Микки Спиллейн - Под крышкой гроба

— Что случилось?

Она медленно подняла глаза.

— Неужели они в самом деле тебе родня?

— Частично.

Я схватил ее за руку.

— Ты не пострадала?

— Нет.

— Получилось?

— О да, ты получишь свои фотографии, если это единственное, что тебя интересует. Я даже не представляла, что на свете могут быть такие люди.

— Ну говори же, черт побери, что случилось, Роза?

— Если бы ты знал…

— Давай рассказывай.

— Это такое дерьмо!

— Я это давно знал.

— Что же ты меня не предупредил, что это за падаль.

— Я же все устроил, чтобы ты могла удрать.

— Спасибо. Вот за это спасибо. Я просто чудом спаслась.

Когда она опять подняла голову, в глазах у нее стояли слезы.

— Ли будет теперь меня презирать.

— Помнишь… я тебе говорил, выходи за него… ему как раз такая нужна.

— Помню.

— Ну так выходи.

— Захочет ли он?

— Да пошевели ты извилинами. Ты же ему нужна.

— Ас тобой как? Он тебе нужен еще или нет?

— В небе чисто, Роза. Все кончено. Веришь?

— Верю. — Она поставила чашку и с трудом улыбнулась. — Ты оставишь нас в покое?

— Оставлю.

— Та сволочь пытался убить меня. Что я только для него не вытворяла, а кончилось тем, что он хотел меня убить. Да он в жизни не видал того, что получил от меня, а ему все было мало. Потом он вдруг озверел и набросился на меня. Знаешь, Дог, у меня опыт будь здоров, я всяких типов повидала, но этот — маниакальный убийца. Хорошо, что ты все предусмотрел, а то ведь он чуть не сбросил меня с балкона. Хороша бы я была сейчас — куча переломанных костей на тротуаре.

— Слава Богу, ты здесь, напротив меня.

— Да уж, проскочила на волосок от смерти.

— Ну а мужик-то он какой?

— Так толком и не смог поднять свой инструмент.

— Надо было помочь.

— Для фотографий хватило.

— Годится.

— Кстати… хоть меня и не раз фотографировали, что ты собираешься сделать с негативами?

— Могу тебе подарить.

— Мне все равно. Ли и так знает меня, как облупленную.

— Тогда уничтожим их, чтобы и следов не осталось.

— Теперь все?

— Для тебя, да. Все, — ответил я.

— Эллиот уже проявил пленки. Надеюсь, пригодятся. Ты теперь — МММ, как я понимаю.

— МММ? — переспросил я.

— Трижды мертвец.

— Точнее не скажешь, — согласился я.

— Кому-нибудь да приходится опростоволоситься. Верно? — утешила Роза.

— На каждом шагу, крошка, — согласился я.

Мы встретились на заводской съемочной площадке. Шэрон шутливо ткнула меня кулаком в брюшной пресс и отшибла руку. Поцеловав покрасневшие косточки пальцев, я сказал, что ей не повезло — она попала в пряжку ремня, на котором висел револьвер. Она потирала кожу пальцев, растерянно улыбаясь.

— Подлый негодяй.

— Чистая правда, поэтому меня все так величают.

— Будь у меня револьвер, я б тебя шлепнула.

Я дал ей свой. Но Шэрон не знала, как с ним обращаться, и вернула его.

— Лучше бы поцеловала меня, чем ругаться.

Она набросилась на меня, как тигрица. Ее поцелуй был таким жарким и требовательным, что я крепко обхватил ее и мы чуть не съели друг друга заживо. Когда нам стало невмоготу, мы отстранились друг от друга с восторженным изумлением в глазах.

— Так не надо, малыш, так не надо.

— Так надо, — засияла она.

Дождь поливал нас, но мы даже не замечали этого. Наконец Шэрон слизнула с губ капли дождя и заметила, сморщив нос:

— Как все странно в жизни происходит, правда, Дог?

— Иногда.

— Почему ты так долго ждал, прежде чем рассказать о себе?

— У меня были неотложные дела.

Неожиданно сверкнула молния, превратив пасмурный день в тускло-голубой. Мы прислушались, дожидаясь раската грома, и он прогрохотал, откатываясь вдаль.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила Шэрон.

— У тебя есть доступ к кадровой картотеке вашей студии?

— Конечно.

— Хорошо. Отбери всех нанятых недавно. Отбрось тех, кому нет… скажем, семидесяти. Проверь документы оставшихся, выбери тех, у кого совершенно новые документы или выглядят так, словно их старались сделать потертыми, о результатах сообщи мне. Если возникнут вопросы, скажи, что дело связано со страховкой.

— Хорошо, я постараюсь, Дог.

Эллиот Эмблер вручил мне конверт с фотографиями, получил деньги, поблагодарил за прибавку сверху и спросил, что делать с негативами. Пусть подержит у себя дней десять; если я их к этому времени не заберу, пусть сожжет— таковы были мои указания.

Через пятнадцать минут я уже встретился с Лейландом Хантером и вручил ему снимки. Когда он внимательно их просмотрел, я сказал:

— Теперь твой ход, советник. Все условия завещания соблюдены.

— Тебе не кажется, что все это — пустая трата сил. Что ты выигрываешь?

— Для начала, мои десять кусков.

— Ты же знаешь, что в сертификатах — это мелочь.

— Сколько раз тебе напоминать! Я — оптимист.

— Те, кто пытался взлететь до братьев Райт, тоже были оптимисты.

— Приготовь все документы.

— Когда ты собираешься с ними встретиться? В этом, собственно, нет необходимости.

— Очень даже есть. Я все люблю доводить до конца.

— Понятно.

— В субботу вечером, советник.

— Хорошо.

Я выехал из города по старой дороге. Дважды я выключал фары перед поворотами, чтобы исключить преследование. Мне столько раз приходилось заниматься слежкой самому, что я спокойно мог двигаться без фар, ориентируясь по хвостовым огням переднего автомобиля. Дважды я останавливался, проверяя, не проедет ли мимо машина. Все было чисто, и я выехал на дорогу, ведущую к убежищу Люси Лонгстрит.

Подъехав к дому, я выключил мотор, поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Подождав немного, я опять постучал и услышал зычный голос Люси, приглашающей меня войти.

Она сидела одна за своим любимым кроссвордом, уже наполовину решенным. Рядом стояла пустая кофейная чашка. Выглядела Люси злющей как черт.

— Лишилась своей помощницы?

— Временно. Садись, парень. — Она ногой поддала стул в мою сторону и искоса повела на меня глазами. — Погоди, вот впишу одно слово.

Что-то в ее поведении было не так. Слово, которое она писала, не входило в клетки, но я легко прочитал крупные буквы — засада.

За свою долгую жизнь Люси Лонгстрит побывала не в одной передряге и предвидела, как будут развиваться события. Я, развернувшись, отшвырнул стул, а она сноровисто юркнула на пол как раз в тот момент, когда в дверь за моей спиной с грохотом ворвались люди. Выхватив револьвер, я выстрелил в лампу под потолком, и в это мгновение чья-то нога выбила револьвер из моей руки. Однако дела были не так уж плохи. В потемках для меня любой был враг, а они могли задеть друг друга. Первый наткнувшийся на меня получил такой удар в зубы, Что отлетел к стене, а я перекатился влево и, вытянув руку, ухватил за ноги другого, свалив его на пол. Падая, он успел выстрелить в мою сторону, и я почувствовал, как мне обожгло щеку. Я сумел выхватить у него револьвер и, вывернув ему локоть, одним поворотом сломал кисть руки. Он и пикнуть не успел, как я двинул его рукояткой по голове.