Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Киллер к юбилею

Двое тапаевских охранников устанавливали на открытой площадке столы. В соответствии с задумкой хозяина праздник, начавшийся в доме, должен был продолжиться под звёздным небом — когда все уже будут достаточно пьяны для того, чтобы не испугаться мороза. Здесь, под ночным небом, гости выпьют ещё — и вдруг погаснут фонари! И в полной темноте всё расцветится фейерверком! Заключительный аккорд. Восклицательный знак в завершение праздника. Анатолию задумка с фейерверком не нравилась, поскольку все последние дни он испытывал смутное беспокойство — пока он не вмешивался, ограничиваясь наблюдением за подготовкой к празднику.

«Это что?»

Он заметил одинокую женскую фигуру. Женщина прогуливалась по дорожке, потом увидела суетившихся охранников, остановилась.

«Сестра Тапаева? Как-то они с мужем все время отдельно. К брату она одна ходила. И на прогулке вот — тоже»

Китайгородцев приблизился.

— Здравствуйте, — первой поздоровалась женщина.

«Тихий голос, какой-то необычный взгляд, — заметил Анатолий. — Во взгляде не угадывается жизни…»

— Здравствуйте. Подготовка идёт полным ходом? — кивнул он в сторону охранников.

Женщина улыбнулась ему в ответ одними уголками губ, проговорила:

— Здесь слишком холодно. Вряд ли гости будут в восторге.

— Боитесь замёрзнуть? — спросил телохранитель.

— Я вообще в этом не участвую.

— Почему?

— Чтобы долго быть на морозе, надо обладать богатырским здоровьем, — так она это сказала, что фраза была похожа на жалобу на отсутствующее здоровье. Только сейчас Китайгородцев понял, что у нее за взгляд. Взгляд больного человека. Тяжелобольного. Неизлечимо. Он сделал вид, что её не понял.

— Я видел, как сегодня утром Юрий обтирался снегом. Он ведь ваш брат, кажется?

— Сводный. У нас разные отцы. А он, действительно, человек крепкий.

— Но не сибиряк?

— Нет.

— Бизнесмен, как я слышал?

— Был бизнесмен.

— А сейчас?

— Всё в прошлом, — бесстрастно сообщила женщина.

— Разорился?

— Там у него какие-то свои дела. До сих пор кому-то должен.

— Расплатится когда-нибудь, — проявил оптимизм Анатолий.

— Сомневаюсь. Бывают долги, которые вернуть невозможно в принципе.

— Неужели так много?

— Я слышала, что да. Как говорит мой супруг, невозвратные долги — самая надежная гарантия безопасности. Если кто-то не возвращает долг, который в принципе можно вернуть — такого могут убить. Запросто, из чувства мести. А безнадежный должник — такой, как наш Юра, — проживёт долго-долго и умрёт своей смертью. Потому что всю жизнь он будет работать на кредитора, отрабатывая свой долг. А кто же станет резать курицу, несущую золотые яйца?

— А у него с Генрихом Эдуардовичем хорошие отношения?

— Вы хотите сказать, что Генрих мог бы погасить Юрин долг?

— Ну, в общем, да.

Женщина покачала головой и засмеялась. В ее смехе что-то слышалось. Горечь? Похоже, что Тапаев не очень-то рвался помогать своим родственникам. Или размер Юриного долга был неподъёмен даже для него?

Телохранитель не успел додумать эту мысль до конца, потому что вдруг увидел начальника охраны. Богданов шёл по дорожке торопливым шагом и издали был похож на растревоженного пса.

— Извините, — сказал Китайгородцев женщине и пошел навстречу Андрею Ильичу.

Неужели тот действительно нашел пистолет?

— Толик, я тебя ищу! — крикнул Богданов.

Он выглядел озабоченным.

— Пистолет? — не выдержал Анатолий.

— Нет. Но тоже штука интересная, — Богданов увлёк телохранителя за собой, объясняя ситуацию на ходу. — Я только по следам смотрел, Толик. Только по следам. Везде ведь снег. Если кто где прошёл, сразу видно. А тут место есть такое — тихое… Оно — в стороне. Глухое, в общем, место.

Они обогнули хозяйский дом, прошли через площадку, на которой до недавних пор парковали свои машины тапаевские охранники, потом дорожка привела их к притаившейся среди деревьев беседке — а дальше уже была снежная целина.

— Вот сюда, Толик. Здесь — собачьи следы, видишь? Это наш кобель тут бродил. Сюда никто не заходит. Ты понимаешь? Когда забор ставили, специально этот кусок прихватили. Генрих Эдуардович хотел бассейн сделать. Потом прикинули, сколько деревьев придется вырубать, и решили все оставить, как было. И тут нет ни дорожек, ни тропинок даже. Никто здесь не появляется.

Почти сразу Китайгородцев увидел забор. И — разрытый снег!

— Пёс раскопал, так думаю, — сказал Богданов. — Учуял, видно. Вот, полюбуйся!

У самого забора виднелся какой-то провал. Неглубокий. Как раз такой, чтобы под забором смог пролезть человек.

— Вот доски и смёрзшийся дёрн, — говорил Андрей Ильич. — Прикрыто, видать, было. Замаскировано. А пёс учуял. И раскопал!

Анатолий нырнул в лаз. Грунт был выбран аккуратно. Ровные, почти гладкие, стены. Копали явно по теплу — осенью или летом…

— Когда сигнализацию по периметру территории монтировали? — спросил у начальника охраны.

— Прошлой осенью.

Значит, осенью этот лаз и вырыт. Уже после того, как установили сигнализацию. Иначе рабочие его обнаружили бы, конечно…

Китайгородцев прополз по недлинному туннелю — и упёрся в преграду. Дальше пути не было. Он приподнялся, выжимая нависший над ним «потолок» спиной — и тот вдруг легко поддался. Телохранитель вывернул прикрывавшие вход в лаз доски, выпрямился в полный рост. Он стоял с внешней стороны ограждаемой забором территории, и прямо перед ним был сплошной лес — и давным-давно никем не нарушаемый снежный покров. Только кое-где виднелись птичьи следы.

Тем же путем Анатолий вернулся к своему спутнику.

— Что скажешь? — спросил тот.

Сам он вряд ли понимал, что происходит, и хотел услышать версию Китайгородцева.

Телохранитель осмотрелся по сторонам. Прошедший накануне снег присыпал следы, но всё же кое-что можно было разобрать. Вот бегал пес — тот самый кобель, который разрыл замаскированный лаз. А вот легко угадываемая цепочка человеческих следов, присыпанных снегом. Человек вышел из-за деревьев и приблизился к забору — метрах в десяти от того места, где был вырыт лаз. Потом пошёл вдоль забора. Дошёл до лаза. А от него ушёл в сторону дома.

— Что скажешь? — опять спросил Богданов.

— А ведь следы свежие, да? — предположил Анатолий, не отвечая на вопрос своего собеседника. — Когда это у нас снег шёл? Сегодня ночью? Так?

— И вчера ночью.

— Да, — вспомнил Китайгородцев. — И вчера. Но следы — свежие, согласен?

— Согласен.

— Вчерашние только…

То есть между последним снегопадом и предыдущим. Богданов понял.

— Не уверен, — покачал он головой.

— Думаешь, еще до предыдущего снега человек тут бродил?

— Возможно. Знаешь, я у ребят своих спрошу, может, кто из них тут прогуливался.