Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 194

Выход ясен: освободить учёных от ненужного груза! И лёд, кажется, тронулся: Высшая аттестационная комиссия на днях организовала опрос «О целесообразности перехода к одноуровневой системе аттестации научных и научно-педагогических работников». В обсуждениях народ как будто бы больше склоняется к тому, чтобы оставить только кандидатов (возможно, назвав их по-другому), ибо степень доктора есть безусловное зло. Но мне всё-таки хочется попытаться высказать менее поляризованную точку зрения, которая состоит в следующем: учёные степени (и звания) не являются сугубо внутренним делом научного сообщества.

Один из самых популярных доводов против двухуровневой системы звучит так: «Дополнительная степень — дополнительная возможность для жуликов обзавестись фальшивыми корочками». Но обилие подделок как раз и доказывает нужность докторской степени. Тот, кто с этим не согласен, пусть приведёт пример подделки чего-нибудь ненужного и малоценного. Вы когда-нибудь слышали о поддельных десятикопеечных монетах?

Почему люди идут на липовые защиты? Потому что быть доктором престижно ! Несмотря ни на что, несмотря на весь разброд и развал, все ещё престижно! И этот престиж не закладывался в статус доктора, он возник сам собой и оказался настолько прочен, что не исчез даже за десятилетия, отделяющие нас от счастливых времён нашей науки. Кому люди со стороны поверят больше — кандидату или доктору? Кого охотнее пригласят в качестве эксперта — кандидата или доктора? Спросите у «простого» человека, какая научная организация мощнее — та, в которой 20% докторов, или та, в которой таковых 5%? Естественно, подобный критерий может не отражать реального соотношения, но это не означает, что критерии для внешней оценки вообще не нужны. Если докторская степень в качестве меры компетентности специалиста не устраивает, её нужно не отменять, а заменять другим общественно понятным критерием, после чего старый отпадёт сам собой.

Разумеется, конкретному кандидату не хочется лишний раз заморачиваться с защитой, поскольку персонально ему это не надо. Лишние обязанности? Ему и без них хорошо. Прибавка к зарплате? Он с грантов имеет больше, занимаясь исключительно наукой. Но сложилось так, что докторская степень, необходимость которой внутри сообщества сомнительна, по-прежнему авторитетна вне сообщества. И общественный престиж науки у нас не настолько высок, чтобы можно было позволить себе вот так запросто отказаться от одного из элементов этого престижа. Позвольте напомнить, что была у нас в стране научная организация, которая не беспокоилась о мнении людей со стороны. И что? Её расформировали, а народ и не заметил.

Есть ещё один довод против докторов: в Штатах их нет, и как там всё замечательно! Но, во-первых, наши успехи в научной конкуренции со Штатами приходятся на эпоху расцвета докторской степени, а не на эпоху её упадка. Во-вторых, отсутствие официальной второй степени не означает, что в США нет многоуровневой системы аттестации. Она иначе называется и иначе организована, но нельзя сказать, что человек, получивший степень PhD, после этого до пенсии свободен от всех забот, кроме научных. Вообще, есть подозрение, что докторская степень — не основная проблема нашей науки. Если её отменить, автоматически копии штатовской науки не получится. Если уж есть стремление ориентироваться на американскую систему, её нужно заимствовать целиком. Желательно — вместе с объёмом финансирования.

К оглавлению

Опубликовано13 октября 2013

Странный сон я увидел на днях. То есть сам сон вполне рядовой, про трудовые будни российского врача, но каждые десять минут он перебивался рекламой. А реклама ничего себе так. Помню, мыло рекламировали для шпионов: мол, тот, кто регулярно моет руки этим мылом, никогда не оставляет отпечатков пальцев, а потому может работать без перчаток. Практично, удобно — и микробов тоже убивает.

Другой бы смолчал: сами знаете, как относятся к тем, кому в голову транслируют видения инопланетяне, госбезопасность, вредные соседи или вот рекламные агентства. А я делюсь, уповая на то, что писательский сон не обязательно включать в историю болезни. Писатели — они такие… со странностями, но практически безвредные. Особенно фантасты. Однако проснулся, подумал и понял: какие перспективы открываются, какие рынки! Включать рекламу в сновидения граждан — это посильнее «Девушки и Смерти» товарища Горького! Думается мне, данная идея воплотится в данную же реальность прежде, чем в данной реальности человек высадится на Марс. Потому что выгода от рекламы в сновидениях колоссальна, а на что способна человеческая мысль ради трехсот процентов прибыли, известно давно. Это от Марса выгода неочевидна, а от рекламы добра — в смысле материальной выгоды — завались! Вёдрами собирать можно, мешками!

Хотя, конечно, не всё следует измерять коммерческой прибылью. В палате мер и весов есть и другие эталоны. Государства ведь можно и так делить — на государства коммерции и государства власти. В чистом виде ни те ни другие, вероятно, не существуют, но в коммерческом государстве во власть идут ради того, чтобы набить мошну (правящему классу, инициативной группе, наконец, а правильнее — сначала себе любимому), а в государстве власти деньги третьестепенны, главное — возможность принимать и отменять законы, казнить и миловать, объявлять или прекращать войны, как получится. Обладая подобной властью, на костюмы, парфюмы и даже женщин внимание человек из громовержцев-олимпийцев обращает незначительное. Чуть-чуть. На ходу перекусил — и довольно. Побежал дальше вершить судьбы леса и щепок. А деньги... что деньги? Деньгами власть не заменишь. Десять лет без права переписки не хочешь? Значит, через не хочу получишь. С конфискацией, само собой. И где твои двадцать два заграничных костюма и сто двенадцать пар шёлковых носков, гражданин Ягода? Что носки, девятнадцать револьверов зря пропали…

Символом несокрушимости, главного стержня, духовной скрепы Советского Союза я выбрал бы не танк, не межконтинентальную ракету, даже не ватную телогрейку. На почётное место я бы поставил репродуктор проводного радио. Можно из девяностых годов, в виде расписной доски, а лучше бы простенький, из тридцатых: чёрная тарелка, и ничего лишнего.

Один народ, одно радио, одна идея. И радио, стоящее в центре, — хребет. Та самая скрепа, которой сегодня отчаянно не хватает.

Ну да, газеты. Пресса как главный проводник политики партии. Не чтение от скуки. Но у газет был недостаток: их было много. Я выписываю «Гудок», сосед справа — «Известия», сосед слева — «Пионерскую правду». Тулово, ясно, у газет одно, но головы разные, что допускает разномыслие в принципе. Пусть не политическое, а только вкусовое: кому нравятся огурцы («Сельская жизнь»), а кому — игра в лапту («Советский спорт»). Нехорошо. Причина газетной разноголосицы — приверженность традиции. Привыкли с буржуазных времён к тому, что газет должно быть несколько. Помните, как писал о газетах Чапек?