Б. Седов - Девушка, мент и бандит

Изображение запрыгало, и камера показала Аркадия, лежавшего на спине с открытыми глазами. Его ноги были согнуты в коленях и раскинуты в стороны, будто он пустился в присядку, а руки застыли на груди в жесте, говорившем: а при чем здесь я?

Камера дернулась, на экране мелькнула размытая рука, отталкивавшая объектив, и Лина снова увидела дикторшу, которая, пытаясь сохранить хладнокровие, сказала:

- Мы только что были свидетелями того, как силы специального назначения обезвредили опасного преступника, по непроверенным сведениям имевшего связи с международным наркосиндикатом. О дальнейшем развитии событий - в наших следующих выпусках. Оставайтесь с нами.

Лина смотрела на экран и чувствовала, что силы оставляют ее. Слезы катились ручьем.

Аркадий - и наркосиндикат?

Чушь какая-то! Быть того не может.

Ну да, он - наркоман, родители увезли его в Штаты, чтобы вылечить там, но международная наркомафия… При чем здесь это?

А если это - правда? Но тогда смерть матери предстает совершенно в другом свете. И почему Аркадий прилетел без предупреждения?

"Боже мой, - думала Лина, - что же это делается на белом свете?

За что мне такое?"

Она взяла со столика пачку сигарет. Ее руки тряслись. С трудом вынув из пачки сигарету, девушка прикурила и почувствовала, что губы у нее тоже трясутся. Совершенно ничего не понимая, она выкурила четыре сигареты подряд, роняя пепел мимо пепельницы.

Лина яростно выключила телевизор, вырвав шнур из розетки. В ушах у нее шумело, голова шла кругом. Неверными шагами девушка подошла к аптечке и накапала себе валерьянки.

Выпив горькую жидкость, Лина подошла к окну, отдернула тяжелую штору и посмотрела на улицу. Финские стеклопакеты не пропускали уличного шума, и Лина увидела внизу стоявшую на противоположной стороне улицы "скорую помощь", в которую беззвучно заталкивали носилки с завернутым в простыню телом. Лицо этого человека тоже было скрыто под простыней.

Лина отпрянула от окна.

"И здесь покойники, - подумала она, - да что же это!

А может быть, я просто сошла с ума? Может быть, все это мне только кажется? И на самом деле я лежу в палате, привязанная к койке, и мечусь в бреду, и сейчас придет медсестра, сделает мне укол, и все пройдет?"

Лина изо всех сил зажмурилась, и перед глазами заходили яркие цветные пятна. Закусив губу, она с силой ударила рукой по подоконнику, надеясь на то, что в бреду не почувствует этого… Но тут же вскрикнула от острой боли - пальцы попали прямо на край горшка с кактусом, который стоял тут уже двадцать лет.

Тряся рукой, Лина открыла глаза и поняла, что все это - правда.

Все это - самая что ни на есть настоящая жизнь, и ее надежды на то, что все окажется дурным сном или болезненным бредом, смешны и наивны.

Все было правдой.

Распорядителю несчастий показалось мало того, что выпало на ее долю за последние два месяца, и он решил показать ей крупным планом, как убивают ее брата.

Лина поняла, что она должна действовать, иначе все это будет множиться и расти, и тогда, возможно, ее тоже затянет в этот страшный водоворот, из которого нет спасения.

Прынцессу с ее требованиями - к черту. Будь что будет.

Пока Лина жива, пока кто-то на небесах или где еще там не передумал и не снял ее с доски жизни, она должна убить Червонца и выполнить этим свой долг.

Отец в Америке - пусть подождет. Маму все равно уже не вернуть, а всякие там девятины, сороковины и прочие дикарские обычаи - к чертям.

Потом.

Аркадий…

Аркашка, милый братик, что же ты наделал! Я бы тебя вылечила, вытянула… А теперь - ты лежишь с пулей в голове… И ничего нельзя изменить. Ничего.

Лина повернулась к стене, на которой висела свадебная фотография ее родителей. Молодые, веселые, полные надежд и желаний…

И еще не было ни ее, Лины, ни тем более Аркадия..

Повинуясь неосознанному желанию, Лина встала на диван и повернула фотографию лицом к стене.

"Когда все кончится, поверну обратно, - подумала она. - А если все совсем кончится? Кто тогда сделает это? А тогда будет все равно".

Убить Червонца.

Червонец сидел в зале игровых автоматов и просаживал последние три тысячи рублей. Сегодня ему не везло, и, с силой ударяя по кнопке, он бормотал:

- Ну, давай! Ну, бля, давай! Сука! Падла! Ну не пидар?

Однако автомат оставался при своем мнении и упорно не давал ничего старше тройки. А Червонцу хотелось получить джек-пот, то есть покер на высшей ставке, или хотя бы флеш-рояль, что означало выигрыш тридцати тысяч рублей, или тысячи долларов.

Червонец то ругал его последними словами, то начинал ластиться и говорить:

- Хорошая машинка, сладкий автоматик, ну дай мне - сам знаешь что!

И тут же срывался на ругань:

- Гнида паскудная, тварь железная, пидар гнойный!

Автомату было все равно, и он с аппетитом жрал деньги Червонца.

Наконец Червонец просадил последнюю тысячу рублей и, выпустив в прокуренное пространство зала игровых автоматов многоэтажное унылое ругательство, повернулся к автоматчику:

- Слышь, Игорек, поставь в долг! Ты же меня знаешь, я отдам.

Игорек развел руками:

- Своих у меня сейчас нет, а из кассы взять не могу. Сегодня проверку ждем, так что - извини.

- Бля! - Червонцу хотелось продолжать игру. И тут он вспомнил про медальон, валявшийся у него в кармане.

- Во! - воскликнул он обрадованно. - У меня вещь есть. Старинная, цены немалой.

Автоматчик устало улыбнулся.

- Какая разница, - сказал он, - денег-то все равно нет. Вот придет проверка - и что, я им буду твою вещь предъявлять? Враз вылечу с работы.

Сидевший за соседним автоматом коротко стриженный мускулистый браток, который, в отличие от Червонца, выигрывал уже тридцать пятую тысячу рублей, покосился в сторону разговора и сказал:

- Слышь, брателла, а что у тебя за вещь? Может, мне сгодится?

Червонец радостно повернулся к нему и сказал:

- Еще бы не сгодилась!

Потом посмотрел на табло автомата, за которым сидел везунчик, и воскликнул:

- Ну, тебе сегодня фарт, так что бери не глядя!

И, вынув из кармана медальон, протянул его удачливому игроку.

Тот, внимательно осмотрев тяжелый серебряный овал, открыл его, мельком заглянул внутрь, потом закрыл и спросил:

- Сколь хочешь, брат?

- Давай чирик, и дело с концом. А я, глядишь, и отобьюсь.

- Десять тысяч… - задумчиво протянул браток, - не, дорого.

- А сколько? - прищурился Червонец.

- Ну… Двести дам.

- Двести? - возмутился Червонец. - Да ты чо, брат, голова поехала?

И угрожающе посмотрел на братка. Но тот засмеялся и ответил:

- Да не рублей двести, брателла, а долларов.

- Ну ты, блин, даешь, - Червонец покрутил головой, - предупреждать надо. Я-то уже подумал, что ты мне двести деревянных хочешь на лоб наклеить.