Андрей Воронин - Инструктор. Первый класс

К счастью, его не заметили. Лежа на боку, Гургенидзе слышал, как завелся движок «бьюика». Осторожно выпрямившись на сиденье и выждав еще немного, он запустил двигатель «девятки», вклинился в интенсивный поток уличного движения и последовал за черным «бьюиком». Стараясь не отставать и не прижиматься слишком близко, Реваз пытался заново осмыслить ситуацию, в которой внезапно появились новые серьезные обстоятельства.

Получалось, что странный визитер, посетивший офис «Бельведера» под видом тюменского бизнесмена Худякова, на деле являлся отставным офицером спецназа ГРУ и, более того, поддерживал тесные отношения с действующим генералом того же ГРУ Мещеряковым. Старые счеты с упомянутым генералом Реваз временно отодвинул на второй план, пытаясь понять, что, черт возьми, это означает.

Главному разведывательному управлению Генштаба, по идее, нет никакого дела до мелкой частной фирмы, занимающейся фальсификацией и продажей дорогого французского вина. Махинации Мухи и Климова могли заинтересовать налоговую полицию, УБЭП или комитет таможенного контроля, но никак не военную разведку. Возможно, кому-то из спецов ГРУ удалось обнаружить связь между Мухиным и Ревазом и вся эта странная история затеяна только для того, чтобы изловить бывшего полковника грузинской госбезопасности, а ныне главаря незаконного вооруженного формирования Гургенидзе. Но это же бред! Если Муха под колпаком у ГРУ, Реваза могли взять уже сто раз. При чем здесь слежка за виновозами, откуда этот непонятный интерес к заводику в провинциальном Пескове? Нет, на операцию ГРУ это совсем не похоже.

Отставной инструктор спецназа Забродов вписывался в схему прямо-таки идеально. В отличие от своего приятеля Мещерякова, он уже успел попробовать, каков на вкус пенсионерский хлеб, и, надо полагать, соскучился по живому делу. А может быть, выйдя в отставку, он уже давно промышляет захватом небольших фирм или заводов, обеспечивая себе приличный слой масла поверх того черствого ломтя, который швырнуло ему на прощанье родное государство. Как бы то ни было, доля в таком прибыльном предприятии наверняка заинтересовала оставшегося не у дел профессионального головореза, и предложение Мещерякова по захвату «Бельведера» он принял с энтузиазмом. А сибиряк Худяков — второстепенный персонаж, использованный для временного прикрытия. Узнать его подноготную ничего не стоило, и Забродов явился в «Бельведер» с отличной легендой, которая, по идее, могла выдержать любую проверку. Если бы Муха не догадался послать своих людей в гостиницу, все они, в том числе и Реваз, до сих пор пребывали бы в блаженном неведении…

Ржавый почувствовал, как вдоль хребта пробежал нехороший холодок. Подготовка рейдерского захвата по-прежнему выглядела самым логичным объяснением творящихся вокруг «Бельведера» странностей. Но захват захвату рознь; бывший офицер спецназа ГРУ Гургенидзе отлично понимал, что, если на захват пойдут не ряженые бандиты, а подчиненные Мещерякова, его джигиты не продержатся и двух минут. Собери вокруг офиса хоть всю грузинскую диаспору вместе с рассеянными по провинциальным русским городам родственниками, это все равно будет похоже на схватку своры дворняг с бульдозером: хочешь — убегай, не хочешь — ложись под гусеницы, бульдозеристу от твоего решения ни жарко, ни холодно.

Остановить этот бульдозер можно было только одним способом, а именно путем физического устранения тех, кто дергал рычаги и давил на газ. Ввиду появления на горизонте такого персонажа, как Ас, дело обещало стать не таким простым, каким казалось еще десять минут назад, когда Ржавый обдумывал убийство Мещерякова, сидя в машине перед кафе. Исход операции теперь представлялся сомнительным, и в связи с этим возникала острая необходимость получить с Мухи и Климова деньги как можно скорее — желательно уже сегодня, до наступления вечера. Если ликвидировать Мещерякова не удастся, из Москвы придется исчезнуть с максимальной скоростью, а исчезать без денег, за которыми, собственно, он и приехал, Гургенидзе не собирался.

Как и следовало ожидать, Забродов высадил Мещерякова напротив главного подъезда управления. После этого Реваз проследил за ним до самого дома, убедился, что птичка впорхнула в клетку, и принялся звонить по телефону, отдавая короткие, продуманные распоряжения.

Вход в шашлычную был декорирован плиткой, которая имитировала грубую каменную кладку, и увит плетями дикого винограда, печально шуршавшими на холодном порывистом ветру. Решетчатая летняя веранда, также увитая диким виноградом, пустовала, и развешенные по ее периметру гирлянды разноцветных фонариков ярко и ненужно сияли сквозь густое переплетение голых сухих ветвей. Массивная дубовая дверь, державшаяся на кованных вручную петлях, была заперта; видневшаяся за стеклом узкого стрельчатого окошка справа от нее табличка гласила: «Извините, закрыто на спецобслуживание». Спецобслуживание, как правило, подразумевает свадьбу, юбилей, поминки или иное мероприятие с большим количеством участников, однако шашлычная выглядела вымершей: не было ни громкой музыки, ни компаний разгоряченных людей, которые вышли покурить на свежем воздухе. На примыкавшей к кафе стоянке виднелись всего три автомобиля: приземистый, длинный и широкий серебристый «мерседес», черная полноприводная «субару» и демократичная вишневая «девятка», которую уже давно не мешало помыть. С заднего двора доносились редкие неуверенные удары топора и треск раскалывающихся поленьев; оттуда тянуло дымком, и время от времени становились видны поднимающиеся над закопченным краем мангала языки пламени.

С трех сторон окруженная редкой березовой рощей шашлычная старого Зураба стояла на обочине загородного шоссе километрах в двадцати от Москвы. Место здесь было довольно бойкое, и Зураб не то чтобы процветал, но вполне сносно сводил концы с концами, хотя и любил при случае пожаловаться на жизнь. В свое время Ржавый Реваз помог земляку решить возникшие было проблемы с местной братвой, и с тех пор Зураб молился на него, как на икону, то и дело оказывая своему покровителю мелкие услуги. Услуги эти были столь разнообразны и так часто находились за гранью того, что дозволено российским законодательством, что в один прекрасный день старый Зураб обнаружил себя намертво прикованным к рыжему земляку множеством дел и делишек, информация о которых показалась бы весьма любопытной всем правоохранительным и фискальным службам России. Поэтому слово Реваза Гургенидзе давно стало в шашлычной старого Зураба законом.

По этой причине, а также в силу многих других причин Реваз назначил встречу партнерам именно здесь. Он не хотел больше появляться в офисе, который наверняка находился под неусыпным наблюдением людей Мещерякова, да и в многолюдной Москве чувствовал себя неуютно: любой прохожий или официант в ресторане мог оказаться переодетым сотрудником ГРУ, у любой стены, не говоря уже о мебели, могли обнаружиться чуткие уши и зоркие глаза.