови может вытечь, если я воткну нож в один из твоих прекрасных глаз?

Мани передернулась, посмотрела мне в лицо и чуть расслабилась. Я ласково улыбнулся:

— Не дразни меня, не делай пакостей, и тогда, быть может, я смогу показать тебе мою кровавую родину с ее прелестным набором маньяков, политиков, психопатов, отравителей, убийц, кретинов и других приятных ублюдков. Она тебе понравится. У нас есть и свои поэты, как это у классика: "Вы зовете меня низким? Да! Я готов на низости, вот только бы мне к цели немножечко приблизиться! Вы зовете меня подлым? Да! Я готов на подлости..."

Валькирия подняла нас в центр обитаемого отсека и кутала тела синими нитями энергоновых контуров — амортизаторов. Начались перегрузки, затем — ударные перегрузки, как если бы капсула пробивала корпусом каменные стены одну за другой, и я перестал болтать, не желая нечаянно откусить язык. Становилось все хуже и хуже, в секундном затишье я увидел безжизненные глаза Мани, и тут дало так здорово, что я отключился...

... — День — ночь, день — ночь мы идем по Африке! Пыль, пыль, пыль, пыль — от шагающих сапог! Отдыха нет для солдат, — весьма мелодично исполняя свою вариацию стихотворения "барда империализма" Киплинга на мотивчик типа рок-н-ролла, я пританцовывал и брился. В этом что-то такое было, честное слово!

— Что это ты поешь? — полюбопытствовала Мани, — Где эта Африка?

— О, чудное место, где такие как я уничтожали целые народы! — соврал я, — А исполняю я торжественную ритуальную песню. Ее сочинил мой друг.

— Я не сказала бы, что это очень мелодично, — передернулась Мани, — Текст тоже несколько однообразен, не находишь?

— Ну и что? — я озадаченно умолк, почесал в затылке, — Зато хорошо и быстро запоминается. И, конечно, не путаешься в куплетах, когда он один. Тебе надоело?

— Как тебе сказать...

— Ладно, тогда я исполню что-нибудь другое, например вот: "Рука врагов разить устала и нас от взглядов закрывала гора кровавых тел!"

— Это тоже про Африку? — спросила Мани. Кажется, она начала находить интерес к теме. Я покачал головой:

— Нет, это недалеко от моего дома было. За день пешком можно дошагать. Там было несколько добрых дел и груды мертвых тел, — закруглил я в рифму, — Как знать, может быть я тоже стану поэтом?

— И тоже воспоешь этот ужас? А про любовь у вас есть?

— Пожалуйста, — я пожал плечами и пропел по-английски:

— "Ты будешь моей, о, ты достанешься мне,