Уильям Саймон - Призрак в Сети. Мемуары величайшего хакера

В конце концов телевизионный сериал «Взлом» подвергся такой жесткой и совершенно справедливой критике, что в США так и не распространился. Насколько я понимаю, во Франции было сделано несколько несмелых попыток поставить его на театральной сцене. После этого фильм выходил только на DVD.

Тем временем мой адвокат опротестовал отказ судьи в проведении слушания о залоге, подав ходатайство в девятый федеральный окружной суд. Эта инстанция выдала неопубликованный вердикт о том, что я склонен к побегу и представляю опасность для общества. Она уклонилась от вопроса о том, должна ли сторона обвинения доказать эту опасность в суде. Затем мы дошли до Верховного суда США, мой адвокат направил специальное письмо судье Джону Полу Стивенсу, который работал в этой инстанции. Он проявил интерес к проблеме и рекомендовал заслушать мое дело. Однако, когда эта рекомендация была направлена на пленарное заседание суда для принятия решения о постановке вопроса на повестку дня, коллеги Стивенса этот запрос не удовлетворили.

Вскоре до меня дошли тревожные слухи о том, что государственные обвинители подозревают меня в причинении ущерба на умопомрачительную сумму в 300 миллионов долларов. Разумеется, эта цифра взята с потолка. Мой адвокат сразу же указал, что Комиссия по ценным бумагам и биржам обязывает корпорации сообщать акционерам о возникающих материальных убытках. Однако ни одна из компаний ни в одном из своих ежеквартальных отчетов не заявила ни о едином центе убытков, которые были бы спровоцированы моими хакерскими атаками.

Всего через несколько дней после моего ареста особый агент ФБР Кэтлин Карсон позаботилась о том, чтобы появились эти страшно раздутые масштабы ущерба. Служебная записка, распространенная в компании Sun Microsystems, свидетельствует, что Кэтлин сказала Ли Патчу, вице-президенту юридического отдела Sun, что скопированный мной исходный код операционной системы Solaris можно оценить в 80 миллионов долларов, а мошенничество на такую сумму позволяло, в соответствии с Федеральным руководством по вынесению приговоров, вынести мне максимально суровый приговор. Поэтому не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда взялась такая цифра. Когда Карсон попросила компанию Sun выразить в денежном эквиваленте цену убытков, связанных со взломом, она посоветовала выводить стоимость на основе цены исходного кода.

Все равно что поймать кого-то, кто украл баночку Coca-Cola, и требовать, чтобы он возместил всю стоимость разработки секретной формулы этого напитка!

Кто-то в ФБР решил, что наилучший способ раздуть мнимую стоимость ущерба – заставить их сообщить, сколько стоила сама разработка того программного обеспечения, которое я скопировал. Однако у них остались их программы! Им не пришлось бы изобретать их заново, поэтому не было никаких оснований заявлять об убытках, сравнимых по стоимости с разработкой исходного кода. Справедливая стоимость ущерба должна была равняться цене лицензии на этот код, и скорее всего ущерб не превышал десяти тысяч долларов.

Как бы они ни хотели меня наказать, и они, и я точно знали, что фактические убытки компаний были гораздо меньше предполагаемых. Если такие убытки и существовали, то они сводились к стоимости человеко-часов, затраченных на исследование моих проникновений, переустановку операционной системы и приложений в какой-либо взломанной сети, а также всевозможные лицензионные взносы, уплачиваемые клиентами за приобретение исходного кода.

Предъявленная мне сумма ущерба в 300 миллионов долларов была настолько возмутительной, что именно это и подвигло моих сторонников развернуть протестное движение «Свободу Кевину».

Всякий раз, когда власти совершали нечто, что отдавало несправедливостью, число моих сторонников только росло. Движение «Свободу Кевину» охватило всю страну. Оно добралось даже до России!

Когда Эрик организовал протестные выступления, телевизионные выпуски новостей запестрели толпами пикетчиков, которые несли баннеры с надписью «Свободу Кевину» перед федеральными судебными учреждениями в 15 разных городах: от Портленда, штат Мэн, до Лос-Анджелеса, от Спокана, штат Вашингтон, до Атланты, столицы Джорджии. Выступления прошли даже в Москве, у стен Кремля. Эрик резюмировал всю эту несправедливость в своей статье для журнала «2600»:

Мои сторонники добивались от властей уважения к конституционному праву на презумпцию невиновности и честного суда в разумные сроки.

Насколько я мог судить, члены движения «Свободу Кевину» во всех этих городах по всему миру совсем не считали, что с меня следует снять все обвинения и я должен выйти из тюрьмы безнаказанно. Однако они возражали против явной несправедливости, которая пронизывает весь процесс: против отказа в слушании о залоге, против незаконного обыска и захвата улик, против ограниченного доступа адвоката к найденным уликам, против отказа суда оплачивать работу моего адвоката, назначенного судом, и, конечно, против заявлений о миллионных убытках, вызванных обычным копированием исходного кода.

Когда людям становилось ясно, что происходит, движение росло. Пресса писала об этих протестах. Люди наклеивали стикеры «Свободу Кевину» на бамперы автомобилей и магазинные витрины. Были даже такие, кто разгуливал в майках «Свободу Кевину» и носил такие бейджики.

Пока шли протесты против действий суда, я выглядывал на улицу только через узенькое окошко моей камеры и как-то раз заметил самолет, который нес огромный баннер «Свободу Кевину». Даже ущипнул себя. Поверить не мог, что такое возможно.